оilcloth [`OIlklOT] inexplicable [InIk`splIkqbl] childish [`tSaIldIS] laughter [`lRftq]
And he cast down upon the floor a paper that I instantly recognised — none other than the chart on yellow paper, with the three red crosses, that I had found in the oilcloth at the bottom of the captain’s chest. Why the doctor had given to him was more than I could fancy.
But if it were inexplicable to me, the appearance of the chart was incredible to the surviving mutineers. They leaped upon it like cats upon a mouse. It went from hand to hand, one tearing it from another; and by the oaths and the cries and the childish laughter with which they accompanied their examination, you would have thought, not only they were fingering the very gold, but were at sea with it, besides, in safety.
“Yes,” said one, “that’s Flint, sure enough. J. F., and a score below, with a clove hitch to it; so he done ever.”
“Mighty pretty (очень хорошо),” said George. “But how are we to get away with it, and us no ship (но как нам убраться с ними = с сокровищами, у нас нет корабля; to get away — уходить, отправляться, удирать /с добычей/)?”
Silver suddenly sprang up (Сильвер внезапно вскочил), and supporting himself with a hand against the wall (держась рукой за стену): “Now I give you warning, George (предупреждаю тебя, Джордж),” he cried (крикнул он). “One more word of your sauce (еще одно твое наглое слово; sauce — соус; наглость, дерзость), and I’ll call you down and fight you (и я вызову тебя на поединок и буду драться с тобой; to call down —вызвать на дуэль, на бой). How (как)? Why, how do I know (я откуда знаю)? You had ought to tell me that (это ты должен бы мне сказать это /как спастись/) — you and the rest, that lost me my schooner, with your interference, burn you (ты и остальные, кто потерял мне мою шхуну, с твоей помощью, чтоб ты сгорел; interference — вмешательство)! But not you, you can’t (но не ты, ты не можешь /сказать мне, как/); you hasn’t got the invention of a cockroach (у тебя /даже/ тараканьего ума; invention — выдумка, находчивость, изобретательность). But civil you can speak, and shall, George Merry, you may lay to that (но вежливо ты можешь говорить, и будешь, Джордж Мерри, уж ты поверь).”
“That’s fair enow (правильно; fair enow = fair enough — разумно, логично, хорошо),” said the old man Morgan (сказал старик Морган).
“Fair (справедливо)! I reckon so (полагаю, так),” said the sea-cook (сказал кок). “You lost the ship; I found the treasure (ты потерял корабль, я нашел сокровища). Who’s the better man at that (кто лучший человек = кто стоит большего)? And now I resign, by thunder (а теперь я оставляю должность /капитана/, клянусь громом)! Elect whom you please to be your cap’n now; I’m done with it (выбирайте, кого хотите, чтобы был вашим капитаном, с меня довольно).”
sauce [sLs] interference [Intq`fIqrqns] cockroach [`kOkrqutS] elect [I`lekt]
“Mighty pretty,” said George. “But how are we to get away with it, and us no ship?”
Silver suddenly sprang up, and supporting himself with a hand against the wall: “Now I give you warning, George,” he cried. “One more word of your sauce, and I’ll call you down and fight you. How? Why, how do I know? You had ought to tell me that — you and the rest, that lost me my schooner, with your interference, burn you! But not you, you can’t; you hain’t got the invention of a cockroach. But civil you can speak, and shall, George Merry, you may lay to that.”
“That’s fair enow,” said the old man Morgan.
“Fair! I reckon so,” said the sea-cook. “You lost the ship; I found the treasure. Who’s the better man at that? And now I resign, by thunder! Elect whom you please to be your cap’n now; I’m done with it.”
“Silver (Сильвера)!” they cried (закричали они). “Barbecue for ever (Окорок навеки)! Barbecue for cap’n (Окорока в капитаны)!”
