И бросился прочь, в направлении, что нашёптывал дар.
Последние события Казар ещё не вспомнил и теперь мучительно пытался сообразить, отчего у него так болит голова, куда помчался харен, что это за записулька, и где его госпожа. Но первые строки письма мгновенно освежили его память, взбодрили тело и утешили зашибленную голову. Вскинув глаза, он уставился в окно и глухо застонал: солнце висело прямо посередине между горизонтом и полуденной чертой.
– Госпожа, – в душе против воли назрела детская обида.
Он ведь даже не собирался её останавливать!
Опёршись рукой на пол, Казар уже хотел встать, но понял, что ладонь легла совсем не на холодные плиты, и с изумлением воззрился на немного знакомую книгу. Что это? Послание от госпожи? И заинтригованно приподнял обложку.
И мгновенно захлопнул её, ошалело моргая и стараясь не думать, что это действительно послание.
– Она просто обронила её, – уверил себя хаггарес.
Если Шидаю понадобился лишь один деликатный тычок в плечо, чтобы проснуться, то Риша пришлось раскачивать дольше и без особых нежностей.
Увидев над собой лицо уже знакомого охранника, лекарь напряжённо подобрался и бросил два быстрых взгляда на стол и место, где должна была спать Майяри, а затем уже медленнее и тщательнее осмотрел всю комнату.
– Тёмные, Саврий, что тебе подписать? – полузадушено выдохнул Риш. – Давай перо и бумагу, только оставь меня в покое.
– Господин, что-то произошло, – непреклонно потряс его Святой помощник.
Хайнес застонал и уткнулся лицом в диван, размазывая по бархатной обивке слюни.
– Если не семейное, то без меня, – глухо отозвался он.
– Это касается Вотых.
Риш помолчал, но многодневная усталость оказалась сильнее.
– Да пусть творят что хотят!
– Где Майяри и Ранхаш? – напряжённо спросил Шидай, поднимаясь на ноги.
– Харен выскочил отсюда минуту назад, – обернулся Саврий. – А госпожу мы, как проснулись, не видели.
– Проснулись? – повторил Шидай, и его взгляд наконец зацепился за полусмазанную печать.
Нарисованную именно на том месте, где лежала Майяри.
Многовековой опыт хоть и не уберёг оборотня от коварства одной малолетней особы, но зато мгновенно выстроил ход событий, которые Шидай благополучно проспал, и оборотень, помудревший ещё немного, побелел.
Но не от страха.
– Вот дрянная пустоголовая ящерица! – рявкнул он. – Живого места на её заднице не оставляю! Р-р-р-р-р-р-р… – из горла лекаря вырвался звериный рык, а лицо сморщилось и скривилось как ощеренная в оскале морда.
– Какая ящерица? – Риш поднял всклоченную голову.
Шидай не ответил, но всадил в стол кулаки с такой силой, что столешница треснула, а молодой хайнес всё же проснулся.
– Похоже, госпожа Майяри куда-то уехала, – рискнул предположить Саврий, кивая на смазанную печать.
Риш растерянно проследил за его взглядом и… обескураженно заморгал.
– Сбежала? – не мог поверить он. – Как?
– Обманула харена, господина Шидая, свою охрану, нас и вас, – Святой помощник не пощадил ничьё достоинство.
– Нас? – Риш ошеломлённо отёр заспанное лицо.
Характерный хруст взбодрил и разбудил быстрее любых увещеваний и тычков. Саврий только увидел, что господин Шидай упал на пол и начал оборачиваться, как тут же рывком сдёрнул хайнеса с дивана, вместе с одним из охранников подхватил его под локти, и они под прикрытием остальных шустро вымелись из зала, а затем забаррикадировались в кабинете.
Слава о Лютом гремела долго и крепко запомнилась.
Мрачного харена драконий смотритель встретил обречённым взглядом. Нет, глава сыска ничего не спросил, ничего не сказал, ни в чём не обвинил, но оборотень вдруг подумал, что давно надо было жениться на вдовице Хаене, что торговала пряниками. Ребетят бы после себя хоть оставил.
Харен осмотрелся, подошёл к пустому деннику и наконец зыркнул на смотрителя злыми жёлтыми глазами.
– Этого?
– Д-да, – заикнулся тот. – Я уж думал: раз ейная собственность, то чего ж жадиться? Я тока спросил, надолго ли, и госпожа помощница заверила, что нет. Враз обернётся!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Харен не ответил, но левый уголок губ приподнялся в жутковатой ухмылке.
