Искрящиеся дуги смещающей силы прошили пространство главного навигационного зала, едва показалась наша мачта — не такая, как у судов планетарных морей, а скорее гигантская антенна. Она должна была связать нас с точкой разворота — корабль и точка разворота тянулись друг к другу, как многорукие борцы. Жаркие малиновые, изумрудные, золотистые и аметистовые вспышки пронзали воздух, отскакивая друг от друга. Точка разворота, активированная и трепещущая между энергетическими уровнями, обвивала нас миллионом щупальцев, готовясь развернуть корабль на оси и зашвырнуть к следующей промежуточной станции на пути сквозь небеса.
— Захват,— доложил Рейбак.
— Режим сближения,— сказал я.— Пространственная сетка одиннадцать.
— Пространственная сетка одиннадцать,— повторил Фреско.
Казалось, пылал весь зал.
— Изумительно,— пробормотала Вокс.— Невероятно прекрасно...
— Вокс!
— Запрашиваю разрешение на разворот,— сказал Фреско.
— Даю разрешение на разворот,— ответил я.— Сетка одиннадцать.
— Сетка одиннадцать,— снова повторил Фреско.— Разворот произведен.
По мне прокатилась волна дрожи — и по Фреско, и по Рей-баку, и по Роучеру. Это корабль в лице 49-Генри-Генри завершил процесс захвата. Точка Ласиейт-Огни-Сперанца поймала нас, поглотила и перенаправила, послав к следующему порту. Я слышал, как Вокс внутри меня разрыдалась — не от отчаяния, а от восторга и избытка чувств.
Мы разъединились. Когда Рейбак повернулся ко мне, на его суровом лице мелькнула тень улыбки.
— Отлично, капитан,— сказал он.
— Да,— добавил Фреско.— Отлично. Вы быстро учитесь.
Я почувствовал на себе изучающий взгляд сияющих глаз Роучера.
«Ну давай же,— думала,— Тоже скажи мне комплимент. Гели знаешь, как это делается».
Когда мы покидали главный навигационный зал, Фреско пошел рядом со мной. Без единого слова мы добрались до ожидавших нас транзитных траков. Только я собрался забраться на свой, как он — или все же она? — негромко окликнул меня:
— Капитан!
— В чем дело, Фреско?
Он наклонился ближе. Мягкие хитрые глаза, лукавая улыбка. Тем не менее от навигатора исходило ощущение дружественной теплоты.
— Это очень опасная игра, капитан.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Прекрасно понимаете,— сказал Фреско.— Не притворяйтесь. Мы все были подключены друг к другу. До меня кое-что дошло. Я знаю.
На это мне нечего было сказать, и я промолчал.
Спустя мгновение Фреско заговорил снова.
— Вы мне нравитесь. Я не хочу, чтобы вы пострадали. Но Роучер тоже знает. Я не в курсе, знал ли он раньше, но теперь точно знает. На вашем месте я бы сильно обеспокоился, капитан. Будьте благоразумны. Вы меня поняли?
16
Только круглый дурак мог так поступить. Теперь все знали — или вот-вот узнают — правду. Если узнал Роучер, то знает и Булгар, и скоро новость распространится по кораблю. Без сомнения, 49-Генри-Генри тоже знал. Подключение друг к другу в навигационном зале так соединило нас, что Вокс была видна всем явственно, как красная повязка у меня на лбу.
Не было смысла брать ее с собой, когда я шел командовать разворотом. Всегда был риск, что она обнаружит себя. Но что сделано, то сделано. Сначала я никак не мог взять в толк, почему Вокс так поступила, а потом понял. То же непредсказуемое, необдуманное, импульсивное поведение подтолкнуло ее вселиться в спящего пассажира и тем самым погубить его. Она была не из тех, кто сначала думает, а потом делает. Люди, подобные ей, всегда ставили меня в тупик. Она настолько же отличалась от меня, насколько была моим двойником. Я действовал в том же духе, когда впустил ее в себя, не задумавшись о последствиях.
— Куда мне идти? — в отчаянии спрашивала Вокс.— Если я снова начну летать по кораблю, они отследят и поймают меня. А потом уничтожат. Они...
— Успокойся,— сказал я.— Не паникуй. Я спрячу тебя там, где им тебя не найти.
— Внутри другого пассажира?
— Нет, это невозможно. Нельзя подготовить пассажира к тому, что с ним произойдет, и он впадет в панику. Нет. Я отведу тебя в одну из наших подпространственных пристроек. Или в виртуальный отсек.
— Что?
