от оставшейся открытой двери, казалось, мог проедать металл не хуже серной кислоты. Карина изумленно уставилась на новоприбывшего.
– Господин Вараусин? – неуверенно произнесла она. – Что ты…
– Еще немного, и я начну обливаться горючими слезами прямо здесь, в партере, – сосед не обратил на нее никакого внимания. – «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал», а, Калайя? Запись последних пятнадцати минут можно продавать как мыльную оперу. Только в плоскорисованном виде, чтобы глаза величиной с плошку, а женские формы повыразительнее. И музыкальную аранжировку сделать потрогательнее. Сцена выйдет бредовой, конечно, логики ни на грош, но кто в мелодраме логику ищет? Продать сюжет мультимедийному подразделению «Тёбицы», они его на пятнадцать или двадцать серий растянут. Все домохозяйки и отаку здесь просто обрыдаются, а аптекари сделают состояние на продаже успокаивающих микстур. Только декорациями надо сделать не этот клоповник, а что-то более возвышенное. Сильно возвышенное. Ну хотя бы крышу дома. Или лучше небоскреба, чтобы бурный ветер этак романтично развевал волосы до пяток и платье в стиле «мятые простыни»…
– Кто ты такой? – угрожающе спросил его Дентор, поднимаясь со стула. – Тут дело полиции, господин, немедленно покинь квартиру.
– Только действующих лиц все-таки придется немного поменять, – полностью его игнорируя, продолжил Вараусин. – Главного персонажа следует сделать помоложе и потупее, а то публика не поверит, что квалифицированный чоки-инженер может оказаться сексуально озабоченным идиотом. Нет, не инженер, а какой-нибудь молодой придурок, приехавший с фермы, скажем, в университет поступать, у которого гормоны играют, а рационального мышления ни на грош. А Карину нашу, наоборот, постарше сделать, иначе публика не поймет, почему она в качестве альтернативы не годится. Скажем, ее и сделать конструкторшей чоки, этакой одинокой тронутой теткой лет сорока, но все еще в форме. А ее муж… Нет, не надо мужа. Для пущей трагичности, скажем, муж у нее удачно умер, чтобы под ногами у сценариста не путаться, и она с горя подалась в домовладелицы, замаскировав в подвале лабораторию по производству чоки, а на чердаке – атомный реактор…
– Уверен, что компания «Тёбица» с радостью взяла бы тебя на работу режиссером, – сухим тоном перебил его орк. – Однако я бы все-таки попросил тебя немедленно покинуть квартиру. Здесь дело полиции, и ты…
Сосед перевел на него насмешливый взгляд.
– Калайя, я супервизор, – произнес он.
– Запрос аутентификации по каналу семь три три девять, – неожиданно мертвым дребезжащим голосом произнесла чоки. Она неподвижно замерла, превратившись в витринный манекен. – Ключ принят, доступ к закрытой области памяти предоставлен. Аутентификация пройдена. Авторизация пройдена, права супервизора подтверждены. Режим марионетки активирован. Ожидание команды через аудиоканал.
– Пакетный ввод. Очистить буфер команд на исполнение, – лениво произнес сосед. – Удалить все учетные записи из групп хозяев и администраторов. Блокировать отладочную учетную запись. Блокировать инженерный обход системы авторизации. Выполнять.
– Выполнено. Предупреждение: только супервизор имеет на систему административные права. Рекомендуется добавить минимум одного пользователя в группу хозяев или администраторов. Ожидание команды через аудиоканал.
– Идентифицировать Спящего. Выполнять.
– Спящий: Бойра. Ожидание команды через аудиоканал.
– М-м-м… а чего, я, собственно, вожусь с обманкой? Калайя, разбудить Спящего.
– Спящий пробужден.
