Капитан-командор, удовольствовав судно водою, хотел американцам дать знать, что они напрасно от него скрываются. Для того послал он к ним на берег некоторые вещи в подарок, а именно: конец зеленой крашенины, два котла железных, два ножа, 20 штук большого бисера, две китайские табачные трубки железные да фунт черкасского табака, приказав оные положить в предъявленной землянке.
На другой день, то есть июля 21-го дня, принято намерение опять идти в море и в силу приговора, в Авачинской гавани пред отъездом их учиненного, производить путь подле берегов американских до 65-го градуса на север, ежели положение их в том не воспрепятствует, но намерение сие не исполнилось. Не только не можно было идти далее под север, но принуждены были курс держать к югу, потому что берега простирались на юго-запад.
Притом имели что далее, то более препятствия от многих островов, которыми матерая земля почти везде окружена была. Когда казался ход безопаснейшим, то случалось им видать вдруг нечаянно впереди и по обеим сторонам землю, и сего ради принуждены были несколько раз назад возвращаться для сыскания другого свободного хода.
Иногда случалось по ночам при одном ветре и при одной погоде ходить то по морю, сильно волнующемуся, то по воде тихой, а через несколько часов попадали опять вдруг промеж великих валов, так что судном насилу править можно было. Сие значило не иное что, как что во время тишины находились на прикрытом фарватере между островами, коих за темнотой ночной усмотреть не можно было.
Через несколько дней, не видав земли, пришли июля 27-го дня около полуночи на глубину 20 саженей. За великою темнотою нельзя было узнать, банка ли тут песчаная, или матерая земля, или не острова ли там находятся, коих остерегаться надлежит. Отведывали то в ту, то в другую сторону подвигаться, но везде фарватер становился мельче. На якоре стать не отважились, ибо ветер был силен, а волны велики.
Сверх сего надлежало опасаться, чтоб не стать от земли очень далеко или бы к ней гораздо не приблизиться. Напоследок принято намерение путь производить наудачу под юг, и тем вышли опять на чистое море, имея еще глубины через несколько часов на 20 саженей.
Один остров, усмотренный 30 июля при туманной погоде, назван Туманным, к которому прийдя грунтом на 7 или 8 саженей, бросили в самой скорости якорь. А как воздух прочистился, то увидели, что они уже прошли остров и находятся от него в расстоянии с лишком на версту.
Весь август месяц прошел в таковых приключениях. Морские служители почувствовали в себе сильную цинготную болезнь, которою не меньше страдал и сам капитан-командор Беринг. В воде появился недостаток, того ради восприняли курс августа 29-го дня на север и усмотрели скоро опять матерую землю, наподобие перервавшегося берега, а пред нею множество островов, между которыми стали на якоре.
Сии острова находятся под 55-м градусом 25 минутами широты. Они названы Шумагинскими, потому что сим прозвищем назывался матрос, который первый в сем мореплавании умер и там погребен был. Августа 30-го дня послан штурман Андрей Гейсзельберг на один из больших островов для сыскания воды.
Он ездил недолго и привез с собой две воды для опыта, которые хотя не признаны за довольно хорошие, потому что явились солоноваты, однако понеже упускать времени не надлежало, и рассуждено было, что-де лучше плохую воду иметь, нежели никакой, ибо-де можно оную по крайней мере употреблять на варение, а на питье с бережливым держанием, уповательно, станет и прежней, то приказано было привести сей воды сколько потребно.
Она взята из озера. По мнению Стеллерову, которой в том спорил, чтоб ее не брать, во время прилива морская вода вливается в те озера, а при отливе опять стекает. Но ежели бы сие было, то бы вода в озерах от частого смешения с морскою водою сделалась бы гораздо солонее.
Однако, как бы сие ни было, Стеллер причитал потом воде все худые следствия, которые при усилившейся цинготной и других болезнях многим людям смерть причинили.
Пакетбот стоял на месте не безопасном. Все с юга ветры могли его тревожить, а с севера находились по берегам и в море большие камни. Сего ради торопились как бы скорее отправиться опять в свободное море.
Но прошедшей ночи увидели на небольшом острове к норд-норд-осту огонь, и от флота мастер Хитров, яко тогдашний дежурный офицер, представлял, чтоб между тем как послать большой бот за водою, притом бы и на малом проведать о людях, огонь оный разведших.
Тогда капитан-командор Беринг за болезнью своею уже не выходил из каюты, а судном командовал лейтенант Ваксель, который не хотел при той опасности, в коей судно находилось, малый бот отпустить далеко. Ибо, по его мнению, когда при усиливающейся [не]погоде принужден он будет искать чистого моря, то-де сомнительно, можно ли будет посланным людям подать помощь, когда им противный и сильный ветер воспрепятствует к пакетботу возвратиться.
Но понеже Хитров от мнения своего не отступал и приказал оное записать в журнал, то Ваксель, предложив оное капитан-командору, получил резолюцию, что когда Хитров охоту имеет сие проведание на себя взять, то должно его отправить и притом позволить ему взять из морских служителей, кои ему покажутся.
Хитров взял пять человек с собой, в числе коих находился и толмач чукотского языка. Всем дано ружье и несколько мелочных вещей для подарения людям, коих найдут. Они пришли августа 30-го дня в полдень к острову, который находился расстоянием верстах в 20 от пакетбота.
На огнищах огонь еще горел, а из людей никого не было, да и, впрочем, не найдено на том острова ничего достопамятного. Пополудни Хитров хотел возвратиться к пакетботу, но сильный противный ветер принудил его искать прибежища у другого, в стороне лежащего острова, при коем он едва спас жизнь свою. Ибо сильные и великие волны малого бота чуть не поглотили и людей из него выбросили.
А сие отвращено было небольшим парусом, который Хитров прямо против опасных волн ставил и оным их перехватывал. К великому счастью послужило то, что как от одной волны налился бот воды полон, то другою волною Хитров и с людьми выброшен был на берег.
Вскоре по прибытии своем на сей остров приказал Хитров большой огонь развести, отчасти чтоб обсушиться и согреться, а отчасти чтоб дать знать на пакетбот, дабы учинено было ему оттуда вспоможение. Но в то время ветер усилился столь жестокий, что должно было, во-первых, пакетбот привести в безопасность. Сего ради на пакетботе, подняв якорь, стали за одним островом.
Между тем наступила ночь. Хитров, видя, что судно пошло с прежнего места, только не зная, куда оно поворотило, ниже какое на оном принято было намерение, пришел в великую печаль и нужду. Сие продолжалось по 2-е число сентября, в котором буря утихла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});