Читать интересную книгу Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

Самое вопиющее истребление заложников было устроено по приказу Гитлера и с согласия Кессельринга начальником римского гестапо подполковником Гербертом Капплером. 23 марта 1944 г. партизаны напали на колонну полицейского полка СС, двигавшуюся по улице Разелла. В перестрелке погибло 33 немца, 68 было ранено, среди жертв оказалось и десять прохожих. Гитлер потребовал казнить десять итальянцев за каждого немца. На следующий день из тюрьмы Регина Коэли в Ардеатинские пещеры доставили 335 заключенных, случайную смесь актеров, юристов, врачей, лавочников, столяров, был среди них и оперный певец, и священник. Некоторые оказались коммунистами; евреев было семьдесят пять. Из числа заложников двести схватили на улице поблизости от места, где произошло нападение на колонну, хотя никто из этих случайных прохожих не имел связей с партизанами. Партиями по пять их заводили в пещеры и расстреливали, оставляя там трупы. Немцы попытались довольно неуклюже скрыть следы преступления, взорвав вход в пещеру, но вонь разлагающихся тел вскоре выдала место расстрела, и туда потянулись итальянцы чтить и оплакивать погибших.

Элида Руггери чудом уцелела во время другой массовой расправы на кладбище в Марцаботто, живописном городке у подножья Апеннин. Здесь в сентябре 1944 г. отряды СС жестоко выместили на мирном населении свои потери, которые армия несла от рук партизан. «Детей убивали на руках у матерей, – рассказывала Элида. Она и сама была ранена и осталась лежать под грудой мертвых тел. – Надо мной и рядом лежали двоюродные сестры и моя мать, ей взрезали живот. Я пролежала всю ночь, а потом еще день и ночь, под дождем, в луже крови. Я почти перестала дышать»40. На утро второго дня Элида и еще четыре раненые женщины сумели выбраться из-под груды трупов. Только в семье Элиды погибло пять человек, а всего возле церкви было расстреляно 147 человек, среди них и священники, которые вели службу, когда явился отряд СС. 28 семей было уничтожено полностью. В соседнем Касолари погибло еще 282 человека, среди них 38 детей и две монахини. Всего в этой местности расстреляли 1830 гражданских, и даже Муссолини счел своим долгом направить Гитлеру протест, к которому, разумеется, никто не прислушался. Поразительно, каким образом Кессельринг, отдававший эти распоряжения, избежал в Нюрнберге смертного приговора.

Хотя до подобных злодейств союзники в Италии не опускались, и на их счету значатся преступления против человечества пусть и меньшего масштаба, особенно отличились французские колониальные войска. «Заняв город или деревню, они насилуют всех женщин подряд», – писал британский сержант Норман Льюис:

«Недавно подверглись насилию все жительницы деревень Патриция, Пофи, Супино и Мороло. В Леноле… изнасиловали пятьдесят женщин, но так как на всех этого не хватило, набросились на детей и даже на стариков. Сообщается о привычке марокканцев набрасываться вдвоем на одну женщину, и пока один совершает с ней обычный половой акт, другой входит в нее через анус». При этом жертвы получали травмы гениталий, прямой кишки и матки. В Кастро ди Вольши врачу пришлось помогать тремстам жертвам насилия… Многие мавры дезертировали и нападают на деревни в глубоком тылу. Сегодня я побывал в Санта-Мария а Вико, видел девушку, которая, как говорят, тронулась умом после того, как ее изнасиловала группа мавров… Она не может ходить… Так я лицом к лицу увидел эту кровавую реальность, ужас, принуждавший жительниц македонских деревень бросаться со скал, лишь бы не попасть в руки турок»41.

Такие эксцессы со стороны союзников вкупе с последствиями длительной воздушной и наземной бомбардировки отнюдь не располагали итальянцев радоваться «освобождению». Двое солдат из Четвертой индийской дивизии погнались за курицей, как вдруг окно в усадьбе распахнулось, оттуда высунулась женщина и на чистейшем английском языке крикнула им: «Пошли вон, оставьте моих кур в покое. Нам тут освободители не требуются»42.

Капитуляция Италии спровоцировала массовое движение английских военнопленных: освободившись из лагерей на севере страны, они спешили перевалить через Апеннины, чтобы воссоединиться с соотечественниками. И в этих странствиях (порой одиссея растягивалась на месяцы) бывшие военнопленные полностью зависели от помощи местного населения. Крестьяне кормили их и предоставляли приют скорее по доброте душевной, чем из приверженности делу союзников, и именно это особенно трогало сердца тех, кому они помогали. Немцы сурово карали гражданских лиц, которые прятали беглецов, сжигали их дома, порой убивали, но санкции оказались бессильны: десятки тысяч итальянских крестьян участвовали в спасении тысяч британцев. Отвага и сострадательность этих простых людей отчасти искупали ту злосчастную роль, которую страна сыграла в войне. Канадец Фарли Моуэт прибыл в Италию, заранее вооружившись презрением к ее народу, но, пожив среди итальянцев, полностью изменил свое мнение. «Стало ясно, что именно они и есть соль земли. В смысле, простой народ. Они работают изо всех сил, чтобы выжить, казалось бы, должны сделаться кислыми, вроде незрелых лимонов, а они веселы, смеются. И упорны, как сам ад… Они могли бы возненавидеть нас наравне с фрицами, но я готов доверять им всем, кроме священников, адвокатов, крупных торговцев, землевладельцев и т. д.»43.

