Ш к о к о.
Ш к о к о. Здесь, что ли, Букара?
Б у к а р а. Тут я… Чего надо?
Ш к о к о. Я тебя ищу по всему селу. Мне сказали, что ты здесь… И хорошо, что ты здесь, пусть все слышат. Я приехал в отпуск. А сегодня утром к нам домой пришли милиционеры. И увели моего отца… связанного. Слышишь, ты… связали его, ровно какого бандита.
Б у к а р а. А чего ты мне об этом рассказываешь? Меня это не касается.
Ш к о к о. Еще как касается! Ты велел его посадить… И ты сейчас мне тут, перед всеми, должон сказать — за что? Что такое сделал мой отец, что его надо с милицией связанного в тюрьму тащить?
Б у к а р а. Что сделал? Спроси у него самого, пусть он тебе скажет.
Ш к о к о. Нет. Его мне не о чем спрашивать. Я хочу слышать, что ты скажешь.
Б у к а р а. Я тебе не должон отчет давать.
Ш к о к о. А я тебе говорю — скажешь! Скажешь, клянусь христовыми ранами, или ты из этой комнаты жив не выйдешь!
Б у к а р а. Гляди-ка, вот герой нашелся, он мне угрожать будет! И кому, мне! Ах ты заячье г. . .о! А знаешь, что ты еще в портках ходил, когда я сражался с врагами куда пострашней тебя?!
Ш к о к о. Последний раз тебя спрашиваю. За что посадил в тюрьму человека, которому ты и в подметки не годишься?!
Б у к а р а. Слышите ли вы, товарищи, что он говорит! Я его в тюрьму посадил! Да ты пьян, Иоца! Я что, суд или милиция, разве у меня есть власть в тюрьму сажать? Ты вот в городе на фабрике работаешь, так разве твой директор может тебя в тюрьму посадить?
Ш к о к о. Ну ладно, раз у тебя совесть чистая, так что же ты не говоришь? Чего молчишь?
Б у к а р а. Твоему же отцу лучше будет, если я помолчу. Но раз ты так разошелся… пусть люди послушают. В кассе нашей артели оказалось десять миллионов недостачи. А ключ от кассы был только у твоего отца. Вот теперь ты знаешь, что он сделал. Растратил общественные деньги.
Ш к о к о. Брешешь, собачий сын!
Б у к а р а. Коли я брешу, то не брешет ревизия, которая проверяла книги и кассу. Вот, если хочешь, я покажу все доходы, которые артель получила за последние два года, а теперь посмотри, сколько денег в кассе осталось. Десять миллионов не хватает, так-то вот! Десять миллионов! Куда подевались эти деньги? А? Куда подевались, спрашиваю я тебя?
П у л ь о. Товарищи, я думаю, что здесь не место такие дела решать. Здесь собрание Народного фронта, а ты, товарищ Иоца, иди, понимаешь ли, в артель, там и разбирайся.
Б у к а р а. Вот видишь теперь, кто кому в подметки годится. Пока я с винтовкой за плечами ходил, а пули вокруг меня, словно мухи, вились, твой тятька задницу у печи грел. И сейчас он хочет миллионами попользоваться, а мы чтоб кору глодали.
Ш к о к о. Чего это ты тут расхвастался! Что ты из себя представляешь? Г. . .о! Ты думаешь, я не знаю, как ты винтовку носил! Хорошо еще, если ты три раза за всю войну в воздух пальнул, всего-то и дела было!
П у л ь о. Товарищи, я предлагаю, чтобы товарищ Шимурина продолжил свою дискуссию об Амлете!
К р е с т ь я н е. Пусть продолжает! Валяй!
Ш и м у р и н а. И тогда, товарищи…
Ш к о к о. Погоди! Стой! Вы вот что послушайте… Я не знаю, куда деньги девались. Но мой отец их не брал — я в этом уверен. Это кто-то из вас их хапнул. И я вам всем говорю, что буду искать этого ворюгу. Буду искать — и найду. А когда я его найду, клянусь Иисусом, от него мокрое место останется! (Уходит.)
Б у к а р а (помолчав). Вот, товарищи, а теперь вы скажите сами по совести, в чем я тут виноват! Ревизия нашла недостачу, правление решило предать его суду, а я только выполнил решение правления… Да к черту все: и артель, и кассу, и правление! Человек хочет, чтобы все по-хорошему, умаялся, как скотина, а в конце концов приходится г. . .о лизать!
П у л ь о. Ладно, Мате, успокойся! Кто будет слушать брехню этого полоумного? Он такой же чокнутый, как и его отец.
М а ч а к. Ты, товарищ Мате, не тревожься. Мы тебе доверяем.
Б у к а р а. Нет, ты только посмотри, как он срамотит меня, меня, первоборца! Да кто бы еще другой, а то какой-то… какой-то… козий помет!
М а ч а к. Оставь, товарищ Мате, мы хорошо знаем, кто ты, а кто такие они с отцом!
М а й к а ч а. Ну, хватит об этом! Мы сюда не для того собрались, чтоб ваши перебранки слушать! Больно это нас касается… Идите в корчму да там и ругайтесь! Я хочу знать, что было с Амлетом!
К р е с т ь я н е. Амлета!..
— Амлета!..
— Давай Амлета!
Ш и м у р и н а. И вот, братец ты мой, король и решил Амлету глотку перегрызть. Да Амлет, не будь дурак…
П у л ь о. Хорошо, Шимурина! Хватит рассказывать. Что дальше было, мы увидим на представлении. Товарищи! Представление, которое предложил товарищ Шимурина, принимается. А тебе, товарищ учитель, я от имени Народного фронта даю задание. Найди ты книгу, где, как говорится, прописано про этого Амлета, и, как говорится, хорошенько подготовь его. Можешь выбрать из нас кого хочешь, понимаешь ли, чтоб представлять. Вот так! На этом собрание заканчивается. Гомон. Крестьяне расходятся.
Ш к у н ц а (Шимурине). Эх, Шимурина, Шимурина! Если бы ты знал, как бы ты послужил культуре, если бы не возил вино в Загреб на продажу!
Ш и м у р и н а. А что я могу поделать, учитель? Чем я виноват, что эта самая культура об меня почесалась!
Оба уходят.
Слышится радиопередача.
Г о л о с д и к т о р а. Судя по всему, социалистические преобразования нашей деревни, предусмотренные пятилетним кланом, уже принесли значительные результаты. Почти на всей территории Далматинского Загорья созданы крестьянские трудовые артели, которые благодаря правильной идеологической ориентации крестьян со стороны партийных организаций этого края ежедневно привлекают все большее и большее число членов. И хотя речь идет о горных и бесплодных землях, здесь уже сейчас есть несколько крупных сельскохозяйственных предприятий, из которых самое большое, расположенное в селе Нижняя Мрдуша, в прошедшем году осуществило общий доход в сумме около пятидесяти миллионов динаров. В связи с тем, что многие артели в рамках мер, предпринятых для развития нашего социалистического сельского хозяйства, прилагают большие усилия для улучшения производительности труда путем введения механизации, сельскохозяйственных машин, тракторов и тому подобное, ожидается, что доход в этом году увеличится вдвое.
Пауза.
Население Далматинского Загорья не забывает и о культурно-просветительной деятельности. Усилиями местных комитетов и руководства Народного фронта во всех селах открываются курсы по ликвидации неграмотности, таким образом, неграмотность населения уменьшилась с шестидесяти пяти процентов в старой Югославии до двадцати трех. Кроме того, уже сейчас