Читать интересную книгу Однажды орел… - Энтон Майрер

— Скажите об этом нашему величественному военно-морскому флоту, — заметил кто-то.

— Нет, нет, дело не в этом, — вмешался Джек Клегхорн. — Что нам нужно, так это регулярная армия в миллион человек…

— Воинская обязанность в мирное время! — удивленно воскликнул Мэйберри. Он ухитрился потерять где-то свой индийский головной убор, и его светлые волосы то и дело спадали на глаза. — Да вы с ума спятили, дорогой мой!

— Так или иначе, но дело идет к тому…

Томми Дэмон сидела у стола в одной из смежных комнат с супругами Клегхорн, майором Томпсоном и Котни Мессенджейлом. с безразличием прислушиваясь к спору за соседним столом. Было уже поздно. В полночь, в сопровождении пронзительных криков и возгласов удивления, были сняты маски, владельцам лучших костюмов розданы призы, высокопоставленное начальство разошлось по домам, и гости, как всегда на таких вечерах, почувствовали себя значительно свободнее…

— Она высадятся в заливе Лингаен. — упрямо продолжал Мэйберри, выбросив руку вперед и не сводя с нее взгляда, как будто боясь, что она вернется назад и ударит его по лицу. — Высадят три усиленные дивизии и захватят плацдарм в долине…

— Чепуха! Там они высаживаться не будут, а если и будут, то только в целях отвлекающего удара. Основные силы они высадят в заливе Ламой и в Легаспи…

— Хорошо, хорошо, друзья, — попытался остановить их Алек Томпсон, — довольно об этом.

— Я ведь правильно сказал, да?

— Совсем не обязательно. Мы остановим их на берегу, если они даже и попытаются.

— Чем вы остановите их? — воскликнул Мэйберри. — Банановыми ветками?

— Мощными воздушными силами, — сказал мужчина с лимфатическими образованиями на лице. Это был офицер с аэродрома Кларк. — Самолеты — вот что нам нужно. Тучи самолетов. Японцы никогда не осмелились бы напасть, если мы имели бы в Кларке пару авиакрыльев истребителей-перехватчиков…

Томми выпила свой бокал до дна.

— Честно говоря, мне так надоели эти разговоры о разной стратегии, — заметила Мэй Ли.

— Молодые люди остаются молодыми людьми, — сказал Джек Клегхорн, взглянув на Томми. Она состроила ему гримасу. В надвинутой на лоб шляпе, с кавалерийскими усами он выглядел грозным, более мужественным, чем обычно. Большинство женщин, сняв маски, утратили свое очарование. Мэй Ли, одетая в костюм красавицы из южных штатов времен Гражданской войны, в маске выглядела довольно соблазнительной, но теперь, без маски, не производила особого впечатления. Она сделалась еще более худой и костлявой, чем была в форту Дормер, и походила скорее на ребенка, наряженного в платье взрослого человека.

Несмотря на предупредительное замечание Алека Томпсона, мужчины продолжали говорить о войне и возможности нападения японцев. Мир оказался на грани войны: Италия вторглась в Эфиопию, Германия — в Чехословакию, Япония — в Китай, почти все государства вторглись в Испанию. Вторжение стало как бы новой международной игрой. А они сидят здесь, смеются, поют, танцуют, говорят о лагерях вневойскового обучения гражданского населения как об организациях, способных подготовить армейские кадры, о недостаточности обороны зоны Панамского капала, о чертовской сложности оборонительной линии Мажино, о том, что сделают японцы и чего они не осмелятся сделать…

— Вы не захотели выслушать ни одного моего слова, — донесся до Томми звонкий и печальный голос Джека Клегхорна, — но мне все равно. Пока я могу просто сидеть здесь и смотреть в ваши милые глаза…

— Вы говорите это просто для того, чтобы лишний раз польстить мне, — ответила Томми. — Я слышала все, что вы сказали, каждое ваше слово.

— Тогда повторите, что я сказал…

— Вы сказали… — начала она и рассмеялась. — Дорогой, будьте моим кавалером, принесите мне что-нибудь выпить.

Джек послушно направился к бару. К их столу подошел молодой офицер Том Уилчер и затеял спор с Мэйберри. Котни, сидя слева от Томми, с грустью смотрел в окно. Уилчер откинул голову назад и громко засмеялся; его шея и горло были необычно белыми и казались такими уязвимыми. Все они станут жертвами, все сидящие здесь в своих экзотических костюмах, все, кто сейчас спорит, пьет, смеется… Приближается война, и их растопчут маленькие желтолицые люди с утонченными манерами и жестокими самоубийственными побуждениями. Убьют всех. Томми содрогнулась от страха, вспомнив о Донни, который находился и школе в Багио. Боже, зачем она осталась здесь? Она могла бы быть сейчас в Сан-Франциско, или в Вашингтоне, или, если пожелала бы быть с отцом, в Оглеторне. Почему она не уехала? Может быть, самоубийственные побуждения свойственны и ей?