Дикость итальянского ландшафта и приветливость местных жителей способствовали быстрому росту дезертирства из рядов союзников. Позади продвигавшейся вперед армии оставались те, кто предпочел пуститься в бега, – главным образом это были пехотинцы, понимавшие, как мало у них шансов выжить при столкновении с врагом. По оценкам информированных военачальников, в Италии в 1944–1945 гг. рыскало около 30 000 британских дезертиров – «две полные дивизии» – и еще тысяч десять американцев. Поразительные цифры, им следовало бы уделять большее внимания в описании этого похода, хотя следует отметить, что у официальных историков данные о дезертирах существенно занижены – отчасти потому, что они не принимают во внимание тех, кто по техническим причинам считался не беглецами, а лишь «в самовольной отлучке».

За линией фронта лейтенант Алекс Боулби наткнулся на солдата, который бросил свою часть и угощался ужином в кругу итальянского семейства. Этот солдат преспокойно закончил трапезу, вышел из дома и на глазах у растерянного молодого офицера угнал его джип прежде, чем кто-нибудь сообразил его остановить. Посреди хронических неудобств и ужасов военной кампании Боулби отмечал, что большинство его людей продолжают исполнять свой долг, хотя некоторые уже открыто бунтуют. Одного из них, задумавшего побег, перехватила военная полиция, и когда его уводили, он издевательски кричал товарищам: «Я останусь в живых, а вы все на хрен сгниете!»44

Александер мечтал вновь ввести смертную казнь как единственный способ запугать непокорных, и его мнение вполне разделял командир британской дивизии Билл Пенни: «Расстрелы с первых же дней послужили бы эффективной профилактикой»45. Но столь суровое наказание считалось неприемлемым с политической точки зрения.

И немцы, и союзники распространяли среди населения листовки, наперебой стараясь привлечь итальянцев на свою сторону. Айрис Ориго писала: «Крестьяне читают эти бумажки с напряжением и тревогой о своей собственной судьбе, но, как правило, с полным безразличием к основному вопросу. “Che sara di noi?” (“Что будет с нами?”) – вот что они хотят знать. А еще они мечтают о мире, вернуться к работе на земле, не потерять своих сыновей. Они живут в страхе и неуверенности, не знают, чего ждать от приближения солдат любой стороны – покой те несут им или насилие, освобождение или грабеж»46. 12 июня Ориго в саду своей усадьбы репетировала «Спящую красавицу» с группой детей-беженцев, которые жили у нее, и тут на грузовике явился отряд тяжеловооруженных немцев.

В ужасе Айрис cпросила, что им нужно, и получила неожиданный ответ: «Пожалуйста, попросите детей спеть для нас». Дети спели «Елочку» и «Тихую ночь» (эти немецкие песни они выучили годом ранее), и солдаты прослезились. «Родина! Мы будто вновь перенеслись на родину!» – и они забрались в грузовик и поехали дальше47. Не прошло и двух недель, как в те места явились французские колониальные войска. И Айрис с горечью писала: «Марокканцы довершили то, что начали немцы. Для них мародерство и изнасилование – законное право победителя, и они с неистовством предались и тому, и другому. Пострадали не только девушки и молодые женщины, но и восьмидесятилетние старухи. Так Вал д’Орсия познакомилась с союзниками, которых с таким нетерпением и энтузиазмом ждала»48.

Союзники медленно и с трудом продвигались по полуострову, а с лета 1944 г. войска Александера с обидой заметили, что операции в Средиземноморье и все их жертвы уже не привлекают прежнего внимания на родине. «В солнечной Италии, от фронта подалее, мы пьем вино, нам все равно», – распевали они. В глазах всего мира значение имели только события, происходившие далеко на севере, в Германии и Франции. И тем не менее Итальянский фронт сковывал десятую часть наземных сил Гитлера, которые в противном случае были бы отправлены на Восточный фронт или во Францию. С итальянских авиабаз союзники организовывали мощные эффективные налеты на нефтяные промыслы Германии в Румынии. И едва ли имелись какие-то способы ускорить эту кампанию, избежать ее или прервать. Она не принесла ни славы, ни удовлетворения сражавшимся, а тем более – злосчастным обитателям страны, превратившейся в поле боя.