Читать интересную книгу Вторая мировая война. Ад на земле - Макс Хейстингс

50 000 немцев на протяжении пяти недель задерживали продвижение чуть ли не полумиллиона союзных солдат. Союзники преувеличивали угрозу, исходившую от танков «Тигр», от минометов Nebelwerfer, пулеметов Spandau и артиллерийского огня, а также трудности сражений на сильно пересеченной местности, а в жару – вероятность потерь от малярии и военного невроза. Но, попросту говоря, хотя в итоге очевидное количественное превосходство союзников не могло не сказаться, солдаты вермахта в бою оказались надежнее, а союзники вновь и вновь не справлялись (и потом на северо-западе Европы опять не справятся) с задачей не просто занять территорию, но и разгромить вражеские войска. Немцы были настолько поражены тем, что им представилась возможность эвакуироваться, а союзники не высадили десант в Калабрии и не отрезали их, что иные даже выдумывали фантастическую теорию: дескать, Александер позволил им спастись по политическим соображениям.

Сицилийская кампания стала единственной существенной сухопутной операцией, которую Соединенным Штатам и Великобритании удалось осуществить летом 1943 г. В ней участвовало восемь дивизий, союзники потеряли убитыми 6000 человек. В тот же период четыре миллиона человек сражались под Курском и Орлом; погибло полмиллиона русских. Часть немецкого населения, не чаявшая дождаться конца войны, сокрушалась о медлительности западных союзников. Матильда Вольф-Монкенбург 14 августа писала: «Мы так надеялись, что дело пойдет быстрее»17. Неторопливому продвижению союзников в 1943 г. есть разумные объяснения, однако нетрудно понять, почему у русских эти ничтожные успехи вызывали презрение. Да и у кое-кого из непосредственных участников: подполковник Лайонел Уигрэм, один из самых энергичных и инициативных офицеров британской армии, подал рапорт с анализом тех недостатков и неудач, которые наблюдал воочию. Он критиковал старомодные атаки в лоб, привычку излишне полагаться на артиллерию, неумение просачиваться и вести работу в тылу противника, обороняющегося на ограниченной территории. Он считал, что из каждого батальона можно заранее исключить двадцать с лишним трусов, которые все равно дезертируют во время боя. Подполковник пришел к выводу: «В определенном смысле в операции на СИЦИЛИИ успеха добились немцы… Они сумели эвакуировать свои войска почти без потерь, а нам они причинили существенный ущерб. Такой итог всех нас разочаровал»18. Эта откровенная и отважная оценка его деятельности дошла до ушей Монтгомери; задетый за живое, он отстранил Уигрэма от командования батальоном. Никаких выводов из справедливой критики сделано не было.

Апологеты английской и американской армии утверждают, что, как бы достойно немцы ни защищали Сицилию, в конечном счете здесь, как и на других фронтах, они потерпели поражение. Кессельринг эвакуировал свои войска с острова. Они отступили – значит проиграли. Это, конечно, верно, и об этом забывать нельзя. (Один из лейтмотивов всей книги: вермахт сражался не просто хорошо, а блестяще, но Германия плохо вела войну. Тем не менее, поскольку англо-американские войска не сумели уничтожить армии Гитлера, а только потеснили их с оккупированной территории, Красная армия вплоть до 1945 г. оставалась, как и была с 1941 г., главным инструментом уничтожения нацизма.)

2. Путь в рим

Натиск союзников на материковую Италию начался 3 сентября, когда канадцы из Восьмой армии высадились в Калабрии, не встретив там сопротивления: командовавший немецкой обороной Кессельринг решил перенести первое сражение дальше на север. Пять дней спустя, 8 сентября, когда руководители союзников собрались на саммит в Квебеке, правительство маршала Бадольо в Риме объявило капитуляцию Италии, и вновь вспыхнули надежды на то, что полуостров удастся покорить почти мгновенно. 9-го Пятая армия под командованием генерал-лейтенанта Марка Кларка высадилась в Салерно. Началось одно из ключевых событий войны на Западе, только прошло оно совсем не так, как надеялась армия вторжения. Полковник Билл Дарби (американские рейнджеры) добился поначалу успеха на оконечности левого фланга союзников, очистил побережье Амальфи, захватив несколько курортных поселков и перевал Киунзи с прицелом на Неаполь. Но во всех остальных местах немцы успевали быстро развернуться, дать отпор и предприняли ряд сильных контратак. Американский и британский корпус Кларка оказались зажаты на четырех небольших плацдармах под сильным огнем. 13-го Кессельринг вбил клин между английскими и американскими частями, и его танкам оставалось до моря чуть более полутора километров. Десантный флот у берега подвергался постоянным налетам люфтваффе, которое начало применять новые бомбы с радионаведением. Кларк запаниковал и решил вернуть десант на корабли. Хотя Эйзенхауэру и Александеру удалось отменить этот приказ, на несколько часов на плацдармах воцарился хаос, особенно после наступления темноты. «Решив, что в наши ряды просочилась немецкая пехота, [американцы] стали стрелять друг в друга, – писал очевидец-англичанин, – слышались душераздирающие вопли раненых. Мы скорчились в своем убежище под трепещущими розовыми листьями олив и следили, как огонь приближается, а ночь постепенно проходит. Потом включится официальная историография и придаст той неразберихе под Салерно достоинство и смысл. Мы же видели некомпетентность и трусость, распространявшиеся сверху донизу от командования, что и породило хаос»19.

