— Выигрывал? — не выдержал Роман.
— Не то слово. Пятнадцать конов и пятнадцать раз подряд у него двадцать одно, а у них то перебор, то недобор.
— И они не сопротивлялись? — спросил Ярослав.
— Стоило им хотя бы чуть-чуть слегка намекнуть на сопротивление, и он давил их… Даже нож показал. Прятал в рукаве, выпустил на ладонь и снова убрал, — Степан Медардович вдруг улыбнулся. — Ах, какой нож, Ярик. Рукоятка самая обычная, явно рабочая, но лезвие… заточка… полировка… Я еле удержался, чтобы не спросить о мастере. Привёл бы нашу коллекцию в порядок.
— Хорошо, что не спросили, дядя, — улыбнулся Ярослав. — Такая любознательность слишком дорого обходится.
— Да, этот… Андрей так и сказал, что один его знакомый покойник тоже много спрашивал.
Ярослав кивнул.
— Ещё о чём-нибудь говорили?
— Его спросили, не «мокрушник» ли он.
— И что ответил?
— Что его масть выше.
— Выше «мокрушника» только «мочила», — Ярослав отпил чая, оглядел сидящих за столом и продолжил академически спокойно: — «Мокрушник» убивает, но по делу, грабя, воруя или насилуя. Убийство не цель, а средство, или побочный продукт. «Мочила» — только убийца и, как правило, по заказу. На той стороне их откровенно и почти официально называют киллерами. Эти трое — шулеры или, на этом языке, «каталы». Что он их задавил и отобрал у них деньги, правильно. По воровской иерархии он несравнимо выше. Но как вы уцелели, дядя?
Степан Медардович кивнул и продолжил.
— Я сидел молча и смотрел. Если честно, любовался виртуозной работой. К Скопину он их обыграл вчистую, мелочь медную из карманов заставил выгрести и выгнал. А потом рассортировал все деньги. Отделил и забрал, что проиграл вначале, отделил и отдал мне мой проигрыш, а остальное поделил пополам и половину отдал мне, — Степан Медардович усмехнулся. — Компенсация за моральный ущерб. И немного просветил. Что эти трое шулеры, а колода с крапом… Кстати, колоду он мне отдал на память. Лизанька, у меня в пиджаке, в кармане.
— Я сейчас принесу, — встала Елизавета Гермогеновна и вышла.
Когда за ней закрылась дверь, Степан Медардович быстро спросил, понизив голос.
— Татуировка, точка на верхней губе под носом, что это за знак?
— У кого он был?
— У Молодого. Андрей называл его петушком. Когда, судя по тону, оскорблял.
— Это и есть оскорбление. Это название… пассивного гомосексуалиста. И точка на губе… оказывает любые услуги, в том числе и сексуальные.
— Понятно, — кивнул Степан Медардович.
Захар брезгливо поморщился, а Роман передёрнул плечами, но оба промолчали.
Вошла Елизавета Гермогеновна и положила на стол колоду.
— Вот.
Ярослав быстро, тасуя, просмотрел её и передал Захару и Роману.
— Профессионально сделано. У кого из трёх она была?
— Принёс проводник. Я его давно знаю, Арсений, и Андрей мне сказал, что проводник всегда заодно с шулерами и даже указывает им потенциальные жертвы.
— Так и сказал? — улыбнулся Ярослав.
— Нет, он сказал: в доле и даёт наводку. На это моих знаний хватило. И вот кстати, Ярик, ещё в ресторане, я говорил о странностях, скорее, несовпадениях. Сказал, что репатриант, угнали ребёнком, а говорит совершенно чисто, без малейшего акцента. Представился рабочим в цеху, а речь вполне интеллигентная, словарный запас опять же скорее студенческий. Столичного гонора, правда, нет, но для провинциального института вполне приемлемо. И одет. Во всём джинсовом. Рубашка и брюки, новенькие, от Страуса, знаешь эту фирму?
— Конечно, — кивнул Ярослав. — Да, для репатрианта не характерно. А ещё что интересного вы заметили?
Степан Медардович немного смущённо улыбнулся и кивнул.
— Меня поразили его превращения. Наивный провинциал, неопытный, растерянный, даже трогательный, и вдруг… волк, настоящий матёрый волк, даже улыбка оскалом, а потом опять, но не мальчик, а опытный поживший мужчина, и в голосе… покровительство, как у наставника. И мгновенность переходов. Что это было, Ярик?
Ярослав задумчиво прикусил на мгновение губу.
— А как он… выглядел? Внешне?
— Ну, полный словесный портрет я не осилю, — усмехнулся Степан Медардович. — А в общем. Лет двадцать, не больше. Во всех обликах. Высокий белокурый, очень светлые, чуть золотистые кудри, аккуратная стрижка, без выкрутасов и наворотов… Про одежду я сказал. Тип… скорее смешана Коренная Русь с северо-западом. Если знаешь, был века три назад такой художник, Гений Васильцев, ездил по России и писал только портреты, художественно малоценные, но этнографически точные. Вот у него я видел похожий тип. И… да, не само Поморье или Печера, а ещё западнее.
