Читать интересную книгу Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - Маргарет Макмиллан

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 212

Иностранцы приезжали в Италию из-за ее прекрасного климата и многочисленных красот, но они же и смеялись над ней. В итальянцах видели очаровательных, безалаберных, по-детски непосредственных людей, а не народ, к которому нужно относиться серьезно. В международных делах другие державы – даже ее собственные партнеры по Тройственному союзу – не были склонны принимать Италию в расчет. Во время кризиса из-за аннексии Боснии, например, предложения Италии по его урегулированию отметались в сторону и не было даже мысли дать ей какую-то компенсацию на Балканах. (Ужасное землетрясение в Мессине сделало 1908 г. для Италии особенно тяжелым.) К итальянским дипломатам – выходцам из старых аристократических семей с юга Италии их зарубежные коллеги относились как к людям большой культуры, которые не всегда годились для ведения сложных переговоров, особенно по вопросам, затрагивающим торговлю или экономику, людям консервативным по своим взглядам, как, например, итальянский посол, который терпеть не мог автомобили и всегда на встречи в Вене со своими австро-венгерскими партнерами ездил в экипаже, запряженном четверкой лошадей. В то время как в Италии были действительно талантливые дипломаты, ее бедность затрудняла их работу; ее посольства часто не имели такого необходимого современного оборудования, как пишущие машинки[1318].

Отношения Италии с иностранными государствами отчасти определялись ее собственной слабостью и стратегическим положением. У нее были потенциальные враги в обоих лагерях, на суше и море; ее длинную береговую линию было невозможно оборонять должным образом, и ее военно-морской флот признавал, что не способен защитить все ее главные порты. Ее армии были сконцентрированы в северной части для отражения нападений либо Франции, либо Австро-Венгрии, в связи с чем один депутат парламента заметил, что голова Италии защищена стальной каской, а тело – голое[1319]. Руководители Италии были склонны – и это вполне объяснимо – нервничать, видя повсюду недоброжелательность и предполагая – что менее разумно, – будто враги Италии лишены логики и могут напасть внезапно без веских на то причин. После 1900 г. доказательства военных приготовлений австрийцев вдоль их общих границ усилили страхи итальянцев; 1911 г. принес некоторое облегчение, когда Конрад был смещен с должности, – но, как оказалось, лишь на непродолжительное время. Когда Европа разделилась на два блока, итальянские министры иностранных дел один за другим отчаянно пытались маневрировать между ними двумя. Как заметил один депутат парламента в 1907 г.: «Нерушимая верность Тройственному союзу, искренняя дружба с Англией и Францией и сердечные отношения с другими державами всегда остаются основой нашей внешней политики».

Внешняя и военная политика Италии была осторожной и оборонительной по необходимости, но это не мешало итальянским националистам мечтать о том, что она может быть другой и что иностранцы ошибаются насчет Италии. Они находили некоторое утешение в социальном дарвинизме: итальянские солдаты из-за трудностей в своей жизни должны были быть крепче слабых французов или австро-венгров[1320]. Что еще более важно, националисты были полны решимости показать, что объединение породило страну, которая трудится и имеет вес в мире. Правительство Италии настаивало на том, чтобы страна была представлена во всех главных событиях за рубежом; Италия даже посылала горстку солдат в Китай для участия в международном контингенте, подавившем в 1900 г. «Боксерское восстание»[1321]. А так как мировые державы в 1900 г. имели империи, Италии следовало продолжать строить свою собственную империю. Общественное мнение в Италии, которое, как и в других странах, приобретало все больший вес с распространением газет и ростом различных лобби, было в целом за. Даже социалисты с их антиимпериалистической риторикой не слишком возражали.

В течение лета 1911 г. по мере нарастания марокканского кризиса в Италии активизировалась националистическая агитация. Пресса, колониальное и националистическое сообщества – все говорили о Ливии. Так как к тому же шла пятидесятая годовщина последнего этапа объединения Италии, время казалось подходящим для того, чтобы совершить что-нибудь более существенное, чем построить в Риме огромный памятник Виктору-Эммануилу. Министр иностранных дел Италии Антонино ди Сан-Джулиано оказался в одном отеле вместе с заместителем начальника штаба военно-морского флота, и они вдвоем обсудили материально-техническое обеспечение военного вторжения. (Субтильный и циничный Сан-Джулиано, который, как и многие его коллеги, был выходцем из сицилийской аристократии, находился там с оздоровительными целями; в своих многочисленных болезнях он винил свою мать, которая вела слишком честную жизнь.)[1322] По возвращении в Рим Сан-Джулиано сказал Джолитти, что наилучшим моментом для нападения на османов в Ливии является осень или весна. Эти двое сговорились на сентябрь и лишь в последний момент потрудились сообщить об этом в войска[1323].

