Со всех сторон явились великие камни, далеко в море простирающиеся, кроме сего единого места. Кажется, что в прежние времена подводные камни, через кои перешло судно, также составляли оный берег и, может быть, оторваны от него землетрясением.
Они протягиваются вдоль по берегу, и через них туда находится узкий проход, самый тот, на который наши, по счастью своему, попали. А ежели бы они хотя на 20 саженей севернее или южнее шли, то бы судно, всеконечно, разбилось, и в темную ночь нельзя бы было спастись ни одному человеку.
Понеже нужда привлекла тут зимовать, то первое старание было землю осмотреть и сыскать к зимованию выгодное место. Бот изнуренными матросами, кои с утра до обеда немного отдохнули, не без великого труда на воду был спущен. Ноября 6-го дня в начале 2-го часа пополудни поехали на оном лейтенант Ваксель и адъюнкт Стеллер.
Они застали землю, снегом везде покрыта. Истекающая из гор речка, и не в дальнем расстоянии от того места, где наши пристали, впадающая в море, еще была незамерзлая и имела воду светлую и здоровую. Только леса ни на строение, ниже на дрова не видали, кроме что морем принесено и выброшено туда было, да и то лежало уже под снегом, и скоро оного достать не можно было.
Из чего же строить избы или казармы? Где держать больных? Чем защищаться от стужи? При показанной речке находилось много бугров песчаных, а промеж их нарочито глубокие ямы.
Рассуждено было ямы внизу несколько вычистить и сверху накрыть парусами, дабы, по крайней мере, можно было прожить в них до того времени, пока сыщется столько приносного леса, сколько к строению казарм потребно. Под вечер, приехав назад на пакетбот, отрапортовали капитан-командору, что ими усмотрено.
Определено было послать следующего утра столько людей, сколько еще ходить могут, для приготовления, во-первых, некоторых ям промеж песчаных бугров к пребыванию больным, что и учинили. Ноября 8-го дня начали больных возить на берег, но некоторые в ту же минуту умерли, как только из интрюма на свободный воздух выведены были; другие, будучи на деке, иные в боте, а некоторые как только на берег выведены были, конец жития своего возымели.
Тут увидели наши, с какою жадностью прибегали к мертвым телам песцы, коих бесчисленное множество там находилось, знатно, что они еще никогда от людей пуганы не были. По-видимому, наши были первые пришельцы на сию землю, того ради песцы их и не боялись и прочь не бегали, хотя кто к ним и подходил весьма близко.
С великою силою отогнали их от тел мертвых. Они объели у некоторых руки и ноги, пока еще в землю закопаны не были. По сему обстоятельству уже тогда догадались, что та земля остров. И подлинно так было, о чем после того больше удостоверились.
Ноября 9-го дня вынесли на берег капитан-командора Беринга, окутанного от внешнего воздуха, четыре человека на носилках, сделанных из двух шестов и веревками перевязанных. Для него приготовлена была особая яма. На всякий день больных выносили. На всякий день и умирало их по нескольку, коих погребали.
Ни один из тех, кои еще на пакетботе больны лежали, не выздоровел. Но то были люди наипаче такие, кои сами от беззаботливости и робости подали к тому причину, что цинга в них столь сильно распространилась. Болезнь сия начинается слабостью по всему телу, делает человека ко всему непроворным и скучливым, ум приводит в уныние и от времени до времени при малом движении причиняет удушье.
Посему немощному желается лучше лежать, нежели прохаживаться. Но сие ему наибольше вредительно. Потом последует лом во всех членах, ноги пухнут, лицо все желтеет, по телу выступают синие пятна, изо рта, а особенно из десен, кровь идет, и все зубы начинают шататься. Тогда больному обыкновенно не хочется тронуться с места. Жить или умереть почитает он за равномерное.
Все сей болезни степени видны были на пакетботе. У некоторых больных примечена была крайняя боязливость, что они от всякого крика, без коего, однако, на судне обойтись не можно, тотчас в великий страх приходили. Притом многие были с хорошим аппетитом, не думая про себя, что они столь больны, как то действительно было.
Ибо когда приказано было больных сводить на берег, то они, сему весьма обрадовавшись, встали на ноги, надели на себя платье, думая, что они теперь скоро оздоровеют. Но, выйдя из своего места, находившегося в интрюме пакетбота, где был воздух затхлый и многими худыми частицами наполненный, на дек и на вышний свободный воздух, тотчас пали оземь мертвы.
Те изрядно в сем случае поступили, кои не поддавались болезни, береглись от всегдашнего лежания и принуждали себя, сколько возможно, ходить и быть в движении, также и те, кои по веселому их нраву всегда при прежней бодрости остались. Такой человек делал и другим великую пользу примером и советом своим.
Особливо примечено было сие в офицерах, которые по командам своим всегда имели дело и, дабы ничего упущено не было, время препровождали по большей части на деке и почти всегда в движении находились. Им нельзя было приходить в робость, имея при себе Стеллера, который не только болезни телесные, но и смущенный дух пользовал, ободряя всякого веселым и приятным своим обхождением.
Одному только капитан-командору сие не помогало. Немолодые лета и темперамент его были причиною, что он более склонности имел к покою, нежели к движению. Напоследок не стал он никому доверять и всякого почитал себе неприятелем, так что и Стеллер, которого он прежде весьма любил, больше к нему допущен не был.
Ваксель и Хитров до прихода к сему месту были в нарочитом здоровье и прожили на пакетботе всех долее, потому что им желалось, дабы все наперед перенесено было на берег, также что на судне для них более выгодности было. Но от сего почти крайнее неблагополучие им последовало. Недостаток ли в движении, или исходящие от больных из интрюма пары произвели сие действие.
В немногие дни сделались они так больны, что 21 ноября надлежало их свести долой с судна. Они сведены были на берег таким же образом, как и прочие. И понеже искусство уже научило, как при выходе из судна и при вступлении на свободный воздух поступать должно, то окутали их плотно и не давали им скоро принимать в себя свободным дыханием внешнего воздуха, пока помалу к оному опять не привыкли.
Потом оба пришли в прежнее здоровье, но Хитров позже, нежели Ваксель, а капитан-командор Беринг декабря 8-го дня там скончался, чего ради в честь его тот остров назван Беринговым островом. Он был датской нации и в малых летах еще ходил морем в Индию и Америку.
Неусыпное старание бессмертной славы императора Петра Великого об учреждении морского флота возбудило в нем охоту искать счастья своего в России. Я нашел в некоторых записках, что в 1707 году служил он при Российском корабельном флоте лейтенантом, а в 1710-м — капитан-лейтенантом; когда он пожалован капитаном, того доподлинно показать не можно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});