мать ничего не заметила и не догадалась о ее внутренних переживаниях.
Наконец все крепко уснули, даже Рогатый Камень, который еще долго думал о том, что теперь не сможет вернуться к отцу ни до наступления зимы, ни следующим летом. Он, конечно, мог бы воспротивиться воле шамана и уехать, но ему и самому не очень хотелось делать это. В вигвамах черноногих все было просто и ясно, и его охватывал ужас при одной мысли о возвращении к отцу и к белым людям, где его ждали недоверие и ненависть, где постоянно лилась кровь и где ему пришлось бы снова заниматься тем, чем он больше не желал заниматься. Шаману явно хотелось, чтобы Рогатый Камень остался у сиксиков и влился в их большую дружную семью, и молодой воин отчасти уже свыкся с этой мыслью.
Часа в три пополуночи Рогатый Камень проснулся, потому что черная собака, спавшая со своими щенками перед входом в вигвам, вдруг забеспокоилась. Он по привычке схватился за нож и вскочил на ноги. Снаружи донесся крик часового. Рогатый Камень помчался к табуну, откуда кричал часовой. За спиной он слышал топот ног и множество мужских голосов. Но то, что он увидел, заставило его действовать быстро и самостоятельно.
В табун ворвался буланый мустанг-призрак. Возможно, он почуял запах тех самых мустангов, вожаком которых был когда-то и которые теперь стали частью табуна сиксиков. Когда Рогатый Камень увидел жеребца, тот как раз пытался напасть на его сивую кобылу, отчаянно защищавшую своего жеребенка; она не была стреножена. Гнедой жеребец, пришедший на помощь кобыле, чудом увернулся от смертоносных зубов буланого. Каждая секунда промедления могла обернуться гибелью одного или нескольких мустангов. У Рогатого Камня не было с собой ни лассо, ни другого оружия, кроме ножа. Да он и не хотел убивать жеребца. Но нужно было как-то защитить табун. Часовые смотрели на происходящее как парализованные.
Молодой воин вскочил на гнедого и показал буланому нож. Тот, очевидно приняв его за острый рог, инстинктивно отшатнулся. Когда, выкатив безумные глаза и словно взбесившись, он снова ринулся в атаку, Харка перепрыгнул на спину сивой кобылы. Навыки акробата оказались для него теперь как нельзя кстати. С кобылы он прыгнул прямо на спину буланому. Жеребец, до этого момента не знавший седока, очевидно, решил, что это какой-то хищный зверь, и начал метаться из стороны в сторону, пытаясь скинуть его с себя.
Горный Гром бросился к табуну вслед за другом. Первой его мыслью было не допустить, чтобы лошади разбежались. Вместе с другими он старался всеми средствами успокоить животных. Одновременно краем глаза он следил за буланым и за оседлавшим его братом. Жеребец галопом поскакал вместе с седоком к ближайшему холму. Харка, не имея ни седла, ни уздечки, должен был не просто удержаться на спине беснующегося мустанга – ему нужно было беречься его страшных укусов.
Буланый уже мчался в прерию. Потом резко остановился и, встав на дыбы, сбросил всадника. Тот мгновенно вскочил на ноги, изо всех сил побежал прочь, преследуемый разъяренным жеребцом, резко метнулся в сторону, снова запрыгнул буланому на спину… и снова полетел на землю…
Горный Гром, одолжив у кого-то лук, зарядил его и прицелился. Рогатый Камень успел заметить это.
– Не стреляй! – крикнул он.
В следующее мгновение он уже снова сидел верхом на мустанге, и тот понес его куда-то, пустившись в бешеный галоп.
Горный Гром бросился на своем гнедом вслед, но его конь был испуган и не мог скакать в полную силу, а если бы даже и мог, за буланым ему было не угнаться. Мустанг-призрак скрылся за холмами. Вскоре стих и топот его копыт.
Никто в стойбище не ложился спать, все ждали возвращения Рогатого Камня. Но он не вернулся ни ночью, ни утром. Оставалось лишь гадать, что с ним мог сделать бешеный мустанг.
Наступил вечер. Все с тревогой и ожиданием поглядывали вдаль. Но тщетно. Ночью в вигваме вождя не спал никто, кроме малыша. Горный Гром стоял на вершине ближайшего холма и всматривался во тьму. Наконец в предрассветной мгле он заметил приближающуюся фигуру, похожую на человека. Он вскочил на коня и поскакал навстречу. Вскоре он убедился, что это и в самом деле человек, направлявшийся к стойбищу, но не бегом, а медленным шагом. Это был Рогатый Камень. Он хромал.
Приблизившись к нему, Горный Гром начал понимать, что произошло. Рогатый Камень был весь в крови, в синяках и ссадинах. Часть волос была вырвана, плечи и бедра распухли, из раны на бедре сочилась кровь.
Горный Гром предложил раненому другу своего коня, но тот отмахнулся и, превозмогая боль, пошел дальше. Дойдя до вигвамов, он сначала направился к источнику, чтобы смыть с себя пыль и кровь. Горный Гром отправился вместе с ним. Вымывшись и напившись, Рогатый Камень с досадой посмотрел на рану, которая снова начала кровоточить, и сказал:
– Нет, так ничего не выйдет. Я должен быть сильней его. И я должен добиться его дружбы.
– Ты хочешь очень многого. Идем сначала в вигвам!
Они позвали шамана, чтобы тот вправил бедро. Раны оказались не опасными, но вывих и растяжения быстро не лечатся, и Рогатому Камню пришлось смириться с тем, что до зимы он не сможет заниматься ничем серьезным.
– Ты спас наш табун, – сказал Горный Гром своему другу, который, стиснув зубы, терпел боль. – Наши стрелы и копья могли сделать то же, но ты спас жизнь и буланому. Мы бы его убили.
– Вы все считаете, что этого жеребца лучше убить, чем укротить?..
– Возможно, мы все так думаем, Рогатый Камень, но ты думаешь иначе и попытаешься добиться дружбы мустанга, которого преследуют духи. Это трудное дело. Желаю тебе удачи!
Рогатый Камень был гибок и живуч, как дикая кошка: когда дни стали холодными и Горящая Вода отдал приказ разбирать вигвамы и отправляться на привычное зимнее стойбище в лесах предгорья, молодой воин ехал верхом так же легко и бодро, как другие мужчины. Рядом с его сивой кобылой весело бежал буланый жеребенок. Черная собака облаивала своих щенят: они убежали слишком далеко, гоняясь за тетеревами, которых все равно никогда не смогли бы поймать. Один из них, когда не был занят игрой или охотой, держался ближе к сивой кобыле и ее всаднику.
Путь к зимнему стойбищу черноногих был хорошо знаком Рогатому Камню – они проезжали эти места с Горным Громом во время охоты на лося, а кроме того, он был здесь еще мальчиком во время их первой совместной охоты.