— Древний город, — поравнявшись со мной, сказал Северный. — Ныне пустующая червоточина в глубине гор. Здесь нет ни призраков, ни духов, но никто по сей день не смеет прикоснуться к богатствам и ценностям, что здесь сокрыты. Залы и залы, поддерживаемые колоннами, трапезные и места пиршеств, и главная ападана, где стоит каменный трон. Она так огромна, что с десятиметровой высоты низвергается за троном водопад света, и каменные деревья, которым не нужно прикосновение солнечных лучей, не могут достать до его потолка.
— Это легенда? — спросил я.
— Я бывал там, — возразил Мастер, обернувшись. — Стоя у подножия тех деревьев, чья кора подобна стали, невольно думаешь, как много человеческого труда было истрачено, чтобы проложить город в этих скалах. Это сделала целая цивилизация, но она принадлежит другой эпохе и другому бытию.
— Я видел город полным, — сказал, помолчав, Северный. — Таким даже ты похвастаться не можешь.
— И я этому рад, потому что сравнивая былое и настоящее невольно ужасаешься тому, что случилось. Время наш самый страшный враг. И не важно, что мы подразумеваем, прикосновение ли его или плавное течение. Я вижу, как оно точит гранит, потому что не могу умереть.
— Не ной, Мастер, — добродушно поддел мага Северный. — Ты еще мал, чтобы начинать жаловаться. За этим поворотом тоннель заканчивается…
Я и без подсказки видел, что впереди становится все светлее, но это был уже другой, не магический свет, проникающий внутрь коридора. Мы вывернули из-за изгиба туннеля и остановились. Мастер соскользнул с седла и принялся расседлывать жеребца.
День еще не закончился. Солнце садилось за ослепительно белые пики гор, и мы оказались на огромной высоте. Здесь часть стены отсутствовала, и холодный воздух, сталкиваясь с теплым потоком, что шел из туннеля, из самого центра горы, плыл разводами, словно дождь стекал по стеклу. Мы стали свидетелями потрясающего зрелища. Часть солнца была закрыта горой, но другая отбрасывала на пики с противоположной стороны розовые блики, от чего казалось, что горы присыпаны розовато-голубоватой пудрой. Отразившись от облаков, которые плыли над горами, свет пронизал атмосферу, и сам воздух пропитался негой, замерев нежно-красным маревом. Я как зачарованный смотрел на эту картину, не в силах оторвать взгляд.
Северный спрыгнул на пол, его сапоги гулко стукнули по камню окованной подошвой. Карин тоже слезла. После произошедшего она была совсем тихой, не смела поднять глаз, не делала лишних движений и повиновалась каждому слову магов, вздрагивая, когда они начинали говорить.
— Мы подождем, — тихо сказал Мастер, проходя мимо и огладив замершего Алрена по шее. — Нет нужды торопиться, путь окончен.
И я смотрел на эту потрясающую картину, плывя в мареве между гор, погрузившись в красноватое сияние, текущее навстречу уходящему солнцу. Я был с ним, я любил его, любил за то, что оно уходит, за то, что оставляет мне такое.
— Достаточно, — Мастер потянул меня вниз, схватив за еще не успевший окончательно зажить бок. — Не стоит опускать стены, я боюсь последствий.
Боль отрезвила, я соскочил с лошади и расседлал коня, снял уздечку и сложил ее к остальной упряжи. Теперь все лошади покорно стояли у каменной стены. Мимо прошла Карин, она неотрывно глядела вглубь пещеры туда, откуда тянуло ощутимым жаром. Я сощурился, вглядываясь во мрак, и различил ровную гладь воды — озерцо, теряющееся в темноте. Края озера были обложены мраморными серыми плитами, на которых проступили белые и розовые рисунки. Я посмотрел под ноги и уверился, что это верно были древние купальни, основанные на месте горячих источников. Плитки на полу создавали поблекшие узоры, сплетающиеся из красных, синих, белых, желтых, и голубых цветов. Стены пещеры были совершенно ровными, расписанными фресками, изображавшими озера и леса. Кое-где рисунки проступали отчетливее, где-то вовсе были уничтожены.
— Оно здесь, — прошептала Карин и указала на край озерца. Там, под самым берегом лежал огромный серый валун овальной формы. Слишком правильной, он сразу привлек мое внимание. Это было яйцо.
Я хотел спросить магов о том, что мы теперь будем делать, но не решился. Мастер и Северный отошли в сторону, встали по краям пролома в скале, в которую, наверное, с легкостью пролез бы Дневной. Они отвернулись от озера и оба смотрели на закат.
Мы с Карин сидели и ждали. Ждали рождения, которого оба боялись. Я снова думал о том, чего не знал наверняка, заставляя себя вновь оправдывать сидящего на краю озера ребенка.
Девочку.
«Где вы нашли ее, Мастер с Северным? — думал я. — Вы выбрали ее также как и меня? Случайная встреча, предназначенная выбором дракона? Вы тащили ее силой через горы? Она ведь не могла вырасти у вас в замке, такая неумелая в верховой езде, такая жаждущая власти, такая мечтающая о драконе…»
Я встал, чтобы размять усталые ноги. Закат уже погас, в пещере было совсем темно. Я прошелся, неуверенно ступая в полной темноте. Ну, маги, кто-нибудь, зажгите свет!
— Зачем? — прозвучал холодным ветром голос Северного.
— Темно, — ответил я. — Не видно ничего.
Как ни странно, этот довод Северного удовлетворил. С молчаливого согласия Мастера маг впустил в ночь голубоватое холодное свечение. Оно было постоянным и нерушимым, ветер не мог поколебать его. У него не было источника, просто воздух пропитался этим свечением, тихим и неподвижным.
Я снова сел на пол у самого края озерца. Сидеть было скучно и страшно, ожидание будило нездоровые фантазии, и я отвлекся…
Быстрый и тяжелый скок жеребца, разогретые, блестящие от пота мышцы…
Я окунулся в приятные воспоминания о прошедшем лете.
Шелест леса. Босые ноги ступают по мягкой траве, влажной и прохладной от выпавшей утренней росы. Стрекочущие на десятки голосов цикады остались позади на самой границе полей, но все еще отзвуком тишины звенят у меня в ушах…
И вот я уже мчусь на спине Ночного, сраженный безумием скорости, отсутствием прошлого и будущего…
Жесткий, не знающий пощады удар, бросил меня на пол. Ударившись боком о камень, я гибко вскочил и оказался лицом к лицу с Мастером.
— Если ты еще раз провернешь нечто подобное, я возьму у Северного бич и всыплю тебе вдвое больше, чем он!
Голос мага был тих, но напоен чудовищной угрозой, от которой дрожь пробрала меня до самых костей. И я вспыхнул подобно сухому мху, взорвался, выбрасывая из себя все напряжение, скопившееся за последние дни пути. Без замаха я ответил Мастеру, целя в лицо, выкрикнув одно единственное слово.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});