Казалось, чоки как-то неуловимо изменилась. Каменная неподвижность ушла, и ее тело снова стало походить на человеческое, но не так, как раньше. Карина мельком заметила что-то странное и еще успела увидеть через сканер, как вокруг чоки разворачиваются, словно гигантские бабочкины крылья, и вспухают всепронизывающей сетью бесчисленные энергетические каналы. Развертываются, пронзая воздух и стены – и так же внезапно, как и появились, исчезают, переходя в рабочий режим и тая в пространстве. Активация аккумулятора Бойского?
Паутинный аккумулятор Демиургов – в чоки?!!
Калайя повернула голову, оглядывая комнату, словно в первый раз.
– Камилл? – наконец вопросительно произнесла она, остановив взгляд на Вараусине.
– Да, милый мой Бойра. Или «моя» с учетом твоей текущей физиономии. Поздравляю, ты добилась-таки, что ради тебя мне пришлось запороть сенсор. Ты хоть представляешь себе, сколько трудов нужно для его удачной инсталляции?
– Зачем ты вмешался? – чоки склонила голову, рассматривая его исподлобья. – Я почти завершила сценарий.
– И практически довела до эмоционального коллапса объект своего эксперимента, – хотя это казалось невероятным, голос Вараусина стал еще более саркастичным, чем вначале. – Что-то мне подсказывает, что ты другого пыталась добиться. Или ты отрабатываешь на птичках методику доведения до самоубийства? Так уже давно все изобретено. Спросила бы меня или Микросеть, тебе полсотни стопроцентно надежных способов сходу подкинули бы.
Чоки отвела взгляд.
– Похоже, я неверно расставила ограничители, – виновато сказала она. – Я действительно не намеревалась заводить дело настолько…
– Мне никто не хочет объяснить, что здесь происходит? – вклинился сотрудник «Визагона». – Кто ты такой, господин, что управляешь чужим искином?
– Я сотрудник Фонда перспективных исследований Вараусин Футора, – тон соседа стал сухим и деловым. – Чоки, известная под именем «Калайя», создана в рамках совместной экспериментальной программы Фонда и корпорации «Визагон». Сегодня Фонд выкупил ее у корпорации, так что теперь ее судьбу решаю я.
– Меня никто в известность не ставил, – не менее сухо парировал Тадас. – У меня есть приказ…
– Если тебе ничего не известно, позвони и переспроси, – поморщился Вараусин. – Прямо сейчас.
– Я позвоню, – с угрозой в голосе произнес Тадас. – Но если окажется, что речь об очередном трюке в вашем балагане…
Словно пистолет, он выдернул из кармана пелефон и вышел на лестничную площадку.
– Калайя… – пробормотал Биката. – Что происходит? Кто тот человек? У меня бред?
Чоки подошла к постели и снова опустилась на пол возле нее.
– У тебя температура, Биката, – нежно сказала она. – Ты простужен. Не беспокойся и расслабься. Все разрешится. Прости меня за… за все. Здесь только моя вина. Карина, – она повернула голову, – ему нужно сбить температуру. Ты диагноз поставила?
– Нет, – машинально мотнула головой девушка, все еще в ступоре стоящая посреди комнаты. Насмешливый взгляд соседа не давал ей сосредоточиться, мешал думать. – У меня даже стетоскопа нет…
– Можно попытаться воспользоваться встроенными функциями шасси, – задумчиво проговорила Калайя. – Сейчас посмотрю.
Она откинула одеяло и принялась ощупывать грудную клетку и горло инженера, прикладывая к коже подушечки пальцев и на несколько секунд замирая.
– Воспаления легких нет, – наконец сообщила она, ладонью вытирая со лба инженера холодный пот и заботливо укутывая его. – Температура примерно сорок целых и две десятых, но вибраций от хрипов в легких не чувствуется. Кашель, скорее, соответствует симптомам острого трахеита или бронхита. Должна ли я порекомендовать медикаментозное лечение?
– Калайя! – Карина наконец очнулась от ступора и с изумлением уставилась на нее. – Как ты измерила его температуру? Откуда ты знаешь симптомы бронхита? Ты же не медицинский искин!
– Начнем с того, что я не Калайя, – покачала головой чоки. – Точнее, больше не