ты, Михайлушко, со добра коня,
А возьмут тибя тотарышша да проклятыя!..»
Ишше тут-де Михайлушко не поваровал,
Ишше бил-то коня да по крутым ребрам,
Ишше сам где тому да прыговарывал:
205. «Уш ты конь, ты мой конь да травеной мешок!
А не хош ты веть мне-ка да послужыти-се!»
Нецего-ли тут Михайлушко не поваровал:
(А заехал он в Орду ли силу да неверную)[257]
А поехал он дороженькой премоежжою,
210. А заехал он ф срединушку во самую —
Ишше стал он рубить силу-ли да неверную.
Ишше бил он, рубил тотар неверныих.
А накопаны у их перекопи да глубокия.
Ишше перву-ту перекопь перескоцил;
215. Ишше фтору-ту копь да он перескоцил;
А веть третьей-то кони не перескоцил,
А упал-то Михайлушко со добра коня.
А хватали тотарышша-ли да поганыя,
А опутали во путинки-ли да шолковыя
220. И оставили Михайлушка вь чистом поле.
А змолилса тут Михайлушко Божьей Матери:
«Я стою-де за веру да православную,
Православную за веру да християньскую!..»
Ишше стало тут Михайлушку силы прибывати-ся,
225. Ишше стал тут Михайлушко ростегатися* —
Ишше стали опутинки порыватися.
А скакал-то Михайлушко на резвы ноги;
А хватал-то Михайлушко тут тотарына,
А хватил-то его да не по-не́люцьки —
230. А хватил он его да прямо за ноги;
Ишше сам тотарыну да прыговарывал:
«Ишше тонок на кос<т>ье — не переломисьсе,
Ишше жидок на жылье — да ты не сорвисьсе!..»
После тотарына хватил ось он тележную —
235. Ишше задел он тотариноф помахивать.
Подбежал тут Михайлушку его доброй конь.
А скакал-то Михайлушко на добра коня;
А застегивал двенаццэть да крепких потпругоф,
А тринаццату подопруженьку черес хребётну кость, —
240. А не для-ради басы, да рада крепости;
Не оставил <бы> доброй конь да во чистом поле.
Ишше брал он ф праву руку сабельку вострую.
А зачиркала сабелька-та вострая,
Засвиркало тут копьё брусоменьскоё,
245. А западала палоцька-ли да буёвая.
Ишше едёт Михайлушко веть фсё — улицей,
Поворотицьсе Михайлушко, — переулками;
Да прыбил-прырубил тотар до единого,
Не оставил он тотарыноф на семена.
250. А узнал-то его да родной батюшко
Про великую Михайлушкову-ли да незгодушку:
А лёжал-то Михайлушко дак (в) неволюшки.
А пошол-то Данило да во чисто полё,
А ходил-то Данило да по мертвым трупам,
255. А ворочял трупы да фсё-ли да неверныя,
А искал он Михайлушка фсе-ли да Даниловичя.
А не грозная тученька-ли да востучилась, —
Ишше едёт-то Михайлушко во чистом поле.
Приежжаёт к оцьцю да блиско-наблиско
260. И соходил-то Михайлушко со добра коня,
Подходил-то Михайлушко ко родну оцьцю,
Подходил он к ему да блиско-наблиско,
И подходил он к ему да поздоровалсэ:
«Уш ты здрастуй, ты родной да мой ты батюшко!»
265. Огрубилса тут Данило да сын Егнатьевиц,
Огрубилсэ тут Данилу да роспрогневалсэ,
И не узнал он своёго фсё веть цядышка:
«И поди ты проць от миня, тотарышшо да проклятоё!»
А снимал с головы шляпу сорокопудовую,
270. А хотел он веть шлёпнуть да фсё-ли да Михайлушка.
Ишше брал-то Михайлушко за праву руку,
А металса он на уста к ему на сахарныя:
«Уш ты здрастуй-ко, родной да мой ты батюшко!»
Да сошлись тут с им да поздоровались,
275. Ишше сели тут они да на добра коня —
А поехали Михайлушко по чисту полю.
Приежжают-то во келейку-то во спасёную,
Соходили тут они да со добрых коней.
Заходил-то Михайлушко во светлу грыню,
280. А во ту же во келейку во спасёную, —
Поздоровалсэ Михайлушко с родной матушкой,
Поздоровалсэ Михайлушко, ниско кланялсэ.
Выходил-то Михайлушко ис светлой грыни,
Да садилса тут Михайлушко на добра коня,
285. А поехал тут Михайлушко ф красён Киёв-грат
Ко тому же ко князю да ко Владимеру.
Да приехал тут Михайлушко ф красён Киёф-грат,
А заехал тут Михайлушко на шырокой двор
Ко тому же ко князю да ко Владимеру,
290. Соходил-то Михайлушко со добра коня,
А пошол тут Михайлушко во светлу грыню
Да к тому же ко князю да к Владимеру,
Ишше оддал ему своё рукописаньицё,
Ишше сам где к тому да прыговарывал:
295. «Пересметил-переписал силу на бумажной лис<т>!»
И заводилса у Владимера-ли да почесьён пир
А про многих кнезей да руських бояроф,
А про сильних могуцих богатырей,
А про тех палениць да преудалыих.
300. Ишше фсе-ле на пир скоро собиралисе,
Ишше фсе на цесной скоро соежжалисе,
Ишше фсе-ле на пиру по местам россажалисе, —
Пошол у их пир да фсё-ли да на радостях,
304. А на радостях пир да фсё навеселе.
Широкой Павел Никифорович
Павел Никифорович Широкой, по прозванию Пашка Шингарёв, — крестьянин села Долгой Щели, среднего роста, около 50 лет, грамотный и бывалый человек; одевается по-европейски. Он женат и имеет детей. Занимается он торговлей и старается расширить район своей деятельности. Широкой имеет теперь свое небольшое морское судно, вроде яхты, на котором он «ходил» в это лето в Архангельск, откуда привез много товару. Раньше, когда у него не было своего судна, он ходил в Архангельск на наемном судне. Теперь он закупил для одного вологодского купца у крестьян д. Со́яны весь улов семги за несколько лет вперед по цене 6 рублей весной и 8 руб. осенью за пуд. О том, что он знает старины, я узнал совершенно случайно, во время переезда на ка́рбасе из Долгой Щели в г. Мезень, куда ехал и он. Он скоро согласился петь и, так как море было спокойно, то я стал сейчас же записывать, устроившись на бочонке. Он пропел мне 10-го и утром 11-го июля шесть старин: 1) «Добрыня на заставе и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича», 2) «Дюк Степанович», 3) «Мекитушка (Данило) Егнатьевич», 4) «Первая поездка Ильи Муромца» (ср. у Трофима Широкого), 5) «Дунай» и 6) «Молодость