Я стояла на коленях на сиденье, глядя на Луи. Повернуться и сесть поудобнее мне было страшновато — я боялась заснуть и не проснуться. Не то чтобы на самом деле боялась, но опасалась. Мысль поехать в больницу казалась неглупой, но сначала я должна рассказать Жан-Клоду о Ричарде. И удержать его от убийства Ричарда.
Я положила лицо на руки, и в голове у меня забилась глубокая, пульсирующая боль. Правильно, после такого мордобоя голова и должна болеть. А то я уже начала беспокоиться, что она не болит. Головную боль я переживу.
Так как мне сохранить Ричарда в живых? Я улыбнулась. Ричард — волк альфа. Почему я решила, что он не может сам за себя постоять? А потому, что я видела, на что способен Жан-Клод. Я видела его, когда он абсолютно не был человеком. Может быть, если бы я видела, как Ричард изменяется, я бы чувствовала по-другому. Может быть, я бы не так рвалась его защищать. А может быть, ад замерзнет.
Я люблю Ричарда. По-настоящему люблю. Я сказала «да» совершенно искренне. Искренне — до прошлой ночи. До того, как ощутила волны его силы на своей коже. В одном Жан-Клод прав: Ричард — не человек. Порнофильм с настоящим убийством его возбудил. Интересно, у Жан-Клода понятие о сексе еще более диковинное? Нет, этого я никогда не позволю себе узнать.
В окно кто-то постучал, я резко дернулась, поворачиваясь. Зрение затмили черные полосы. Когда полосы исчезли, я увидела за окном лицо Ричарда.
Я отперла замок, и Ричард открыл дверь, потянулся ко мне — и остановился. На его нерешительность больно было смотреть. Он не знал, позволю ли я ему ко мне прикоснуться. Я отвернулась от этого пораженного страданием лица. Я его любила, но одной любви мало. Все эти волшебные сказки, романы, мыльные оперы — это все ложь. Любовь превозмогает не все.
Он очень старался до меня не дотронуться, и голос его прозвучал нейтрально:
— Анита, что с тобой? У тебя ужасный вид.
— Приятно знать, что мой вид соответствует самочувствию, — ответила я.
Он коснулся моей щеки — почти коснулся пальцами; призрак прикосновения, от которого у меня прошел мороз по коже. Он осторожно ощупал ссадину — это было больно, и я отдернула голову. У него на пальцах осталось пятно крови, блеснувшее в свете салона. Тень мысли мелькнула в карих глазах. Он чуть не облизал пальцы, как Рафаэль тогда. Он их вытер о свое пальто, но я видела колебание. И он знал, что я видела.
— Анита…
Распахнулась задняя дверь, и я развернулась, выхватывая последний оставшийся у меня нож. Мир поплыл в черноте и тошноте — движение оказалось слишком резким. В полуоткрытой двери стоял Стивен-вервольф и смотрел на меня. Он вроде как застыл, вытаращив синие глаза, а смотрел он на серебряный нож у меня в руке. Кажется, до него не дошел факт, что я ослепла и слишком не в форме, чтобы им воспользоваться. Смотрел он так, будто я готова была ударить вслепую, как летучая мышь, вскочив с колен, не думая, кто там может быть в дверях — свой или чужой.
— Ты не сказал, что будешь не один.
— Да, надо было предупредить, — признался Ричард.
Я расслабила мышцы, снова опускаясь на колени.
— Именно что надо было.
Нож блеснул в свете салона; он казался бритвенно-острым и правильно лежащим в руке. Так оно и было.
— Я только хотел осмотреть Луи, — сказал Стивен чуть дрожащим голосом. На нем был черный кожаный пиджак с серебристыми заклепками, застегнутый под самое горло. Длинные вьющиеся светлые волосы рассыпались по плечам. Был он похож на женоподобного байкера.
— Давай, — сказала я.
Стивен глянул на Ричарда, и я заметила, как Ричард кивнул.
— Давай, Стивен.
Что-то было в его голосе, что заставило меня повернуться и посмотреть. Выражение его лица было странным.
— Может, ты действительно так опасна, как притворяешься.
— Я не притворяюсь, Ричард.
Он кивнул:
— Может быть, и не притворяешься.
— Это составляет проблему?
— Нет, пока ты не стреляешь в меня или в членов моей стаи.
— Насчет стаи я тебе обещать не могу.
— Они под моей защитой, — сказал он.
— Тогда постарайся, чтобы они ко мне не лезли.
— И ты готова за это сражаться со мной?
— А ты со мной?
Он улыбнулся, но улыбка была невеселая.
— Я не могу с тобой драться, Анита. Я никогда не смог бы причинить тебе вред.
— Вот тут и разница между нами, Ричард.
Он потянулся поцеловать меня, но что-то в моем лице его остановило.
— Я тебе верю.
— Вот и хорошо. — Я сунула нож в ножны, глядя Ричарду в лицо. Мне не надо смотреть на нож, чтобы положить его в ножны. — Никогда не надо меня недооценивать, Ричард, меня и то, на что я готова, чтобы остаться в живых. И уберечь жизни других. Мне ни за что не хотелось бы схватки с тобой, никак не хотелось бы, но если ты не будешь держать свою стаю в руках, это сделаю я.
Он отодвинулся, и лицо его стало почти злым:
— Это угроза?
— Они отбились от рук, Ричард, и ты это знаешь. Я не могу обещать их не трогать, если ты не можешь гарантировать их поведение. А ты не можешь.
— Да, не могу. — Он это сказал без всякого удовольствия.
— Тогда не проси меня обещать их не трогать.
— Можешь ты хоть постараться не начинать сразу с убийства?
Я подумала.
— Не знаю. Быть может.
— Ты не можешь просто сказать: «Ладно, Ричард, я не буду убивать твоих товарищей»?
— Это была бы неправда.
— Боюсь, что так, — кивнул он.
Сзади раздался шорох кожаной одежды, и появился Стивен.
— Луи в отрубе, но он выкарабкается.
— Как ты его засунула в джип? — спросил Ричард.
Я посмотрела на него, но ничего не сказала. У него достало такта смутиться.
— Ты его несла! Я знаю. — Он осторожно коснулся пореза у меня на лбу. — Даже вот с этой штукой ты его несла.
— Оставалось либо это, либо его нашли бы копы. Что было бы, если бы они погрузили его в карету «скорой помощи», а у него стали бы вот так заживать раны?
— Они бы поняли, кто он, — сказал Ричард.
Стивен сзади положил локти на спинку сиденья и ткнулся подбородком в руки. Кажется, он забыл, что я его чуть не заколола, а может, он привык к угрозам. Все может быть. Вблизи его глаза были синими, как васильки. С этими светлыми глазами он был как фарфоровая кукла, которую покупают в дорогих магазинах, а потом не разрешают детям с ней играть.
— Я могу отвезти Луи к себе, — сказал он.
— Нет, — ответила я.
Они оба удивленно обернулись ко мне. Я не знала, что сказать, но знала, что Ричарду нельзя ехать со мной в «Запретный плод». Если есть у меня какая-то надежда сохранить нам жизнь, то Ричард точно не должен присутствовать, когда я огорошу Жан-Клода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});