Ярослав кивнул.
— Первая нестыковка. Возраст и облик. Должно было… Лет сорок — сорок пять, малоподвижное лицо, очень бледное или красно-бурое, северного загара, хриплый сорванный голос, матерная ругань и блатной жаргон вместо речи, волосы очень короткие или вообще брит наголо, и татуировка — кольцо на пальце. Возможно и не одно.
— Ничего даже близко не было, — твёрдо ответил Степан Медардович.
— Вот. И второе. Поведение. В лучшем бы случае он бы обобрал вас вместе с шулерами, а устроив при вас разборку…
— Убил?! — ахнула Елизавета Гермогеновна.
— Тётя, я понимаю, но такие не оставляют свидетелей. Как вы расстались, дядя?
— Что когда-нибудь встретимся и сыграем по-честному, — улыбнулся Степан Медардович.
— И только?
— Ещё сказал, что между нами нет счётов. Это я попытался его поблагодарить.
Захар положил на стол колоду.
— Заметить трудно, но возможно.
— Но в игре, конечно, не до этого, — вздохнул Роман. — Отец, может, и в самом деле, мы с Зарей будем ездить с тобой? По очереди. Мама?
— Пустяки, — отмахнулся Степан Медардович. — Обходилось раньше, обойдётся и впредь. Я просто подумал, Ярик, что тебе будет интересно.
— Спасибо, дядя, это и в самом деле, очень интересно. Разумеется, он — не Андрей, не репатриант и не рабочий. И где вы познакомились? В Ижорске? — Степан Медардович кивнул. — Ну, и не оттуда.
— Ложный аэродром? — усмехнулся Роман.
— Вот именно, — кивнул Ярослав. — Ложная засветка. Чтобы искали там, где ни его, ни его следов заведомо не будет. А колоду… я заберу её, хорошо?
— А я думал поместить её в наш музей, — засмеялся Степан Медардович. — В назидание потомкам.
— Я хочу показать её кое-кому в научно-техническом отделе, а потом верну.
— Конечно, Ярик, — вмешалась Елизавета Гермогеновна. — Раз нужно для дела, конечно, бери.
— Спасибо, тётя, — Ярослав посмотрел на часы. — Дядя, мне пора на службу. Если вспомните ещё что интересное, позвоните, хорошо? Спасибо за ужин, тётя, очень вкусно. Заря, проводишь меня?
— Конечно, — встал Захар.
Ярослав попрощался со всеми и вышел.
Уже внизу Захар тихо спросил:
— Это опасно?
— Для дяди вряд ли. Но что такой зверь в Царьграде, конечно, неприятно. Эту тройку мы знаем, и, если их рискнули раздеть… большие разборки грядут. Есть о чём подумать.
Ярослав надел шинель, пояс с портупеей и кобурой.
— Заря, ты во фронтовое очко играл?
— Ещё бы!
— Так что, как говорят в южных портах, не бери в голову. Дважды по одному месту не попадает.
— А это по залповому весу глядя. Счастливо, Яр.
— Счастливо.
Захар закрыл за Ярославом дверь, проверил засов. Сюда всё же, конечно, вряд ли полезут, но… и оружие лучше держать под рукой, благо, разрешение есть.
Наверху Степан Медардович весело, но твёрдо отбивался от жены и младшего сына, настаивавших на сопровождении в поездках.
— Нет, Лизанька, я — не король и не царь, ни лейб-гвардия, ни рынды мне не нужны. Кстати, как правило, именно личная охрана и оказывается самой опасной. Масса примеров в истории.
— Папа…
— Нет, Рома. И хватит об этом.
Захар вошёл в кухню и сел на своё место.
— Уехал. Я думаю, папа, ты прав. Дважды такое не бывает.
— Такое, а если… — Елизавета Гермогеновна не стала договаривать.
Степан Медардович с улыбкой оглядел сыновей и жену и повторил:
— Обходилось раньше, обойдётся и теперь.
Захар улыбнулся.
— Тоже игра, отец, так?
— Верно, — кивнул Степан Медардович.
— Дёргать смерть за усы, а бога за бороду, — улыбнулся и Роман. — Игра княжеская, согласен.
Елизавета Гермогеновна вздохнула.
— Ну, раз это игра, то я молчу.
— Спасибо, княгиня, — Степан Медардович с чувством поцеловал ей руку.
Захар и Роман рассмеялись.
Бурлаков постелил сыну на диване в кабинете. И, как ни устал Андрей, но войдя в кабинет и увидев книжные полки по стенам, не удержался от завистливого:
— И это ты всё прочитал?