Ладно, я сама поднимаю зомби и убиваю вампиров. Мне ли камнями бросаться?
21
По тротуару кампуса я шла к своей машине — от одного круга света до другого. Туман от моего дыхания клубился в свете фонарей. Ночь у меня была выходной, и потому я была одета во все черное. Берт запрещал надевать черное на работу: он говорил, что это создает неверное впечатление — слишком резкое, ассоциирующее с черной злой магией. Если бы он хоть что-то читал, то знал бы, что в ритуалах зла используется красный, белый и куча других цветов. Запретить только черный — это с его стороны было очень по-англосаксонски.
Черные джинсы, черные найковские кроссовки с синей отделкой, черный свитер и черное пальто. Даже пистолеты и кобуры черные. Этой ночью я была чертовски одноцветной. Еще на мне было серебро, но оно было спрятано под свитером — крест и ножи на каждом предплечье. И направлялась я в «Кафе лунатиков». И собиралась уговорить Маркуса позволить мне поделиться информацией с полицейскими. Восьми ликантропам, даже таким как Пегги Смитц, опасающимся раскрытия своей тайны, плохая пресса уже не могла ничем повредить. Они мертвы — другой версии нет. Иначе быть не может — никто так долго не удержит восемь ликантропов против их воли. Живыми — нет.
И не будет вреда, если сказать копам, а других оборотней это может уберечь от исчезновения. Мне надо говорить с теми, кто видел пропавших. Почему никто из них не устроил драку? Вот где может быть ключ. Ронни такие вещи умеет делать лучше меня. Может быть, завтра у нас получится заняться этим вместе.
А Ричард там будет? Если да, то что мне ему сказать?
От этой мысли я остановилась на тротуаре между двумя фонарями. Я еще не была готова снова увидеть Ричарда. Но у нас на руках мертвое тело, а может быть, и не одно. И сыграть назад только потому, что я не хочу видеть Ричарда было бы чистой трусостью.
А все дело в том, что мне сейчас легче встретиться лицом к лицу с шайкой вампиров, чем со своим возможным будущим женихом.
Мне в спину свистнул ветер, будто сзади летела пурга, волосы заплескались по лицу. Деревья стояли недвижно заледенелые — ветра не было. Я развернулась с браунингом в руке, и что-то врезалось мне в спину, сбив на тротуар. Я попыталась подстраховаться, подставив руки. Они онемели и заныли — я не чувствовала кистей, и тут же голова резко дернулась вперед.
После по-настоящему хорошего удара по голове есть момент, когда реагировать невозможно. Момент оцепенения, когда сомневаешься, сможешь ли вообще когда-нибудь шевельнуться.
У меня на спине кто-то сидел. Чьи-то руки дернули пальто слева, и послышался треск рвущейся ткани. К рукам вернулась чувствительность, но браунинг я потеряла. Я попыталась перекатиться на бок и достать «файрстар», и чья-то рука снова ткнула меня головой в тротуар. Под черепом вспыхнул свет, потом в глазах потемнело, а когда зрение вернулось, я увидела над собой лицо Гретхен.
Она вцепилась мне в волосы, до боли оттянув их в сторону. Свитер у меня на плече был разорван. Гретхен широко распахнула пасть, блеснув в темноте клыками. Я завопила. «Файрстар» был прижат подо мной. Я полезла за ножом, но он был под рукавом пальто, под рукавом свитера. Я не успевала.
Раздался женский визг, и не мой. Это вопила женщина, стоявшая у края тротуара. Гретхен подняла голову и зашипела. Бывший с женщиной мужчина схватил ее за плечи и столкнул с тротуара. Они побежали прочь. Разумный поступок.
Я всадила нож в горло Гретхен. Это не был смертельный удар, и я это знала, но я думала, она откинется назад и даст мне шанс выхватить «файрстар». Она этого не сделала. Я воткнула нож по рукоять, кровь хлынула у меня по руке, забрызгала лицо. Нож сделал все что мог, а за вторым лезть не было времени. Пистолет все еще лежал подо мной. Мне предстояло целую вечность смотреть на приближающуюся пасть и знать, что меня ждет смерть.
Что-то черное врезалось в Гретхен и сбило ее с меня, а я осталась лежать на тротуаре, моргая и пытаясь перевести дыхание. Но в руке у меня был «файрстар». Тренировка — она всегда тренировка.
На Гретхен сидел крысолюд, вниз метнулась темная морда, блеснули зубы. Гретхен ухватилась за эту морду, отводя щелкнувшие зубы от своего горла. Махнула мохнатая лапа, вспоров ее бледное лицо. Хлынула кровь. Гретхен вскрикнула и ударила крысолюда кулаком в живот. Его приподняло — как раз настолько, чтобы она смогла просунуть под него ноги и подкинуть в воздух. Крысолюд полетел, как брошенный мяч.
Гретхен оказалась на ногах как по волшебству. Я прицелилась в нее, все еще не поднявшись, но она метнулась в кусты за крысолюдом. Я упустила шанс.
Из темноты послышались рычание и хруст ветвей. Наверное, это Луи. Не так уж много есть крысолюдов, готовых броситься мне на выручку.
Я встала, и мир поплыл. Меня повело, и все силы ушли на то, чтобы устоять. Впервые за это время я подумала, сильно ли я ранена. Что меня поцарапало, я знала — об этом говорила резкая жалящая боль, которая бывает при снятии первого слоя кожи. Я подняла руку к глазам — она была в крови. И в моей тоже.
Попробовав сделать еще один шаг, я обнаружила, что мне это удалось. Может быть, я просто попыталась встать слишком быстро. Так я надеялась. Мне не было известно, может ли крысолюд одолеть вампира, но я не собиралась стоять на открытом месте и ждать, пока это выяснится.
Когда я подошла к кустам, они как раз оттуда выкатились — через меня. Я второй раз подряд оказалась на тротуаре, но времени переводить дыхание не было. Перекатившись на правый бок, я вытянула руку в сторону шума. От слишком резкого движения перед глазами снова поплыло. Когда картинка восстановилась, клыки Гретхен уже вонзились в шею Луи. Он дико, высоко пискнул. Лежа, я не могла в нее стрелять, и мне было видно только крысиное тело, охватившие его руки и ноги вампирши, но мишенью для смертельного выстрела мог служить лишь край ее светловолосой головы. На это я не решилась — так можно убить и Луи. Даже если бы голова была видна полностью, это был очень сомнительный шанс.
Я встала на колени. Мир покосился, к горлу подступила тошнота. Когда он встал на место, стрелять было все равно невозможно. Блик дальнего фонаря блеснул на льющейся из горла Луи крови. Будь у нее такие зубы, как у Луи, он уже был бы мертв.
Я выстрелила в землю рядом с ними, надеясь ее отпугнуть. Не помогло. Я прицелилась в дерево над ее головой. Это было настолько близко к Луи, насколько я могла решиться. Пуля выплеснула фонтан щепы. На меня глянул один синий глаз, но жрать она не перестала. Она хотела его убить у меня на глазах.
— Убей ее! — Шепот Луи был искажен крысиными челюстями, но голос был его. Глаза его остановились и закрылись. Последние слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});