— Завтра я уезжаю.
— Куда? Почему? — спросила девочка.
— В чужедальние края, дорогая, здесь мне больше делать нечего.
— А почему ты не хочешь остаться?
— Разве можно оставаться после такого? Только не вздумай ничего говорить Клеопатре. Она еще будет счастлива с Рональдом, ведь все, что ты видела — это прошлое, его отзвук, далекое эхо. Этого ничего не было, Скарлетт, запомни. Ты спокойно спала, лежа в постели, и никого в библиотеке этой ночью не было.
— Но ведь так не бывает, — сказала Скарлетт.
— Так должно быть, — поправила ее Элеонора Берлтон. — Так будет лучше для всех — для меня, для Рональда и, главное, для Клеопатры. А еще так будет лучше для тебя.
— Но я не смогу забыть, — заупрямилась девочка.
— А никто этого и не просит, — улыбнулась Элеонора, — ты просто никому ничего не расскажешь. Научись скрывать свои, а главное, чужие секреты, и тогда тебя будут любить, тебе будут доверять самые страшные тайны.
— Будут любить, как тебя, Элеонора?
— Не дай бог, чтобы тебя любили так, как меня, — улыбнулась женщина. — Пойдем, я тебя провожу, ты, наверное, боишься ходить одна по темному дому.
Скарлетт медленно поднялась с кресла и приблизилась к Элеоноре. Та взяла ее за руку, словно она была маленькой девочкой, и они вдвоем, крадучись, пошли по охваченному сном молчаливому дому.
Скрипел паркет, в дом из открытого окна залетал ветер, принося с собой ночную прохладу и запахи цветов.
— Ночью так чудесно! — сказала Элеонора. — Это словно бы время, украденное у других.
Она подвела Скарлетт к самой двери ее спальни, поцеловала на прощание и пожелала спокойной ночи.
Девочка вошла в комнату. Она быстро забралась под одеяло и мгновенно уснула, утомленная переживаниями.
Но сон ее был странным. Он уже более не походил на те сны, которые она видела раньше.
В ее сегодняшнем сне иступленно целовались мужчина и женщина. И, самое странное, Скарлетт не могла разглядеть их лиц.
Скарлетт вздрагивала и не могла проснуться.
Глава 6
Скарлетт проснулась. Ее комнату заливали яркие лучи солнца. У ее кровати стояла Салли.
— Мисс Скарлетт, вставайте, вставайте, уже скоро завтрак, — Салли казалась озабоченной.
Скарлетт протерла глаза.
— Мне еще хочется спать.
— Нет-нет, мисс, надо вставать, миссис Макинтош не любит, когда кто-нибудь из гостей опаздывает к завтраку.
— Хорошо, — промолвила Скарлетт, вставая с постели.
Салли быстро помогла ей одеться.
Когда Скарлетт спустилась к завтраку, она сразу же увидела пустое место за столом, где еще вчера за ужином сидела миссис Элеонора Берлтон.
— Моя сестра уехала, — предупредила вопрос девочки миссис Макинтош.
Скарлетт даже не удивилась. Она заняла свое место.
За завтраком царило напряженное молчание.
И как миссис Макинтош ни пыталась завести светский разговор, у нее ничего не получалось.
Рональд и Клеопатра отвечали односложно, а мистер Макинтош, извинившись и предупредив, что его ждут неотложные дела, по-хозяйски быстро покончил с завтраком, поднялся со своего хозяйского места и удалился.
— Скарлетт, как тебе спалось? — поинтересовалась миссис Макинтош.
— Хорошо, спасибо…
Остальные два дня, проведенные в усадьбе Макинтошей, прошли, как в тумане.
Девочку больше не радовал пруд с лебедями, все здесь напоминало ей миссис Берлтон, которая так неожиданно уехала.
Скарлетт никак не могла забыть ее грустные глаза и то и дело поглядывала на колечко с изумрудом на своем безымянном пальце. Это колечко словно согревало ее, и Скарлетт иногда даже разговаривала с ним, обращаясь мыслями к миссис Берлтон.
Она спрашивала у нее совета, исповедовалась перед ней, а перед самым отъездом, вечером, она, почувствовав приступ жалости, даже всплакнула.
А потом, поздно ночью, зажгла свечу и взяла с полки библию.
Она принялась читать главу, в которой говорилось о том, как Христу привели женщину, взятую в прелюбодеянии.
Прочитав, Скарлетт закрыла лицо руками. По ее щекам струились слезы, и она молилась, чтобы Бог простил Элеонору.
Эта безыскусная молитва могла бы растрогать кого угодно, и Скарлетт была уверена, что Бог простит эту заблудшую женщину…
Дорога в Тару показалась Скарлетт уже не такой утомительно-длинной, к тому же ехала она утром, когда еще не спала ночная прохлада.
Когда экипаж взобрался на перевал, она увидела родной дом, и ее настроение сделалось сразу же радостным в предчувствии встречи с родителями и сестрами.
А больше всех она хотела увидеть Мамушку, чтобы похвалиться ей подарком миссис Берлтон.
Конечно же, Скарлетт никому не собиралась рассказывать о том, что видела. Это теперь была ее тайна, которую она не имела права никому раскрыть. Тем более, что пообещала миссис Берлтон хранить вечное молчание.
Все не скрывали своей радости, когда Скарлетт выходила из экипажа. Она попала в центр всеобщего внимания. Казалось, она отсутствовала долгое время.
Мать обняла ее и принялась целовать.
Отец, хоть и не выставлял напоказ свои чувства, но тоже был явно обрадован возвращению дочери.
— Тебя хорошо принимали Макинтоши? — единственное, что спросил Джеральд.
— Да, очень хорошо.
— А ты, Скарлетт, вела себя хорошо? — поинтересовалась Мамушка, придирчиво разглядывая одежду Скарлетт.
Она как ни старалась, не нашла какого-нибудь изъяна, ведь Салли перед отъездом Скарлетт постаралась на славу. Все шнуровки были идеально затянуты, все банты были завязаны ровно и аккуратно.
Но Мамушка все равно осталась недовольной:
— По-моему, ты похудела, — сказала она Скарлетт.
— Но ведь ты сама запретила есть мне по нескольку пирожных в день.
— А может они их тебе не давали? — Мамушка недолюбливала Макинтошей.
Скарлетт засмеялась и показала ей свой безымянный палец со сверкающим перстеньком.
— Какая прелесть! — воскликнула Сьюлен, а Мамушка недовольно поинтересовалась, чей это подарок.
— Его мне подарила младшая сестра миссис Макинтош Элеонора Берлтон.
Мамушка все равно осталась недовольной Скарлетт.
— Нельзя принимать такие дорогие подарки, — наставительно заметила она, — а то еще чего доброго, эти Макинтоши подумают, что мы бедные.
— Но ведь она сделала этот подарок от чистого сердца, она очень красивая женщина.
— Все равно она из Макинтошей, — заметила Мамушка, хоть в глаза не видела Элеонору Берлтон.
— Ты ничего не понимаешь, Мамушка, — обиделась Скарлетт, — она очень хорошая и относилась ко мне лучше всех.