Читать интересную книгу На дальних мирах (сборник) - Роберт Сильверберг

Теперь же я делал все возможное, чтобы разрушить все границы между нами.

До сих пор я ничего не рассказывал ей о своей жизни до ухода в небеса. На все вопросы отвечал осторожно, уклончиво, отделываясь полуправдой или откровенным отказом продолжать беседу. Именно так я вел себя со всеми — привычная скрытность, нежелание открываться. Возможно, с Вокс я был даже более скрытным, чем с остальными, из-за близости наших сознаний. Как будто опасался: если расскажу ей хоть что-то о себе, это откроет ей дорогу к полному захвату меня, к поглощению моей души ее энергичной, но недисциплинированной душой.

Однако в тот миг я в радостном порыве готов был рассказать ей о своем прошлом. Мы медленно покидали апокалиптическое место в центре вселенной, паря на груди Великого Космоса, постепенно смещаясь от тьмы к ослепительному свету корабля, и пока это происходило, я рассказал о себе все, о чем до сих пор умалчивал.

Надо полагать, это были тривиальные вещи, но для меня все они исполнены глубокого смысла. Я сообщил ей название моей родной планеты и даже показал ее: моря цвета свинца, небо цвета дыма. Показал поросший низким серым кустарником мыс позади нашего дома, где я часами бегал в полном одиночестве — высокий стройный мальчик, без устали носившийся по хрустящему песку, будто за ним гнались демоны.

Я показал ей все. Грустный мальчик, беспокойный подросток, подозрительный, никому не доверяющий юноша. Товарищи по играм, всегда остававшиеся чужими, друзья, чьи голоса тонули в эхе пустой болтовни, любовницы, отношения с которыми были лишены всякого смысла. Мне казалось, что я единственный живой человек в этом мире, а все остальные — искусственные создания с шестеренками и проволочками внутри. Мне казалось, что мир это унылый черно-белый сон, поймавший меня в ловушку, но когда-нибудь я непременно проснусь и попаду в настоящий мир — светлый, красочный и осязаемый. Или что я вообще не человек, что я забыт здесь существами совершенно иного облика и природы, и однажды они непременно вернутся за мной.

Я описывал все эти вещи беспечно, и Вокс восприняла их легко. Она поняла, что это не симптомы безумия, но безрадостные фантазии одинокого ребенка, пытающегося отыскать смысл в непостижимой вселенной, где он чувствовал себя испуганным чужаком.

— И ты сбежал,— сказала она,— Нашел настоящий мир, к которому ты принадлежишь!

— Да,— ответил я.— Сбежал.

Я рассказал ей о том дне, когда внезапно увидел в небе свет. Моя первая мысль была: вот оно, наконец-то мои настоящие родители вернулись за мной! Вторая: нет, это пролетающая мимо комета. На самом деле это был входивший в нашу систему звездный корабль. Глядя вверх на обычные корабли, летящие к нему с грузом и пассажирами, желающими покинуть нашу планету и отправиться в новый, незнакомый мир на другом конце Галактики, я осознал, что небесный корабль и есть мой подлинный дом, а Служба — моя судьба.

Поэтому я отказался от своего мира, своего имени и своей жизни, какой она была, чтобы вступить в сообщество тех, кто летает от звезды к звезде. Я рассказал Вокс, что это мой первый полет, и объяснил, что на Службе существует странный обычай — проверять новых офицеров, сразу же доверяя им командование. Она спросила, счастлив ли я здесь, и я торопливо ответил:

— Да, счастлив.— Но спустя мгновение добавил: — Нет, пока нет, но я вижу, что это возможно.

Какое-то время она молчала. Мы смотрели, как вращаются миры, как ослепительно сверкают звезды, как яростный белый свет корабля течет по небесному своду, словно кровь неведомого бога. Мелькнула мысль, что, укрыв внутри себя Вокс, я рискую потерять все это. Я отбросил эту мысль. Неподходящее место и неподходящий момент для сомнений, страха или дурных предчувствий.

— Я рада, что ты рассказал мне все это, Адам,— сказала она.

— Да. Я тоже.

— Я с самого начала почувствовала, что ты за человек. Но мне очень нужно было, чтобы ты высказал это собственными словами. Как я уже говорила, мы родственные души, ты и я. Квадратные затычки в мире круглых дыр. Ты сбежал на Службу, а я — к новой жизни в другом теле.

Я понял, что она имеет в виду не мое тело, а то, которое ждет ее на Кул-де-Сакс.

И еще до меня внезапно дошло: есть кое-что, о чем она никогда не рассказывала мне. Ее прежнее тело, несомненно, имело какой-то недостаток, иначе она не рассталась бы с ним. Я подумал, что если узнаю ее больше, то моя любовь к ней станет глубже, ведь недостатки способствуют любви. Вокс явно не хотела говорить об этом, и раньше я не настаивал. Здесь же, под холодным мерцанием небес, настал момент полного доверия и слияния душ.

