жестокой расправой завтра, когда подойдет армия. И даже действеннее: пообещать, что разнесет город из корабельных пушек прямо сейчас. Однако приводить угрозы в исполнение ему хотелось меньше всего. Он желал создать видимость, будто народ, измученный тиранией, восторженно встречает своих правителей, и обстрел Руана никак бы с этим не вязался.
– Время не терпит, – сказал он, глядя на часы.
– Хорошо. – Мэр принял наконец решение, которое могло стоить ему жизни. – Я все сделаю. Что ваше превосходительство посоветует?
На обсуждение деталей ушло всего несколько минут: о том, как встречать монархов, Хорнблауэр за последнее время много узнал от Хау. Затем он откланялся, проехал в коляске мимо безмолвных толп и спустился в шлюпку, где ждал встревоженный его долгим отсутствием Браун. Едва успели оттолкнуться от берега, как Браун навострил уши. Звонили колокола – сперва в одной церкви, затем к ней присоединилась вторая. На палубе «Porta Coeli» герцог выслушал рассказ Хорнблауэра. Город готовился к встрече.
Когда они высадились на пристани, там уже ждали кареты с лошадьми и обещанная депутация. В окнах плескали белые флаги. И еще вдоль улиц стояли толпы – молчаливые, оглушенные свалившимся на город несчастьем. Однако это значило, что Руан покорился. Следующие дни проходили мирно, на приемах в честь герцога все старательно изображали веселье, и Хорнблауэр с Барбарой каждый вечер ложились в постель вымотанные.
Хорнблауэр повернул голову на подушке: он наконец понял, что в дверь уже некоторое время громко стучат.
– Войдите! – рявкнул он и, все еще не до конца проснувшись, потянулся раздвинуть полог. Барбара рядом заворочалась.
Это был Доббс, в домашних туфлях, без сюртука, со спущенными подтяжками и всклокоченной головой. В одной руке он держал свечу, в другой – депешу.
– Бони отрекся! – крикнул Доббс с порога. – Блюхер в Париже!
Итак, это свершилось. Победа. Конец двадцатилетней войны. Хорнблауэр сел и заморгал.
– Надо немедленно сообщить герцогу, – сказал он, все еще пытаясь собраться с мыслями. – Король по-прежнему в Англии? Что говорится в депеше?
Он в ночной рубашке спрыгнул с кровати. Барбара села, волосы у нее были встрепанные со сна.
– Хорошо, Доббс. Я выйду через пять минут. Пошлите кого-нибудь разбудить герцога. Пусть предупредят о моем приходе.
Доббс вышел. Хорнблауэр начал надевать штаны и, прыгая на одной ноге, взглянул на Барбару.
– Мир, – сказал он. – Война окончена.
Даже когда его будили среди ночи, Хорнблауэр одевался быстро – он вообще все делал стремительно – и успел комком затолкать в штаны длинную ночную рубаху, прежде чем Барбара ответила.
– Мы знали, что это случится, – проговорила она чуть ворчливо. Из-за последних событий ей почти не удавалось выспаться.
– И все равно герцогу надо сообщить немедленно. – Хорнблауэр сунул ноги в башмаки. – Думаю, на рассвете он тронется к Парижу.
– На рассвете? Который час?
– Шесть склянок, думаю. Три часа.
Барбара со стоном рухнула на подушку.
Хорнблауэр надел мундир и наклонился ее поцеловать. Она ответила, но без теплоты, словно по обязанности.
Герцог заставил его прождать в гостиной бывшей резиденции префекта целых пятнадцать минут, затем, в окружении советников, выслушал новость, с августейшим стоицизмом не выказав никаких чувств.
– Что с узурпатором? – был первый вопрос герцога.
– Его судьба отчасти решена, ваше королевское высочество. Он получит небольшое владение на правах суверена. – Произнося эти слова, Хорнблауэр сам ощутил их нелепость.
– А его величество, мой дядя?
– В депешах об этом ничего не сказано, ваше королевское высочество. Без сомнения, его величество сейчас должен выехать во Францию. Возможно, он уже в пути.
– В таком случае нам надлежит встречать его в Тюильри.
Глава шестнадцатая
Хорнблауэр сидел в гостиной парижского отеля «Мерис» и перечитывал доставленный вчера хрустящий пергаментный документ. Выражения, как и общий смысл, были чрезвычайно лестными – для тех, кого вообще такое заботит.
Сознавая, что величие и спокойствие Британской империи зиждется главным образом на познаниях и опыте в морском деле, МЫ тех почитаем достойными высочайших почестей, кто по НАШЕМУ велению служит укреплению НАШЕГО морского господства, и посему намерены даровать звание пэра НАШЕМУ верному и возлюбленному сэру Горацио Хорнблауэру, кавалеру досточтимого ордена Бани. Сей, происходя из древнего кентского рода и от юности обучаясь морской службе, чрез собственные таланты достиг в НАШЕМ флоте высоких чинов, а равно и славы во многих важных поручениях, каковые исполнил с отменной доблестью и успехом. В последних великих войнах, многие годы бушевавших на просторах Европы, войнах, исполненных военных походов и сражений, едва ли были значительные действия, в коих он не принял бы существенного участия, преодолевая все трудности и опасности благодаря всегдашнему своему отличному усердию и неизменной удаче.
Посему МЫ почли нужным пожаловать еще более высоким титулом НАШЕГО подданного, столь беззаветно служащего НАМ и Отечеству, как в ознаменование его собственных заслуг, так и в назидание другим, стремящимся к воинской добродетели.
Итак, теперь он пэр Англии, барон Соединенного Королевства, лорд Хорнблауэр из Смолбриджа в графстве Кент. История знает лишь два или три примера, когда флотский офицер становился пэром, еще не став адмиралом. Лорд Хорнблауэр Смолбриджский, – разумеется, он решил сохранить в титуле собственную фамилию. Пусть она немного нелепа, но он к ней привязался и не променяет ее на что-нибудь почти анонимное: лорд Смолбридж или тому подобное. Пэлью теперь лорд Эксмут. Что