— Встречался с интересными людьми.
— Не хочешь говорить?
— Не обижайся, — мягко сказал он, сжимая локоть жены. — Есть вещи, которые тебе знать не обязательно.
— Я и так знаю. Там хотели устроить «революцию роз».
— «Революцию свиста».
— И ты помог тамошним светлым избежать этого.
— Ничего от тебя скрыть нельзя, — притворно нахмурился Роман.
Юна прыснула.
— Не бойся, я никому ничего не скажу. Мои подруги в Выборге все уши прожужжали, расспрашивали: расскажи да расскажи, какой он.
— И что ты ответила?
— Какой–какой, любимый!
Роман поцеловал жену в висок, привычно сориентировался в местном пси–пространстве. Интереса к себе он ни у кого — злобного или агрессивного — не вызывал, и следили за ним хоть и внимательные, профессионально внимательные, но не враждебные глаза.
Разговор иссяк. Юна притихла, продолжая сжимать руку мужа своими ладошками, глядя на тронутый желтизной осенний пейзаж вдоль дороги, потом задремала.
Роман вспомнил, как он летел из Алма–Аты в Астану, а потом из столицы Казахстана в Санкт–Петербург.
Конечно, казахский Поводырь принял меры для поимки русских «диверсантов», особенно — экзора, вычислившего носителя инопланетной сущности. Но Роман, во–первых, действовал расторопно, поскольку его сопровождали местные сотрудники «Триэн», заранее просчитавшие все маршруты отступления, а во–вторых, в режиме просветления он легко проходил все проверки и вадил , то есть «отводил глаза» агентам Поводыря, которых оказалось неисчислимое множество среди дорожно–постовой службы и работников аэропортов.
Тем не менее никто не заподозрил в «гражданине Белоруссии Иване Савельевиче Зотиче» русского экстрасенса, никто не требовал пройти в отдельный кабинет для спецконтроля и никто не остановил машину, в которой Роман в сопровождении Зары и охранника Миши ехал из Чимбулака в аэропорт. Правда, с облегчением он вздохнул только в Петербурге, где его встретили люди Малахова и доставили в Выборг.
Роман представил рожу Бикчентаева–Охотника, и у него свело скулы. Встретиться с этим нечеловеком ещё раз, даже в пси–пространстве, не хотелось.
Домой приехали вечером, к ужину.
— Я быстренько приготовлю овощи, — предложила Юна, раздевшись и заглянув в холодильник.
— Нет, пойдём посидим в ресторане, — отказался Роман. — Отдыхать так отдыхать. Предлагаю сходить в «Крепость», мы там ещё не были.
— Ты же не любишь ходить по ресторанам, — удивилась она.
— Не люблю, но кто знает, когда ещё удастся так расслабиться. Вместо сегодняшнего ужина приготовишь завтра завтрак.
— Мне нетрудно.
— Верю.
— Ты чего–то недоговариваешь.
— С чего ты взяла? — Роман обнял жену, заглянул в мерцающие светом счастья глаза. — Я всегда признаюсь во всех грехах.
— Мне так кажется. — Юна высвободилась из объятий. — Ладно, ресторан так ресторан, пойду переодеваться.
Он задумчиво посмотрел ей вслед. На душе скребли кошки, он никак не мог найти объяснений этому ощущению, но Юна удивительным образом почувствовала его внутреннюю неудовлетворённость, словно камертон отзываясь на любое изменение эмоций, и это означало лишь одно: она его любит!
Я тебя тоже люблю! — признался он мысленно, поблагодарив небо за то, что оно их соединило.
Вечер в ресторане прошёл камерно, спокойно, тепло.
Однако предчувствия Юны, да и его собственные, начали оправдываться уже рано утром. Они ещё спали, когда Романа разбудил звонок мобильного. Звонил Олег Харитонович:
— Извини, висв, что бужу, надобность есть.
— Сейчас. — Роман вышел на кухню. — Слушаю.
— О событиях на Луне слышал?
— Мы нашли там…
— Нет, новости совсем свежие. Центр решил послать на Луну, в район Моря Кризисов, экспедицию. В три часа ночи по московскому времени наш корабль «Русь» высадил двух десантников на вездеходе. К сожалению, к ним присоединился японский исследователь, модуль «Космик Субару» сел недалеко от того места, где провалился китайский лунник. А после взрыва устья шахты там образовались «овраги».
— Просевшие подлунные тоннели.
— Верно. Японец отделился от группы, свернул к хребту Ванслова.
— Там же база АПГ!