“So that’s the toon, is it (так вот как вы заговорили, да; toon = tone — тон, нота, интонация, манера говорить)?” cried the cook (крикнул кок). “George, I reckon you’ll have to wait another turn, friend (Джордж, думаю, тебе придется подождать до другого раза, друг); and lucky for you as I’m not a revengeful man (и счастье для тебя = твое счастье, что я не мстительный; revenge — месть). But that was never my way (это /месть/ никогда не была моей привычкой). And now, shipmates, this black spot (а теперь, приятели, /что с/ этой черной меткой)? ’Tain’t much good now, is it (она теперь и не нужна, да; tain’t = it isn’t; good — хороший, исправный, отвечающий назначению, цели)? Dick’s crossed his luck and spoiled his Bible, and that’s about all (Дик перечеркнул свою удачу, испортил Библию, вот и все).”
“It’ll do to kiss the book on still, won’t it (она ведь еще подойдет для принесения присяги, разве нет; to kiss the book — целовать Библию при принесении присяги)?” growled Dick, who was evidently uneasy at the curse he had brought upon himself (проворчал Дик, который, очевидно, был взволнован бедствием, которое навлек на себя; curse — проклятие, беда).
“A Bible with a bit cut out (Библия с отрезанной страницей; bit — небольшой кусочек, частица, крошка)!” returned Silver, derisively (ответил Сильвер насмешливо). “Not it. It don’t bind no more’n a ballad-book (нет, она пригодится при присяге не больше, чем песенник; to bind — связывать; обязывать; ballad — баллада).”
revengeful [rI`venGf(q)l] growled [grauld] uneasy [An`JzI] derisively [dI`raIsIvlI]
“Silver!” they cried. “Barbecue for ever! Barbecue for cap’n!”
“So that’s the toon, is it?” cried the cook. “George, I reckon you’ll have to wait another turn, friend; and lucky for you as I’m not a revengeful man. But that was never my way. And now, shipmates, this black spot? ’Tain’t much good now, is it? Dick’s crossed his luck and spoiled his Bible, and that’s about all.”
“It’ll do to kiss the book on still, won’t it?” growled Dick, who was evidently uneasy at the curse he had brought upon himself.
“A Bible with a bit cut out!” returned Silver, derisively. “Not it. It don’t bind no more’n a ballad-book.”
“Don’t it, though (а разве он /песенник/ не может пригодиться; though — хотя, даже, однако, все-таки)?” cried Dick, with a sort of joy (воскликнул Дик как будто радостно; a sort of — нечто вроде, своего рода, почти). “Well, I reckon that’s worth having, too (думаю, его тоже стоит иметь /при себе/).”
“Here, Jim — here’s a cur’osity for you (вот, Джим, возьми диковинку; curiosity — редкость, диковинка, антикварная вещь),” said Silver; and he tossed me the paper (сказал Сильвер и бросил мне /кусочек/ бумажки = черную метку).
It was a round about the size of a crown piece (это был кружок примерно размером с крону). One side was blank, for it had been the last leaf (одна сторона была пустой, так как это был последний лист /Библии/); the other contained a verse or two of Revelation (другая содержала стих или два из Апокалипсиса: «Откровения») — these words among the rest, which struck sharply home upon my mind (эти слова, среди прочего, «резко ударили мне прямо в сознание» = впечатались, произвели впечатление): “Without are dogs and murderers (снаружи псы и убийцы).” The printed side had been blackened with wood ash (сторона с текстом была зачернена древесной золой), which already began to come off and soil in fingers (которая уже начала сходить и пачкать пальцы); on the blank side had been written with the same material the one word “Depposed (на чистой стороне было написано тем же веществом = тоже углем одно слово «Низложен»).” I have that curiosity beside me at this moment (сейчас эта занимательная вещица лежит около меня); but not a trace of writing now remain beyond a single scratch (но ни следа от написанного теперь не осталось, кроме одной царапины), such as a man might make with his thumb-nail (вроде той, что можно сделать ногтем большого пальца).