приросхвастались:
15. А наездницёк хвастат да добрым коницьком,
А веть сильней-от хвастат своей силушкой,
А богатой-от хвастат да золотой казной,
А веть умной-от хвастат да своей матушкой,
А безумной-от хвастат да родной сестрой,
20. А веть глупой-от хвастат да молодой жоной.
А Владимер-княсь по грынюшки-ли да похажывал,
Он с ношки и на ножечку переступывал,
Он веть скобочка о скобочку да пошшалкивал,
Он белыма руками да прирозмахивал,
25. Да злач(е)ныма перснями да принашшалкивал,
А русыма-ти кудрями да принатряхивал,
Да из ус<т> таки реци да выговаривал:
«Уш вы ой еси, удалы да добрыя молоццы!
Уш вы ходите-ездите по цюжым странам;
30. А не знаите ли мне-ка где-ка богосужоной,
А богосужоной невесты да обручееною:
Белым лициком равно — да аки белой снек,
Ишше шшоки у ей — да буди алой цвет,
А походоцька у ей была щобы — павлиная,
35. Тиха рець-то у ей — да лебединая,
Ишше очи-ти ясны — да как у сокола,
Ишше черныя брови — да как у соболя,
Ишше русы-ти кудри — да у сиза бобра?..»
И говорыл-то Владимер да во первой након,
40. Говорыл-то Владимер да во фторой након,
И говорыл-то Владимер да во третей након.
Ишше большой хороницьсе-ли да за средьнёго,
Ишше средней хороницьсе-ли да за меньшого,
А от меньшого Владимеру-ли да ответу нет.
45. А за тем за столом да за окольниим
А на той же на скамеечки попересьнею*
А сидел-то Лиця́ да сын Лазурьевиць.
И говорил-то Лиця́ да таково слово:
«Уш ты ой еси, Владимер да стольнекиефьской!
50. Благослови-ко-се мне да слово молвити,
Слово молвити, и Владимер, да рець гово́рыти».
Отвечал-то Владимер да й таково слово:
«Говоры-ко-се, Лиця, да що те надобно!» —
«Уш ты ой еси, и Владимер да стольнекиефской!
55. Уш я знаю тибе да богосужону,
Богосужону невесту да обрученую:
Белым лициком равно да аки белой снек,
Ишше шшоки у ей да буди алой цвет,
А походоцька у ей фсё павлиная,
60. Тиха рець-то у ей да лебединая,
Ишше очи-ти ясны — да как у сокола,
Ишше черныя брови — да как у соболя,
Ишше русыя кудри — да у сиза бобра;
У того же у Мекиты да у Игнатьёва,
65. У того же у Мекитушки молода жона,
А по имени Настасья да Лиходеёвна». —
Ишше етие ему реци да не влюбилисе:
«Ишше как можно у жива мужа да жона отнять?»
Говорыл-то Лиця да й таково слово:
70. «Уш ты ой еси, и Владимер стольнекиефской!
Мы пошлём-ко-се Мекитушку на Буян-остроф
А за тем же за диким да за епрёнышком:
Ишше много на остро́ф уехало,
Ишше мало-то с острова да приехало!
75. А убьёт-то Мекитушку дикой-то епрёнышок, —
А останицьсе Настасья да Лиходеёвна!»
Ишше етие ему реци да прылюбилисе:
«Уш ты ой еси, Личя да сын Лазурьевиць!
Поежжай-ко-се за Мекитушкой за Егнатьевицём,
80. Ты зови-ко-се его да на почесьён пир,
А зови-ко-се его да ниско кланейсе:
“Уш ты ой еси, и Мекитушка сын Егнатьевиць!
Без тибя у нас да не пиру(и)цьсе,
Не пируицьсе пир да не навеселе!”»
85. А скакал-то Лиця на резвы ноги,
Выходил-то Лиця да на шырокой двор,
А скакал-то Лиця да на добра коня,
А поехал-то по славному-ли да по городу,
По тому-ли-се по славному по Киёву.
90. Приежжаёт-то к оградочки-ли да серебреной;
А оставил он коня да не привязана,
Не привязана веть коницька, не приказана;
И заходил-то Лиця да й на красно крыльцё,
А с красного крыльця да на новы сени,
95. А с новых-то сеней да во светлу грыдьню,
А зовёт-то Мекитушку на почесьён пир,
А зовёт-то его да ниско кланялсэ:
«Уш ты ой еси, и Мекитушка сын Егнатьевич!
А поедём ко князю да ко Владимеру,
100. А поедём ко ему да на и почесьён пир:
И бес тибя у нас пир да не пируицьсе,
Не пируицьсе пир да не навеселе!..»
А уехал-то Лиця да сын Лазурьевиць.
А срежалса-то Мекитушка на почесьён пир;
105. Говорыла-то ему да й молода жона,
А по имени и Настасья да Лиходеёвна;
И говорыт-то ему, крепко наказыват,
А наказыват ему да й наговарыват:
«И поежжай-ко-се, Мекитушка, на почесьён пир,
110. Не нарежай-ко-се во платьицо во цветноё;
А приедёш-ко, Мекитушка, на почесьён пир,
Ишше станут садить тибя в место большоё,
Не садись-ко-се во местицько во большоё,
А не еш-ко-се хлеба-соли да ты веть досыта,
115. Да не пей-ко зелена вина, пива допьена!..»
Не нарежалса-то Мекитушка ф платьё цветноё;
А побежал-то Мекитушка на й конушын двор
А седлал-то, уздал да ко... й коня доброго,[253]
А седлал он коня да по... й подорожного;[254]
120. Он застегивал двенаццать да крепких потпругоф,
А тринаццата потпруга черес хребётну кость,
А не для-ради басы, да й да ради крепости,
Не оставил доброй конь що бы во чистом поле.
А поехал он по городу по Киёву,
125. По тому же по Киёву-ли да по славному;
Приежжаёт-то ко князю да ко Владимеру.
Соходил-то Мекитушка со добра коня,
Заходил-то Мекитушка во светлу́ грыню.
А садили-то Мекитушку в место большоё,
130. А за те же за столы да за дубовыя,
А за те жа за напитоцьки рознолисьния,
Не простыя напитоцьки-ли — да заморьския,
Не садилса-то Мекитушка в место бо́льшоё,
Ишше сел он на скамеецьку попересьнею;
135. Ишше не пил, не ел да хлеба досыта,
Ишше не пил зелена вина, пива допьена.
А Владимер по грынюшки да похаживал.
Он с ношки и на ножечку да переступывал,
Он белыма руками да прирозмахивал,
140. А злачныма он