и только вдруг растерявшие всю свою надёжность связанные уздечки тянулись вверх и связывали его с крошечным белым отверстием где-то там над головой. Марцию показалось, что он снова очутился в материнской утробе – но не в мягкой и уютной, а в злой и морозной, желающей скорей убить.
– Вверх! – закричал Марций, схватив воду ртом и едва не захлебнувшись. – Вверх!
Вода была очень холодной, даже студёной, свежей и чистой.
Натяжение верёвки ослабло. Марций понял, что не чувствует дна. Быстрое течение начало утягивать его за собой неведомо куда, во тьму, в самое сердце земли, мрак таинственных пугающих пещер.
– Хватит! – закричал Рейес, поднял руку с монетами и затряс ею, создавая волны и громкий звон, отражающийся эхом от землистых стен.
– А чт-то он к-кр-ричит? – навострил уши Рорри.
– Так! Все позатыкались! – всполошился Вальдарих, пытаясь разобрать резкие звуки, доносящиеся снизу, сказал Войкану держать сильнее и встал на колени на краю. Вслушался в долетающие снизу звуки. Жестом указал всем перестать опускать верёвку. Мужчины остановились.
– Что? Что слышите?
– Ш-ш-ш!
– Монеты?
– Ничего. Шум.
Со дна доносилось только монотонное шипение.
– Смотрите!
Верёвку вдруг резко повело в сторону.
– Они его утягивают! – крикнул Войкан и потянул верёвку на себя.
– Наверх его! Живо!
Все семеро схватились за конец и потянули. Марция выдернуло из воды быстрее, чем он в ней очутился, и резкими толчками начало тащить к поверхности. Когда его ноги нащупали под собой опору, он упёрся ими в стену и начал помогать себе руками, подтягиваясь, как делал на тренировках, когда забирался вверх по Ласской башне, как на штурм. Факел больше не мешал, видимо, он обронил его в воде. Наверх. Скорее…
Выход из Ямы стремительно приближался, он уже чувствовал свежесть лесного воздуха, слышал голоса брата и Войкана:
– Раз, два, ТРИ! Вверх! Раз, два, ТРИ! Вверх! Ну же, ещё немного! Раз, два, ТРИ!..
Едва над краем Ямы показалась огненная голова эвдонца, его схватили и оттащили подальше от обрыва, будто верёвка была готова вот-вот оборваться.
Марций, весь мокрый и перепачканный землёй, без сил упал на траву, тяжело дыша.
– Вода, – простонал он, едва найдя в себе силы заговорить. – Вода…
– Дайте ему воды! – засуетился сам на себя непохожий от волнения Войкан. – Где бутылка?
– Нет, – Марций перевернулся и распластался на спине. – Там вода. Внизу… Альвгред, там нет змей. Вода. Она упала в воду, Альвгред. Её… Её не найти…
Глава 36 Изгнанник
Первое, к чему Инто оказался совершенно не готов в горах, – его бурдючка с водой хватило всего на двое суток, и то при экономии, не более одного небольшого глотка в три часа. Вытряхнув себе на язык последние капли, юноша почувствовал себя весьма скверно.
Вечерело. Он сидел на уступе над долиной, что простиралась в лигах тридцати от Паденброга, как ему на тот момент, по крайней мере, казалось, и оглядывался. Долина Королей расстилалась внизу и, если судить по карте, заканчивалась во-о-он за теми пиками, за которыми начинались Дикие горы. Только почему-то в таком случае Рога Саттелит, если судить по той же карте, должны были находиться сильно в стороне от того места, где они находились по факту. А ещё на карте, которую мать купила у торговца книгами у рынка, где-то тут, внизу, должен был протекать ручей. Должен был протекать, но не протекал. Как не нашлось на своём месте и более пологого холма, за которым карта обозначала кривой и весь в уступах склон Даэнмара; не было в низине и леса, который, опять же судя по карте, должен был находиться дальше по тропе на север. Вместо него над долиной возвышался голый, как девичья коленка, холм с остатками какой-то башни.