— Покажи мне себя, Вокс,— попросил я.

— Показать? Как ты можешь...

— Покажи мне, как ты выглядишь. Ведь ты для меня совершенно абстрактна — голос, всего лишь голос. Ты разговариваешь со мной, ты живешь внутри меня, а я понятия не имею, как ты выглядишь.

— Я так хочу.

— Ты не хочешь показать мне, как выгладишь?

— Я никак не выгляжу. Я матрица, то есть просто электричество.

— Это понятно. Я имею в виду, как ты выглядела раньше. Покажи мне прежнюю себя. Ту, которая осталась на Канзасе-четыре.

Молчание.

Я подумал, что она принимает решение; но время шло, а я по-прежнему ее не слышал. Молчание, только молчание, разделившее нас стальной стеной.

— Вокс?

Ничего.

Где она прячется? Что я наделал?

— Что-то не так? Я не должен был просить тебя?

Молчание.

— Ладно, Вокс, забудь. Это неважно. Ты не обязана ничего показывать мне, если не хочешь.

Никакого ответа. Молчание.

— Вокс? Вокс?

Миры и звезды хаотически вращались передо мной. Свет корабля переливался по всем спектру и слепил. Охваченный паникой, я обшаривал свое сознание, но не находил и следа Вокс. Ничего. Никого.

— С тобой все в порядке? — произнес другой голос. Это Банкво, из корабля.— До меня дошли какие-то дикие сигналы. Тебе лучше вернуться. Ты уже долго пробыл снаружи.

Вокс ушла. Я перешел некую запретную границу и напугал ее.

В оцепенении я подал Банкво сигнал, и он вернул меня внутрь корабля.

  13

В одиночестве я поднимался к Глазу через мрак и таинство корабля, преодолевая уровень за уровнем. Сокрушительное молчание продолжалось. Мне ужасно недоставало Вокс. До сих пор я никогда не чувствовал такого полного одиночества. Не осознавал, насколько привык к ее присутствию, и не представлял, каким ударом для меня станет ее уход. За те несколько дней, пока она скрывалась во мне, наличие двух душ в одном мозгу стало восприниматься как нормальное состояние, и одиночество внутри моего черепа теперь казалось неправильным.

Неподалеку от того места, где палуба экипажа сужалась, переходя в изгиб Глаза, из полутьмы совершенно неожиданно выступила стройная фигура.

— Капитан.

Голова моя была полна мыслями о Вокс, и он застал меня врасплох. Я в испуге отскочил.

— Господи!

— Это я, Булгар. Что вы так испугались, капитан? Всего лишь Булгар.

— Оставь меня.

— Нет. Постойте, капитан! Пожалуйста, подождите.

Он схватил меня за руку, не давая вырваться. Я остановился и повернулся к нему, дрожа от ярости и удивления.

Булгар, дружок Роучера, был мягкий человек с тихим голосом, широким ртом, оливковой кожей и большими грустными глазами. Они с Роучером бороздили небеса, когда меня еще и на свете не было. Они хорошо дополняли друг друга. Роучер был маленький и твердый, словно фрукт, сотни лет пролежавший на солнце, а Булгар — маленький, мягкий, на вид сдобный и мясистый. Вместе они представляли собой законченное, нерасторжимое целое. Я прекрасно представлял себе, как они лежат рядом на койке, подключившись друг к другу: один человек в двух телах, связанные еще теснее, чем мы с Вокс.

С усилием, но я сумел взять себя в руки. И спросил отрывисто:

— В чем дело, Булгар?

— Уделите мне минутку, капитан. Нужно поговорить.

— Мы и так разговариваем. Чего тебе нужно от меня?

— Сбежавшая матрица, сэр.

По-видимому, моя реакция была сильнее, чем он ожидал. Глаза у него расширились, он отступил на пару шагов и облизнул губы.

— Мы интересуемся, капитан... интересуемся, как идут поиски... есть ли у вас хоть какое-то представление, где может быть матрица...

— Кто это «мы», Булгар? — сухо спросил я.

— Роучер. Я. И другие. Но в основном Роучер, сэр.

— A-а... Значит, Роучер хочет знать, где матрица.

Коротышка придвинулся ближе, вглядываясь в меня, как будто пытался различить Вокс под маской моего нарочито бесстрастного липа. Неужели он знал? И все остальные тоже? Мне хотелось крикнуть: «Ее здесь больше нет, она ушла, покинула меня, сбежала в космос!» Но по-видимому, Роучера и его дружка беспокоило не то, что Вокс нашла убежище во мне.