Джек возвратился с полным бокалом, и она залпом осушила его наполовину. К черту все! Все эти годы она жила в жалких казенных домишках, на мизерное жалованье Сэма, едва сводя концы с концами, без всякой перспективы его повышения по службе. И он не придумал ничего лучшего, как поехать в Китай, чтобы таскаться там по горам, скрываться от японских патрулей, есть рис из общего котла (и, несомненно, заражаться при этом всякими гнусными болезнями), изображать из себя Халлибартона, или лорда Байрона, или Лоуренса, или черт его знает кого еще, в то время как она должна сидеть здесь в жаре, ждать проливных дождей, ждать, когда ее захватят и изнасилуют японцы. Один раз о нем сообщили, что он убит, дважды, что взят в плен. А его письма — эти написанные твердым почерком краткие послания на измятых кусочках бумаги — вряд ли можно назвать утешительными…

Снова заиграл оркестр. Джек Клегхорн рассказал какой-то анекдот, и она искренне рассмеялась. Она, пожалуй, слишком много выпила. Ну и пусть. Сэм бросил ее на таком острове, оставил на попечение этой «великой счастливой армейской семьи». А что же еще она может делать в этой «семье»? Джек пригласил ее на танец. Она подала ему руку. Томми танцевала медленно, с чувством, закрыв глаза, отдавая тело во власть ритма, скользя, поворачиваясь, наслаждаясь мелодией и глухими ударами барабана, звоном хрустальных бокалов, трепетным смехом девушек и — где-то далеко за всем этим — мрачным, раскатистым громыханием приближающегося шторма. Она поплывет эту ночь по течению, туда, куда унесет волна, и будь что будет. Потом Томми танцевала с Котни, с Прентиссом — летчиком из Кларка, наблюдая через его плечо за уже поредевшими танцующими парами, за наиболее стойкими из них, резвившимися в полумраке, как дети.

Оркестр умолк. Томми села за рояль, вокруг нее собрались и начали петь. Чинк Хаммерстром, Мидоуларк, Уолтере, жена Боба Мэйберри Жанна, Мэй Ли и Бен Крайслер. Милый Бен. Обняв одной рукой Томми, другой Мэй Ли, он вел основную партию в песне. Когда отзвучали последние аккорды, все зааплодировали.

— Проклятие! — печально воскликнул Бен. — Это же песня Сэма, он, черт возьми, должен был находиться сегодня здесь!

— Да, вы правы, — согласилась Мэй Ли. — Томми, какой костюм надел бы Сэм?

— Бог его знает.

— Люблю я такие вечера! — весело сказал Бен. Его лицо раскраснелось, светилось радостью. — В такие моменты перемешиваются все карты, и люди снова влюбляются друг в друга, правда, Томми?

Она улыбнулась в кивнула в знак согласия. «Если бы у меня был брат, мне хотелось, чтобы им был Бен, — подумала она. — Тогда у папы был бы сын, а меня назвали бы не Томми, а как-нибудь еще. И вообще многое было бы по-другому».

— Эх, если бы Сом был среди нас, — погрустнел вдруг Бен, — насколько веселее было бы…

— Но его нет, — возразила Томми, — и очень хорошо, что нет…

— Что? — удивленно воскликнули сразу несколько человек. — О, Томми, не будьте такой жестокой…

— Буду! Вот захочу и буду… — Отсутствие Сэма неожиданно вызвало в ней гнев, злобу и раздражение.

— Не говорите так, Томми, — тихо попросил Бен. Томми нервно засмеялась:

— Это что, категорический приказ или просьба?

— Что? Нет, Томми, в самом деле… Сэм — это самый лучший парень из всех, кто носил когда-либо форму американской армии. — Бен грозно посмотрел на окруживших их мужчин. — И я набью морду любому, кто скажет, что это не так.

— О, перестань, Бен! — воскликнула Томми. — Можно подумать, что ты не кто иной, как Том Свифт.

— Но, Томми, дорогая… — Озадаченный Бен смотрел на нее в ужасе.

Взглянув на его некрасивое худое лицо, страстные, глубоко посаженные, полные негодования и удивления от ее слов глаза, Томми подумала: «Ему суждено умереть. Он умрет страшной смертью». Она была в этом совершенно уверена. Части его истерзанного тела затеряются в хаосе перемешанной взрывом земли, палаток, бумаг… Эта внезапно возникшая в ее воображении картина привела Томми в ужас, она почувствовала тошноту и еще большее озлобление.

— Преданность снизу доверху! — гневно прошипела она, резко поднявшись со стула. — Я презираю такую преданность, вы слышите? Мне она до смерти надоела. — К большому изумлению всей компании, она приставила согнутую в локте руку к ягодице и резко отбросила ее в сторону — неприличная пародия на отдание чести, усвоенная ею еще в детстве, в форту Сэм. — Дайте мне… Я хочу измены, сверху донизу! — Сказав это, она повернулась и пошла к дверям.