Спать на голодный желудок было грустно и неуютно, но получив по носу неудачей с водой, усугублённой совершенно ни к месту обнаружившимися неточностями в карте, он твёрдо решил начать экономить и на еде, на всякий случай. Тем более, что за двое суток в пути ему не попалось ни одного зайца или сойки, не говоря уже о другой более крупной и сытной дичи, для охоты на которую мать купила ему лук. Лук был дешёвым, а стрел маловато, но, проведя несколько дней до своего добровольного изгнания в компании самодельных мишеней за домом, Инто наловчился весьма недурно попадать в яблочко, чего вполне хватило бы, прицелься он в неподвижного зверя среднего размера или сидящую на ветке птицу, а также на всякий случай самостоятельно выточил с десяток дополнительных стрел. Делия, жена Иларха, напоследок ещё отдала ему нож мужа, настоящее эвдонское сокровище, который тот много лет назад украл у торговца рабами, перед тем как сесть на борт «Чёрной Капитолины». Вот этот нож был действительно добротным, такой стоил не меньше двух золотых эвдонских схул и обещал сослужить ему хорошую службу.
Ночью ему не спалось. В раздумиях он смотрел на звёзды сквозь дырку в крыше развалин, где решил остаться на ночлег, и вертел в руке мамину заколку с кусочком малахита. Она наказала сыну непременно её продать, если там, куда сын держит путь, ему встретится город, и купить еды или снять жильё, если получится. Денег, конечно, он выручит за неё немного, но на несколько дней ему бы хватило, а там будет видно. Но продавать мамину заколку Инто не хотелось от слова совсем – эта дешёвенькая вещица была всем, что осталась у него от дома, не считая пустого бурдюка и метки висельника на шее.
Полоса от верёвки под подбородком, едва ему вспомнилась его собственная казнь, снова зачесалась, как большой комариный укус. Теперь она, как и его лишние пальцы, заклеймляла его, как человека, которого любому встречному не грех было и пнуть или вообще на месте прирезать, и мяукнуть «Стой!» не успеешь, не то что поведать историю своего помилования. То, что след остался от верёвки, сразу бросалось в глаза, и до полного заживления было ещё далеко. Только и оставалось прятать полоску под шарфами от греха подальше, будто в любой момент на горной тропе он мог встретиться с каким-нибудь путником.
Хотя матери Инто и сказал, что отправляется строго на восток, ориентиры на карте вообще не соответствовали тому, что он видел перед собой, и потому очень скоро он понял, что понятия не имеет, куда конкретно ведут его ноги. Рога Саттелит были за спиной, значит, ноги вели его куда-то на север. На север – хорошо, он пойдёт на север. На западе-то за Перламутровой горой его ждал Ангенор, а поверни он на восток, как собирался, так упрётся в огромный горный хребет, который сможет преодолеть, разве что оседлав орла. Его бесполезная карта вообще не описывала, что было там, на этом севере, обрывалась сразу после надписи «Дикие горы» и оврага, который, о чудо, таки совпал с рисунком, а дальше шла только пустота и стояла жирная клякса вместе со следом от пивной кружки.
Но возвращаться ему всё равно не хотелось. Незачем ему было поворачивать. Мать да, она, как любая мать, любит своё дитя, его любила тоже, невзирая на его поступок, но для остальных знакомых, соседей, просто прохожих он был висельником, которого спасло «право Иинмарин» и хорошее расположение духа короля. И, может быть, он бы смог терпеть их шёпот у себя за спиной, если бы был менее гордым, но на его неудачу, гордостью он не был обделён, и ему было тошно и дальше находиться в городе, где его собирались убить, земля под ногами горела и в каждой роже прохожего мерещился тот, что кричал: «Повесить!»
Мама не стала перечить, когда сын объявил ей своё решение покинуть город, только села у окна и тихо заплакала, а Инто глядел на неё, опустив плечи, и утешал её обещаниями, что вернётся, обязательно вернётся, но только позже. Он сам не знал, врал ли он ей или нет.
Пятеро суток в пути, но город казался ему всё ещё