Майяри ждёт маленькая неожиданность. Вряд ли остановит, но Ранхашу становилось чуточку приятнее при одной только мысли, что эта неожиданность обязательно случится.
Круто развернувшись, харен направился к деннику своего второго дракона, который ярился и бесился за дверью не хуже хозяина, а смотритель заторопился за сбруей.
Фоший проводил запыхавшегося Казара в кабинет старого консера без доклада. Одного взгляда на парня хватило, чтобы понять: опять у внуков какая-то неприятность.
– Харен велел передать, – хаггарес протянул жующему Шереху письмо и виновато опустил глаза. – Простите, я оплошал.
В кабинете воцарилась тишина. Шерех, перестав жевать – так и замер с перекошенной челюстью, – медленно прочитал письмо, задумчиво раздул ноздри и вкрадчиво поинтересовался:
– А Ранхаш-то где?
– Ну… наверное, ловить пошёл, – пожал плечами хаггарес.
– Давно малышка сбежала?
– Сразу после рассвета.
Шерех бросил взгляд в окно и помрачнел.
– А как? То есть на чём?
– Не знаю, господин. Она уехала в экипаже, это мне стража на воротах сказала. Вроде покатила в сторону сыска. Мне показалось, что и харен в ту же сторону направился.
– Драконы! – ноздри Шереха разъярённо шевельнулись, и он рявкнул: – Да они с ума сошли?! У меня все силы только-только к Сумеречным горам подтягиваются, им ещё туда месяц ползти! Их прихлопнут раньше, чем мы доберёмся! У-у-у, наградили боги потомками! Ни мозгов, ни выдержки, ни доверия к дедушке! Я этой мелкой хабалке все пятки искусаю, чтобы думала, куда стопы направляет! Что смотришь?! – рявкнул он уже на ни в чём не повинного Фошия. – Созывай наших, пусть собирают драконов со всех окрестностей и несутся к Сумеречным. Нужно добросить хотя бы самый сильный отряд! Э-э-э, да я сам!
И Шерех, отпихнув Казара, выскочил из кабинета с молодецкой прытью.
– Ты куда, старый?! – возмутился ему вслед Фоший. – Ты на драконе сидел последний раз двадцать лет назад! А ну стой, скляда!
И обеспокоенный домоправитель загрохотал вслед за другом.
– И нам тоже пора, – сказал Казар зажатому под мышкой свёртку и заторопился на выход.
Глава 68. О Предназначении
Сбегая в спешке, Майяри всегда забывала что-нибудь важное: деньги, амулеты, верёвку, нож, запасные сапоги… К примеру, сбегая из общины в последний раз, она не взяла тёплую одежду, а уже надвигалась зима.
В этот раз она забыла провизию.
В саквояже лежали только пара яблок, подброшенных туда сердобольным Казаром, полупустая фляжка с водой, одно помятое яйцо и завёрнутый в вощёную бумагу ломоть хлеба с мясом. За пятнадцать дней пути на этом протянешь только ноги.
Но в отличие от предыдущих побегов – нынешний Майяри и за побег не считала – в этот раз девушка не скрывалась и по необходимости спускалась к поселениям и покупала еду. Тощий мешочек с деньгами, о котором Майяри очень редко вспоминала, среди её пожитков имелся. А воду можно было набрать в любом ручье, главное, чтоб не из болота тёк. Но хорошую воду Майяри научилась определять ещё на Гава-Ыйских болотах.
Молодой, полный сил и энтузиазма дракон радостно нёсся вперёд первые шесть дней с перерывами на сон и охоту. Майяри переживала, что её могут догнать и перехватить, но преследователям тоже нужен отдых, а драконам – еда. Правда, Ранхаш мог драконов менять, а соваться на заставы и требовать свежего ящера девушка опасалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На седьмой день они попали под продолжительный дождь, промокли и продрогли, всю ночь продрожали у костра, и утром Майяри едва подняла дракона в небо. Ей нравилось, что у ящера имелся свой норов и характер, что он её не боялся и не пришлось долго приручать, но вот этот самый норов порой доставлял проблемы. Наглый и бесстрашный, дракон ничуть не пугался, даже когда она подпихивала его силами под зад. Только лениво щерился и отгораживался хвостом.