— Это знаем мы, но не знают японцы. Короче, японец исчез. Наши ребята подождали немного, бросились его искать и тоже пропали.
— Кто?
— Михаил Астахов и Рамачан Индра. «Луну–Глоб» на Луне строили совместно с индийцами, вот и пришлось взять их специалиста в экспедицию. Мало того, на поиски космонавтов отправился сам командир корабля Павел Задирко, да ещё взял с собой космонавта–исследователя Леонида Дубровского.
Роман стиснул зубы.
— И они тоже пропали.
— Не выходят на связь уже больше двух часов. Там скоро будут китайцы, начнут поиск, но время уходит.
— Понял. Попробую посмотреть.
— Ты уж постарайся, посмотри. Как бы наших ребят не пристрелила придурочная обслуга рептилоидной базы. Терять–то ей нечего. Закончишь — позвони.
— Хорошо. — Роман помял пальцами затылок, включил чайник, подогрел чай, сделал два глотка, настраиваясь на режим просветления . И в этот момент на кухню бесшумно зашла сонная Юна, укутанная в простыню.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
Юна сморщила носик.
— Не помешаю?
— Мне надо…
— Я поняла, что–то случилось на Луне.
— Извини, я думал, что говорю тихо.
— Могу уйти.
— Пойдём. — Он увлёк жену в гостиную, усадил на диван, сунул в руку чашку с чаем. — Просто посиди рядом.
— Хорошо, посижу.
Роман сел в кресло напротив, откинул голову на мягкий валик спинки, сосредоточился. И сознание легко вылетело из теснины тела, отправляясь в свободный полёт по космическим пространствам.
Солнце всплыло жгучим шаром жидкого пламени справа.
Земля улетела — по ощущениям — вниз, превращаясь в гигантскую глыбу сцепленных между собой плит, подогреваемых изнутри раскалённым ядром.
Луна выросла слева (опять же — по ощущениям), расплываясь в серебристо–серый поднос, пронизанный порами, с огромной полостью (о, это что–то новое!) внутри.
Роман «покачал» диапазоны восприятия полей, клубящихся вокруг земного спутника, нашёл Море Кризисов «справа», на «северо–западе», если применять земные термины, спикировал к нему. Море превратилось в гигантский кратер с плоским дном, утыканным кратерами поменьше. Показался вал кратера «слева» — хребет Ванслова. Где–то неподалёку должен был находиться космический корабль «Русь», и Роман увидел его — небольшую сигару, блеснувшую золотом. А рядом просияла осколком стекла ещё одна сигара — японский лунник «Космик Субару».
Но не они в данный момент интересовали «странника по планетам». Нужно было найти сначала пропавший вездеход, а потом и членов экипажа «Руси», отправившихся искать злополучного японца.
Роман «спустился пониже», вытягивая мысленные антенны во все стороны.
В складках хребта на краю Моря Кризисов протаяли светлые пятнышки и чёрточки, складываясь в пунктирный рисунок правильной геометрической формы.
Роман понял, что видит (чувствует) сеть тоннелей под поверхностью Моря. Его внимание привлекла пульсирующая свежим энергетическим «дымом» (что–то здесь взорвалось недавно) дыра в складке кратерного вала, уходящая в недра горного массива. А совсем рядом засветились крошечные розовые и оранжевые вуальки, похожие на морских медуз, — ауры живых людей.
— Нашёл! — прошептал он с облегчением.
Шеи коснулись горячие пальчики, пробежались по коже приятными вихриками. Стало легче дышать, поле восприятия скачком расширилось.
Он начал видеть сквозь горные породы, определил положение светящихся «медуз», идентифицировал каждую.
Одна принадлежала японскому космонавту, зашедшему довольно глубоко в недра тоннеля, который вёл прямо к угловому сегменту базы. Две ауры поближе к японской определяли положение российских космонавтов. Две подальше тоже принадлежали российским космонавтам, торопившимся добраться до своих соотечественников. И все они были разделены непроницаемыми перемычками, заблокировавшими как проход в глубины системы тоннелей, так и выход назад.
Роман просочился в одну из ближайших «камер» тоннеля, где кружили по небольшому пространству размерами три на двадцать метров двое мужчин. «Подключился» к одной из «медуз», уловил смятение космонавта, его тяжёлое дыхание, учащённый пульс, непонимание и злость.
Носитель ауры (космонавт Астахов) не паниковал, но сильно нервничал, понимая своё положение, а главное, не мог ничего сделать и ждал помощи.
Роман выскочил из подземелья, дыша так, будто и ему не хватало воздуха.
В руки ему сунули горячую чашку.