Прибегнув к политике, получившей прозвище «политика стилета», 28 сентября 1911 г. Италия поставила Османской империи невыполнимый ультиматум и объявила, что в любом случае начнет вторжение и оккупирует две провинции Ливии независимо от ответа. Итальянские корабли уже готовились выйти в море. Италия использовала предлог – защита своих интересов и граждан итальянской национальности, – имея на этот счет, если можно так назвать, неубедительные доказательства. Сан-Джулиано сказал послу Великобритании в Риме, например, что итальянские мукомольные мельницы в Триполи испытывают трудности при получении зерна от местных фермеров в результате махинаций османских властей[1324]. Левые в Италии призвали к забастовкам в знак протеста, но, как сообщил английский посол в Лондон, «даже в Социалистической партии мнения разделились, и агитация ведется нерешительно»[1325].

«Пиратскими действиями» назвали ораторы в немецком рейхстаге вторжение итальянцев, и общественное мнение за пределами Италии в основном с этим согласилось, особенно когда война стала затягиваться, а итальянцы прибегли к более жестоким методам подавления широко распространившегося местного сопротивления[1326]. Второй интернационал осудил Италию, но почти не проявил сочувствия к Османской империи, которую считал отсталой и сильно нуждавшейся во влиянии цивилизации[1327]. Другие великие державы не были склонны вмешиваться в конфликт из страха оттолкнуть от себя Италию в лагерь противника. Грей, который тешил себя надеждой отделить Италию от Тройственного союза, сказал итальянскому послу, что надеется на то, что «Италия так поведет дела, что последствия окажутся как можно менее серьезными и затруднительными». Когда посол Италии спросил, что намерена делать Великобритания, Грей сказал, что он говорил «с точки зрения невторжения»[1328]. Даже когда следующей весной итальянцы захватили остров Родос и острова Южные Спорады недалеко от побережья Малой Азии, европейские державы не отреагировали решительно. Сан-Джулиано пообещал вернуть острова, когда последний османский солдат покинет Ливию, но этот день наступил лишь в 1914 г.

Итальянцы заплатили большую цену за свое завоевание: огромный дефицит бюджета и около 8 тыс. убитых или раненых солдат за первый год. Высокую цену заплатили и жители Ливии – и тогда, и позднее. Их сопротивление продолжалось до 1920-х гг., когда новый правитель Италии Бенито Муссолини положил ему конец самым жестоким способом – ценой по меньшей мере 50 тыс. жизней ливийцев. Власть Османской империи была относительно мягкой и просвещенной, но при итальянцах Ливия, в которую также стали входить территории в глубине материка, превратилась в отсталую страну. Различные части этой колонии – каждая со своей историей и культурой – так и не соединились в одну страну, и Ливия в настоящее время все еще платит за это региональным и племенным соперничеством. Европа тоже заплатила немалую цену за агрессию Италии. Не выраженная явно договоренность великих держав о том, что Османская империя должна продолжать существовать, теперь была под вопросом. Как сказал той осенью премьер-министр Румынии послу Австро-Венгрии: «Двое начинают танец, но в конце в нем участвуют многие»[1329]. Кайзер Вильгельм, который находился в своем любимом охотничьем поместье в Роминтене, когда итальянцы предприняли свои действия, предсказал, что теперь и другие страны воспользуются слабостью Османской империи, чтобы заново открыть вопрос о контроле над черноморскими проливами или получить территории на Балканах. Это означало, как он опасался, «начало мировой войны со всеми ее ужасами»[1330]. Первое доказательство его правоты появилось на следующий год, когда балканские народы объединили свои силы против Османской империи.

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 212
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - Маргарет Макмиллан.
Книги, аналогичгные Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - Маргарет Макмиллан

Оставить комментарий