Грузное тело с плеском плюхнулось в грязную жижу воды и помоев.
– Макс, помогите мне… его оттащить нужно от развилки. Тяжелый, пень, – ругнулся Стени. Они вдвоем отнесли к решетке, оглушенного городового, спеленали руки, привязывая их к перекладинам.
– Ну вот, отдыхай, восстанавливай здоровье, пока твои до тебя не доберутся, – сказал мичман, когда работа была закончена.
– Теперь пора, – скомандовал Берроуз, – Уходим, пока остальные далеко. Бежим до основного лаза – и направо. Не оборачивайтесь и старайтесь идти не по прямой.
Они побежали, не обращая внимания на воду и грязь, летящие из под ног, на заметавшиеся позади фонари, на предупредительные крики и разошедшихся в лае собак. На хлопки выстрелов и свист пуль, летевших им в спину. Когда они почти оторвались от погони, уйдя с главного коллектора в поднимающийся под наклоном водосточный желоб, преследователи, поняв что вот-вот упустят добычу, спустили псов с поводка.
Овчарки с радостным воем понеслись по воде туннеля, заметались на трубочной развилке, потеряв след, залаяли в разные стороны и, учуяв запахи скрывшихся беглецов, яростно рванули в водосток.
– Пистолет! – выкрикнул Стени, – Прикройте, кэп, мы полезем наверх, в люк.
Капитан вытащил короткоствольный полицейский "бульдог" и с локтя стал расстреливать приближающую собачью свору. Его лицо в огне выстрелов показалось Эмме выточенным из стали или камня, потеряв живые человеческие черточки. "Как агрессия быстро меняют людей", – успела подумать она, пока Макс не подхватил ее и не отволок к водосточному лазу.
Подстреленные псы исступленно ревели, настигнутые пулями, поднимая фонтаны зловонных брызг. Смертельно раненные, они падали в лужи, и по их еще не остывшим телам ползли другие, более проворные. Капитан расстрелял троих псов, еще двое, поджав хвосты, отступили и опасливо лаяли из-за угла призывая хозяев. Пользуясь заминкой, Макс с мичманом протиснулись по узкой водосточной дыре и, вдвоем отодвинув чугунную решетку дождевого стока, вылезли на мостовую.
– Это еще что за шахтеры Холленверда? – вопросил веселый голос и тут же громоподобно расхохотался.
Стени и Макс медленно подняли головы. Над ними на огромных мохнатых тяжеловесах, полярной породы стояло четверо всадников. Старший из них, здоровый детина в синем, шитом серебром плаще с добродушной улыбкой на широком, чем-то похожем на хорошую тыкву, лице с нескрываемым детским интересом разглядывал изможденных и грязных беглецов.
– Чего это вас занесло в эту сточную канаву? – спросил он, наконец, уняв смех, – От вас несет как от золотников в бане. Или в этом городе новое поветрие – ванны в первозданном дерьме? – на этот раз его гогот поддержали все трое его спутников.
– Нам нужна помощь, – тихо сказала только что вылезшая наружу измученная и вымазанная, как трубочист после бесконечно долгого дня, Эмма.
– Ммм…барон Бома всегда помогает слабым и униженным! Что я могу сделать для вас милое дитя? – спросил он.
– Эй посторонись! Разойдись, не собираться! Проверка документов! – двое полицейских на зеленых ящерах подскакали с противоположной стороны улицы.
– Чего встал, глаза лупишь? Проезжай! – гаркнул старший городовой барону и его свите.
– Ты это, кто такой, чтобы тыкать мне, благородному человеку, что я должен делать, а что нет? – поднимая бровь миролюбиво спросил барон.
– С каких пор у варваров завелись благородные?… – с презрением выдавил полицейский. – Сейчас тебя и этих всех тоже отправлю в околоточную – там разберутся, кто ты таков есть. А ежели будет не понятно то тебе пояснят! – дерзко ответил он. – У нас строгий приказ проверять документы у всех подозрительных. Вот ты у меня подозрения вызываешь! – он погрозил барону кулаком в замызганной серой перчатке.
– И вы тоже, чего расселись посреди мостовой, люк разворотили, – городовой указал на сидящих на каменном бордюре, изможденных погоней беглецов, уже в полном составе выбравшихся на поверхность.
– Следуйте за мной, всем гуртом, – скомандовал он, разворачивая ящера. – В участке разберемся.
– Это…ммм,… Шел бы ты по своим делам, эээ…служивый. Не приставай к добропорядочным людям, – ответил барон, – А то развелось вас тут, дармоедов-указчиков.
– Ты это мне, сиволапый?! – городовой остановил ящера и развернул его в сторону барона, угрожающее полез нащупывать кобуру, – Я тебе, деревенщина провинциальная, покажу твое законное место на конюшне!
– Хех! Этот… эээ… мундир не особо учтив, как я погляжу! Пора бы научить его приличному поведению. А то, я смотрю, в столицах совсем потеряли уважение к благородным людям. Подойди-ка ближе, я прочту тебе лекцию о достойных манерах, – барон опять загоготал, пугая прохожих.
– Ну, держись, сиволапый! – оба городовых вытащили револьверы и, выставив их вперед, пришпорили рептилий и стали угрожающе надвигаться на барона и его спутников, – Руки вверх, говорю!
В этот миг из водостока внезапно появилась чумазая голова третьего полицейского, озирающего совиными глазами непривычный дневной свет.
– Вон они! – закричал он, заметив четверых друзей, – Тут сидят!
– О! Еще один! Да вас тут тьма! Даже из-под земли лезут, аки демоны, – барон загоготал, – Ну, тем лучше! Первый урок я даю бесплатно.
Он поднял длинный хлыст, с лихим гиканьем размахнулся и, щелкнув, одним движением выбил пистолет из рук городового. Оружие со звоном брякнулось на мостовую.
Полицейский ящер, испуганный внезапным звоном, вздернул голову и вцепился, что было силы, в шею лошади барона Бомы. Тяжеловес заржал, встал на дыбы и, отбрыкиваясь передними копытами ударил рептилию по голове. Та извернулась змеей, кувыркнулась на бок, сбрасывая седока, и, выполнив хитрый, подвластный только ящерам маневр, бросилась наутек.
– Нет, вы видели?! Эта зеленая змеюка укусила моего коня! Моего любимого Трамадора! – рассвирепел барон, – Стерпеть это?! Да кто вы такие, раздери мое седалище медведь, чтобы кусать моих лошадей?! Вот я вам, собачье семя, сейчас покажу, что значит мешать благородным людям прогуливаться по столице! – он отцепил притороченную к седлу палицу сумки.
– Мы…мы, – сброшенный с ящера служитель закона оробело глядя на увесистую дубину пополз назад, ища ногами пистолет. Его коллега с нескрываемым испугом наблюдал поодаль за разыгрывающимся спектаклем, не зная, что делать – бежать или продолжить атаку на зарвавшегося провинциала.
– Пшел вон, дерьмо, – крикнул ему барон, размахивая дубиной, и пришпорил лошадь. Ошарашенный служитель закона забормотал что-то из невнятное, закрутил головой и, оценив шансы на победу, сиганул через забор.