объяснить, почему более мощные системы социальной защиты способствуют росту инноваций как в доиндустриальной Англии, так и в современном мире[717].
По мере снижения уровней недоедания и нехватки продовольствия и официальные школы, и социальные нормы по поводу грамотности могли оказывать еще более сильное воздействие на когнитивное развитие жителей доиндустриальной Европы. Как мы видели в прелюдии, протестантизм способствовал раннему распространению грамотности и школьного обучения по Европе и вынудил Церковь разработать собственные механизмы доступа к образованию. Мартин Лютер возложил бремя просвещения юношества на государство, и появившиеся впоследствии в Германии школы стали образцом для других стран. Например, в пуританской Новой Англии в 1630-е гг. местные власти открыли государственные школы и Гарвардский колледж для подготовки священников, большинству из которых предстояло служить в унитарианских общинах. Однако родители-пуритане искали способы обучить своих детей чтению, письму и арифметике и до появления школ. Кроме того, протестанты полагали, что школьное обучение необходимо и девочкам, что вело к появлению более образованных и грамотных матерей. Как опять-таки отмечалось в прелюдии, грамотность матерей оказывает особенно большое влияние на здоровье и когнитивное развитие детей[718].
В целом есть все основания подозревать, что во многих доиндустриальных европейских обществах культивировались те психологические черты, которые делали людей более изобретательными, способствуя дальнейшему развитию коллективного мозга.
Психология и инновации в современном мире
Конструкция двигателя инноваций, который привел в действие промышленную революцию, становится понятнее, если принять во внимание подспудное, постепенное развитие психологии досовременных европейцев на протяжении как минимум восьми столетий. Конечно, тут имеют значение многие экономические и географические факторы, но если в рецепте коллективного мозга Европы и есть секретный ингредиент, то это психологический набор из индивидуализма, аналитической ориентации, мышления на основе игр с положительной суммой и обобщенной просоциальности, который формировался на протяжении веков. Связь между психологией и инновациями прослеживается и сегодня.
Рис. 13.5. Интенсивность инноваций и психологический индивидуализм. Интенсивность инноваций выражена здесь в виде числа патентов на миллион жителей в 2009 г., а индивидуализм показан с помощью сложносоставного показателя Хофстеде, географическое распределение которого представлено на рис. 1.2[719]
Рисунок 13.5 на основании данных о числе патентов показывает, что более индивидуалистичные страны гораздо более инновационны. Эта корреляция сохраняется даже после введения статистических поправок на различия в школьном образовании, географической широте, правовой защите, конфессиональной принадлежности и доли населения европейского происхождения или при сравнении стран только одного континента. Она сохраняется и если учитывать только высокоэффективные инновации — те патенты, на которые ссылаются другие, более поздние. Конечно, при таком анализе мы не можем быть уверены в причинно-следственной связи между индивидуалистическим комплексом и различиями в интенсивности инноваций в разных странах. Тем не менее именно такого рода соотношение мы и ожидали бы в свете всех свидетельств, увязывающих психологические особенности людей Запада с расширением коллективного мозга и большей инновационностью[720].
Эти данные предполагают, что — совершенно независимо от формальных институтов и государства — социальные и психологические различия между популяциями порождают значительные различия в уровне инновационности. Однако по крайней мере с середины XVIII в. инновации являются основным фактором экономического роста, процветания и увеличения продолжительности жизни. Таким образом, поняв, как культурная эволюция сформировала базовые институты семьи и брака и как они, в свою очередь, привели к социальным и психологическим сдвигам, мы можем яснее разглядеть истоки современного мира, включая богатство и бедность разных стран.
Избежать ловушки
На протяжении долгого времени — приблизительно с 1800 г. — поддержанию роста доходов населения христианского мира способствовало еще одно преимущество, о котором я пока не упоминал. Исторически многие общества по всему миру переживали резкие всплески экономического роста, но их было трудно поддерживать и еще труднее наращивать. Главная проблема тут в том, что рост благосостояния приводит к росту рождаемости: женщины рожают больше детей. Возникает то, что историки экономики называют мальтузианской ловушкой: население может увеличиваться в геометрической прогрессии (очень быстро), что затрудняет экономический рост. Однако вызванный инновациями экономический рост в последние два века (а может быть, и раньше) опережал рост населения, в результате чего средний человек стал намного богаче. До сих пор я сосредоточился на том, как психология людей Запада и связанные с ней институты способствовали инновациям, но эти же факторы ограничивали и рождаемость.
Многие необычные нормы доиндустриальной Европы, связанные с браком и семьей, должны были снижать фертильность женщин и замедлять прирост населения. Во-первых, согласно современным исследованиям, введение моногамного брака и прекращение договорных браков должны вести к снижению среднего числа детей, рожденных женщиной за всю ее жизнь. Причина тут в том, что эти изменения повышают возраст, в котором женщины выходят замуж (сокращая временнóе окно для беременности), и улучшают их положение в браке, а оба эти фактора снижают рождаемость. Во-вторых, БСП благоволила неолокальному месту проживания супругов и обеспечивала среди молодых людей высокий уровень мобильности (они больше не были связаны родственными обязательствами). В целом любые меры, отделяющие женщину от родственников и свойственников, снижают ее фертильность, поскольку она получает меньше поддержки в уходе за детьми и испытывает меньше давления со стороны напористой родни. В-третьих, в отличие от женщин из других сложных обществ, многие европейские женщины никогда не выходили замуж и не имели детей: Церковь давала им возможность не поддаться принуждению к браку, уйдя в монастырь. Наконец, школьное обучение девочек, поощряемое протестантизмом, в целом снижает рождаемость. Причин тому несколько, но одна из них проста: школа позволяет девушкам избегать раннего замужества, чтобы закончить образование. В результате экономическое процветание действительно вызвало после 1500 г. рост населения Европы, но действовавшие там институты и нормы сдерживали его и перенаправляли (посредством миграции) в города. Короче говоря, разрушение основанных на родстве институтов помогло Европе избежать мальтузианской ловушки, стимулируя инновации и одновременно подавляя рождаемость[721].
В заключение давайте подведем краткий итог этой главы. Чтобы объяснить вызванную инновациями экономическую экспансию последних нескольких столетий, я предположил, что социальные и психологические сдвиги, вызванные атакой Церкви на интенсивное родство, запустили обмен информацией по всей непрерывно расширяющейся социальной сети, которая соединила различные умы всего христианского мира. Развивая эту мысль, я выделил семь факторов, способствовавших формированию европейского коллективного мозга: (1) институт подмастерьев, (2) урбанизация и обезличенные рынки, (3) надрегиональные монашеские ордены, (4) университеты, (5) «республика ученых», (6) научные общества (вместе с их периодическими изданиями вроде «Энциклопедии») и (7) новые религиозные конфессии, которые не только способствовали распространению грамотности и школьного образования, но и придали священный статус трудолюбию, научному поиску