— Дополнительное грузовое помещение. Подпространственные внешние структуры, окружающие корабль.
— Они же нематериальные! — удивленно воскликнула она.— Я была в них, когда металась по кораблю. Это просто пучки волн!
— Там ты будешь в безопасности.
— Я боюсь. Мало того, что я сама нереальна, так еще и прятаться в нереальном месте...
— Ты реальна, как и я. И внешние структуры реальны, как и остальной корабль. Просто это реальность другого свойства, вот и все. С тобой не случится ничего дурного. Ты ведь уже побывала там? И вышла без проблем. Зато никто на корабле не сможет найти тебя, Вокс. Вот что я тебе скажу: если останешься со мной или в основной части корабля, тебя отследят и уничтожат. Скорее всего, мне тогда тоже конец.
— Ты правда так думаешь? — смиренно спросила она.
— Идем. У нас мало времени.
Под предлогом инвентаризации — это входило в круг моих обязанностей — я получил доступ к одному из виртуальных отсеков. Это был склад, где хранились стабилизаторы вероятности. Никому не придет в голову искать здесь Вокс. Шанс столкнуться с вероятностной турбулентностью на пути до Кул-де-Сака был минимален; а при нормальном течении полета никому нет нужды входить в виртуальные отсеки.
Я солгал Вокс — точнее, сказал половину правды,— когда заверял, что все наши внешние структуры одинаково реальны. Конечно, подпространстве иные пристройки материальны, их можно пощупать; они отличаются от самого корабля только спином своей пространственной полярности. Они видимы, лишь когда активированы, и не требуют дополнительного расхода топлива. Их материальность не подвергается сомнению, вот почему мы нередко помещаем туда ценный груз и даже пассажиров.
Подпространственные расширения по своему уровню отстоят от обычной реальности еще дальше. Они имеют сдвиг не только в пространственной полярности, но и во времени — от десяти до двадцати виртуальных лет в прошлое или будущее. Их применение совершенно не опасно, энергетические затраты ничтожны. Тем не менее мы чрезвычайно взвешенно подходим к тому, какой именно груз хранить здесь.
Что касается виртуальных отсеков...
Их название говорит само за себя. Это чисто вероятностные объекты, большую часть времени существующие в стохастической пустоте, окружающей корабль. Проще говоря, существуют они в действительности в данный момент времени или нет — на это можно держать пари. Мы знаем, как проникнуть в них в моменты самой высокой вероятности, и располагаем достаточно надежной техникой, поэтому используем их в тех случаях, когда требуется доставить очень тяжелый груз. Но в обычных обстоятельствах предпочитаем ничего ценного не доверять им, поскольку интервалы времени, когда доступ туда открыт, очень сильно колеблются, от микросекунд до мегалет, и нужно очень быстро вернуться, если не хочешь там застрять.
Тем не менее я все же решил оставить Вокс в виртуальном отсеке.
Мне нужно было спрятать ее. Спрятать там, куда никто не заглядывает. Опасность того, что я не смогу вывести ее оттуда из-за флюктуаций временных интервалов, была невелика. Напротив, опасность того, что ее найдут и нас обоих сурово покарают, была гораздо больше. Это наверняка произошло бы, оставь я ее где-нибудь на корабле.
— Ты должна оставаться здесь, пока ситуация не прояснится,— сурово сказал я ей.— Никаких импульсивных полетов по кораблю, никаких проникновений в соседние внешние структуры, вообще никаких прогулок, даже самых коротких, какое бы беспокойство тебя ни терзало. Поняла? Я выведу тебя отсюда, как только решу, что это безопасно.
— Я буду скучать по тебе, Адам.
— Я тоже. Но другого выхода нет.
— Понимаю.
— Если тебя все-таки найдут, я буду стоять на том, что не имею к тебе никакого отношения. Именно так, Вокс.
— Понимаю.
— Долго ты здесь не пробудешь, обещаю.
— Ты зайдешь сюда?
— Вряд ли это разумно,— ответил я.
— Но может быть, все же будешь заглядывать... иногда...
— Может быть. Не знаю.— Я открыл канал доступа. Перед нами зиял виртуальный отсек.— Выбирайся. Туда, внутрь. Сейчас. Иди, Вокс, иди.
Я чувствовал, как она покидает меня. Это походило на ампутацию. На меня нахлынули тишина и пустота, и они были в десять раз сильнее, чем в те часы, когда она оставалась внутри, но пряталась от меня. Теперь Вокс ушла. Впервые за последние дни я был по-настоящему одинок.
Я заблокировал виртуальный отсек.