рта приспустились, и оказалось, что рот у неё маленький и неприятный, верхняя губа коротковата, а передние зубы великоваты – как у крыски. Да и глазки маловаты.
– Ты мне пригодишься. – Ответил Марк, тоже перестав улыбаться. – И поверь, это будет взаимовыгодное сотрудничество. Я знаю, что вы с твоей госпожой крайне недовольны присутствием в замке некой Манфред. Верно?
– И что?
– Она не только вам мешает… Можешь считать, что её дни в Хефлинуэлле сочтены. И кстати… кто встречается на улице Вязов с армигером Гэйба Хлоринга?
– Уже никто. – Неприязненно глядя на Марка, возразила Беатрис. – А встречалась Габриэлла. Он её бросил.
– Он – её? – Присвистнул Марк. – А ради кого?
– Ты будешь смеяться, но ради Манфред.
– Ого! – Обрадовался Марк. – Это же просто отлично! Слушай… Мы с тобой можем провернуть одну очаровательную интрижку… Не в курсе, когда точно возвращается её жених?
– Нет.
– А узнать можешь?
– Я попробую. Но не обещаю. К принцу у меня доступа нет, с Манфред мы не общаемся…
– Попытайся с нею подружиться.
– Да что ты!
– Да ладно! – Передразнил её Марк. – Тебе ли не суметь?.. Ну, хотя бы стань её приятельницей, это не трудно.
– Что я с этого поимею? – Прямо спросила Беатрис.
– Золото. – Так же прямо ответил Марк. – За каждую услугу, за каждый ценный факт ты будешь получать звонкую монету. Ну, и никто не узнает, кто ты есть на самом деле и чем зарабатываешь на разные женские штучки… Тем более, что больше тебе не придётся брать за щеку у бездельников в замке, золотишко у тебя будет водиться и так.
Беатрис перекосило от ненависти: это-то откуда он узнал?! И Марк радостно ухмыльнулся – он не знал точно, просто в поисках замены Жанне он выяснил, что в замке есть девка, которая в определённые часы ждет в одном укромном закуточке и за два талера берёт в рот. Он только предположил, что это именно Беатрис, и надо же: попал пальцем в небо! А с другой стороны, только она и могла этим заниматься…
Обычно с девками и бабами Марк использовал другую тактику: очаровать их, и эти идиотки сами из трусов выпрыгнут, лишь бы ему угодить! Но на Беатрис тратить обаяние было нелепо, да и, по мнению Марка, бессмысленно. Такая, как она, понимает только язык угроз и подкупа, а трахнуть её у Марка не было ни малейшего желания: он брезговал шлюхами. Даже теми, которых сам сделал такими, а уж тех, которые стали такими по своей воле…
– Если я прямо скажу, ты не обидишься? – Спросил Гарет, следуя за бароном Кальтенштайном по его замку. Барон неопределенно пожал плечами:
– Я давно разучился обижаться, ваше высочество.
– Честно сказать, я от кого угодно мог ждать помощи, но не отсюда!
– Да. – Кивнул барон. – Кальтенштайн – это последнее место и последние люди, о которых вспоминают в любом случае. А когда-то было иначе. И вокруг этой крепости был славный город.
– Но ты пришел на помощь. Ты же понимаешь, что это, скорее всего, верная гибель?
– Я понимаю одно. – Без пафоса, очень спокойно и буднично ответил Ганс Кальтенштайн. – У рыцаря может не быть денег, дорогих доспехов, золотых цепей и даже хорошего коня. Но он остается рыцарем, пока у него есть добрый меч и честь. Без чести нет рыцаря, даже если он весь в золоте и парче и похваляется древним родом и громким титулом. Я поступил так, как велели мне честь и вассальный долг, и да поможет мне Бог!
Главный зал Кальтенштайна ожидаемо был неуютен. Голые каменные стены и полы, посыпанные соломой, простые, потемневшие от времени дубовые столы и лавки. Навстречу герцогу Элодисскому вышла вся семья барона: пять девочек, старшей из которых было шестнадцать, младшей – пять. И ни одой красавицы, как сказал бы Гэбриэл… Впрочем, совсем уж дурнушками они тоже не были: длиннолицые, худенькие, но большеглазые, пухлогубые и свежие, с хорошей кожей и вьющимися волосами.
– Господь благословил мой брак прекрасными дочерьми. – Гордо сказал барон. – Но забрал у меня жену, а у них – мать. На все Его воля, и мы не ропщем. Мария, моя старшая, – он представил девушку герцогу, и та поклонилась, краснея, – взяла на себя заботу о сестрах и обо мне еще пять лет назад. Она – госпожа этого дома.
– Леди. – Гарет тоже поклонился. – Прошу прощения за вторжение незваных гостей. – Он не спросил, почему барон не взял ни одну из своих дочерей на пир в Гармбург. Он теперь и сам знал ответ: в этой семье не торговали ни девственностью, ни честью.
Ганс Кальтенштайн продолжал удивлять Гарета и дальше: рыцарь оказался отличным стратегом и так грамотно организовал оборону, что Гарет, переживший в Европе несколько и осад, и приступов, каждый раз убеждался, что ему нечего посоветовать барону. По-прежнему без улыбки, с кислым выражением лица, своим неподражаемо-монотонным тоном, он отдавал дельные и точные указания. И не забывал позаботиться и об авторитете принца крови: каждое распоряжение он начинал словами: «Его высочество приказывает…». Со стены Гарет имел сомнительное удовольствие видеть, как устраивают осадный лагерь корнелиты. Барон молча указал ему на дальнюю рощу, где под ударами неслышных отсюда топоров вздрагивали верхушки самых высоких деревьев. Гарет от души выругался: это точно не на дрова для костра!
– Сколько мы продержимся? – Вырвалось у него. Ответ его вновь удивил:
– Столько, сколько нужно.
С равнины, заметив их, корнелиты принялись выкрикивать оскорбления и угрозы. Гарет, потемнев лицом, услышал даже грязные намеки на себя и брата.
– Так их высочество знает, кого позвать на помощь? – Уныло спросил барон.
– Мой брат умеет преподносить сюрпризы. – Уклончиво повторил Гарет.
– О, да, я видел. – Вздохнул Унылый Ганс. – Не конь, а орел… – И тут же обложил трехэтажным матом солдат, неправильно, по его мнению, действовавших возле котла со смолой. Гарет оглянулся, и чуть было не сравнялся с бароном в выражении лица: все старое, обветшавшее, на веревочках, на подпорках…
– У Спарты вовсе не было стен. – Заметил Кальтенштайн. – Мужество жителей было ей защитой.
– Угу. – Кивнул Гарет. – И где они теперь?..
Пепел летел так, что Гэбриэл понял смысл выражения: «Не касаясь земли». Бег его коня в эти минуты и в самом деле казался ему полетом – он даже не чувствовал тряски. В какой-то момент из-за деревьев слева показался каурый эльфиец со своим всадником, и Кину крикнул:
– А-ну-ап диэн Каяна-лэ! Коэн!
Гэбриэл кое-что уже по-эльфийски понимал, и догадался, что Кину предлагает ему уходить к Каяне. Вот ведь, – мелькнуло в голове, – как полезно карту-то