Лейтенант Майкл Говард из Гвардии Колдстрима, писал: «Снаряды завывают над нами, словно погибшие души. Стонут, стонут, стонут»20. Некоторые английские подразделения осрамились, в точности как американские: официальная история Шотландской гвардии признает, что «в воздухе витало настроение очередного Дюнкерка». Лишь интенсивный артобстрел с кораблей предотвратил катастрофу, остановив продвижение немцев. «Бога ради, Майк, – сказал Эйзенхауэр командиру Шестого американского корпуса генерал-майору Майку Доули за несколько часов до того, как Доули, разжалованный в полковники, отправился домой, – как ты ухитрился довести свою часть до такого состояния?» Лейтенант Питер Мур из Лейстерширского полка писал:

«За ночь немцы установили минометы и Spandau по всему периметру. Первый признак надвигающегося обстрела – знакомый тук-тук-тук минометных снарядов, когда ими заряжают орудие и выпаливают. Мы напряженно следили, и через несколько секунд начались пронзительные визги – ууу-бам, ууу-бам, ууу-бам – взрывы уже среди нас. Тут же присоединились и Spandau, дали длинную быструю очередь поверх наших голов, по виноградным лозам. Зато минометы били прицельно, вскоре у нас было много раненых и несколько убитых. Раненым трудно было помочь под таким интенсивным обстрелом. Мы стреляли из винтовок и ручных пулеметов “Брен”, чтобы прикрыть раненых, которые ползли и которых подтаскивали к найденному нами убежищу – пещере. Весь день длилась перестрелка. Я уговаривал себя, пока не впал в некое отрешенное состояние: мне казалось, что затяжной атаки мы не выдержим, и я хотел лишь, чтобы уготованная мне судьба сбылась поскорее. Я всегда носил при себе армейский молитвенник и черпал огромное утешение в чтении заутрени и вечерней молитвы, знакомых песнопений, псалмов и молитв»21.

После целого дня сражения контратаку Кессельринга удалось отбить. «На сером рассвете мы хоронили убитых немцев, – писал Майкл Говард. – Впервые я прикоснулся к трупам, к нелепо съежившимся куклам, которые лежали неподвижно, скорчившись, с остекленевшими голубыми глазами. Все они были не старше двадцати лет, а некоторые и вовсе дети. С ужасающим равнодушием мы сбрасывали их в их же собственные окопы и присыпали землей. Так эта сцена и запечатлелась в моей памяти: согнувшаяся, проворно работающая лопатами похоронная команда, распростертые тела с мертвыми глазами, холодный рассвет, выпивший все краски, оставив только траурный черный и серый. Закончив, мы воткнули в могилы их штыки и винтовки и поспешили в убежище. Сцена, достойная кисти Гойи».

И вновь огневая мощь союзников решила дело. «Особенно неприятен сильный обстрел с моря», – отмечал немецкий офицер. Каждое движение Кессельринга вызывало град артиллерийских снарядов и воздушные налеты. Если союзникам тяжко пришлось под Салерно, то и вермахт отнюдь не наслаждался тут жизнью. «Впервые мы почувствовали, каково столкнуться с превосходящими силами врага, – горестно рассуждал танковый стрелок Эрих Дресслер. – Сначала бомбардировщики на бреющем полете, они шли так плотно друг к другу, что не удавалось различить отдельные самолеты, а тем временем артиллерия и минометы часами пластали нас»22. Танки снова и снова пытались прорваться, но их снова и снова останавливали. Потери Кессельринга составили всего 3500 человек, в том числе 630 убитыми, англичане потеряли 5500 солдат, а американцы – 3500, но немцам не хватало материальных ресурсов, чтобы достичь моря. Они потрепали противника, как не раз еще сумеют и под Анцио, и в Нормандии. Но сбросить союзников в море им уже не удастся: слишком сильна у тех поддержка артиллерии и авиации.