до них. Единственное из Индии запускали лингвистов и технологов для переговоров, да Китай людей не жалел. А, когда людей стало порядка миллиарда, и было принято решение о том, чтобы таки объединиться с искусственным интеллектом, и только тогда, при поддержки ума со стороны симбионтов и множества конечностей людей, которыми можно было забрасывать не пойми чего желающих вторженцев, удалось взломать их систему, а дальше были мутные времена, да настолько продолжительные, что само летоисчисление изменилось и более не зависело от внешних изменчивых объектов.
- Поэтому, - заключил Бэккарт, - кто-то говорит, что война была выиграна, но лично я слышал это только от своего симбионта, а не от каких-либо других людей. А эту информацию не проверить.
Бэккарт предположил, что задавать такой вопрос Ленайе даже не стоит, это было бы не этично.
- Именно поэтому работоспособность и производительность станции поддерживалась посредством симбионтов, напрямую подключённых к системе искусственного интеллекта, который был не просто развит не по годам, но изобрёл собственную систему хранения данных, которую запулил в ядро планеты для пущей безопасности и управлял симбионтами дистанционно. Правда лично я предполагаю, что у такой системы должен, просто необходим быть хотя бы один выход на поверхность земли. Это может быть генератор, вентиляция, возможно даже реактор. Ведь у нас на станции полно реакторов, а под землёй их содержать, сама знаешь, просто невозможно. Я всегда предполагал, что станция, конечно же, космическая, хотя против этого были аргументы, например очень редкая тряска (хотя от врезавшегося метеорита тряска могла выбить и пару секторов с дюжиной людей, но симбионты весьма щепетильно относились к людям, так как также были зависимы от них, как и наоборот). В этом вопросе я всегда предпочитал считать, что людям действительно повезло, что за них кто-то вступился, кто-то взялся за их воспитание и вообще исполнил роль матери, дающей указания направо и налево. Им это действительно нужно.
Чувствовалось, что здесь Бэккарт особенно любил отмечать «людям», при этом как бы не относя себя к ним. И вот он и Ленайа стояли и смотрели на огромные залежи какого-то света. Как и для чего это всё предполагалось использовать – наверное, знали только симбионты. Людей вообще ни во что не посвящали ради их безопасности. И безопасность была!
Контейнеры располагались в основном у стен, у которых застыли роботы. Явно в работу этих роботов входило обслуживание контейнеров. Также Ленайа увидела, что один из роботов застал с контейнером в своих металлических клещах на пути к возвышающейся посередине цеха машине. Это сооружение пугало своим величием и уродливостью. От него исходили рельсы для передвижения роботов по ним, различного рода конвейерные ленты, по которым катились (но в данный момент бездвижно валялись) запчасти контейнеров, шнеки, которые своими винтами заталкивали жидкость непонятного рода в контейнеры, а ещё что-то должно было происходить с так называемыми «лёгкими» этой машины, у которых находилось несколько преувеличенных размеров элеваторов. Когда Ленайа осмотрела конструкцию, ей стало немного жутковато от того, зачем многие из этих огромных деталей были похожи на человеческие органы, хотя выполняли совсем другие функции и могли были бы быть сделаны по иному формату.
- Но что же делают на этих станциях? – спросила она.
Бэккарт в ответ посмотрел на неё с ноткой недоумения.
Ленайа потеряла все мысли. Она решила дать себе время, чтобы переварить эту информацию. Для этого потребовалось много времени, но понимание так и не пришло. Поэтому она спросила:
- Что ты видел на нижних палубах? - Сердце замерло в ожидании ответа.
- То же самое, - ответил Бэккарт, - такой же огромный цех. У меня нет связи с людьми оттуда, я лишь мельком подсмотрел. И ещё я скажу тебе, что «нижние палубы», - Бэккарт сделал паузу, - это значит «очень много палуб».
Бэккарт кивнул в сторону светящихся контейнеров, где ни в одном не повторялся ни цвет, ни свет, ни интенсивность, ни покой. Все они были разные.
- Вот они – вторженцы. Одни действительно здесь, на станции, - подтвердил Бэккарт, поняв многое и для себя, - и эта машина помещала их в людей.
- Этой машиной управляли мы… - Сказала Ленайа.
Она ощущала всё больше непонятных чувств, в том числе по отношению к себе. Среди них было и злость, и чувство предательского обмана, растерянность, подавленность, но была и надежда. Она ещё не до конца понимала, что всё это значило, поэтому ей просто нужно было больше ответов.
То, что она участвовала в процессе создания чего-то непонятного ей, ещё не означало, что она делала что-то ужасное. Но могло и означать…
- Бэккарт, скажи, что всё это такое!
И Бэккарт сказал.
- Никакого вторжения не было. Вся эта реальность придумана, она создана для нас, чтобы мы делали то, что нам говорят. Не было буквально ничего с какого-то момента, ни воин, ни борьбы за выживание, ни массовые гибели людей, ни тем более города в наших окнах, этих чудесных воспоминаний, о которых ты так любишь в последнее время говорить и нет теперь нас таких, какими мы были.
Ленайа помолчала, так как картина начала складываться в её голове, и, чем больше она узнавала, тем больше ей эта картина не нравилась.
- Хочешь сказать, и вторженцев не было? - Не поняла Ленайа.
- Нет...
Лицо Бэккарта растянулось в улыбке, потому что он уже давно понял то, что лежало на поверхности. Ленайа нахмурилась, потому что всё ещё не могла понять того, что было известно Бэккарту.
Наконец он сказал:
- Нет, они были. Вторженцы никуда не девались. Просто они…
- Они — это мы. – Завершила его мысль Ленайа.