я.
А далее я поинтересовался на предмет монтажных плат, разъёмов и проводов, получил всё это, вчерне подготовил лист ватмана А1 (да, нет ещё таких обозначений, сейчас он называется 24-й формат) и даже накидал туда расписания контактов одной шины слева и другой справа… осталась ерунда, соединить их нужным образом через правильные микросхемы. А тут на часах уже натикало время Ч. Пора отправляться на место строительства нашего многострадального МЖК-ского домика.
— Завтра в восемь утра приступаю к выполнению поставленной задачи, — доложил я Карпычу.
— В восемь не надо, — поморщился он, — тут к девяти народ и то не приходит. Новых писишек, кстати, завтра точно не будет, на следующей неделе ожидаются.
— Понял, — поймал я его посыл на лету, — завтра в девять заступлю. Разрешите идти?
— А куда ты собрался-то? — чисто для галочки справился Карпыч.
— Так на завод же, я же там кирпичи в три смены делаю, — не стал я вдаваться в подробности.
— Рабочий класс, значит, — улыбнулся он.
— Ну не совсем, но где-то рядом, — ответно улыбнулся я и отбыл из института.
Строить наш дом, как мне ещё позавчера объяснил Миша, должны были на берегу великой русской реки в квартале старинной застройки 19 века. Дыра там образовалась между домами номер восемь и десять по Окской набережной, на месте этой дыры и должен был появиться четырёхэтажный 16-квартирный домик с номером девять. Не с половиной, а просто…
Место это было глухое и малолюдное, несмотря на то, что до центральной площади, где обком стоял, тут всего-то пять минут на машине либо двадцать пешком. Когда-то давно оно называлось Благовещенской слободой по имени близ расположенного одноимённого монастыря, а в советские годы всё это переименовали от греха. Наши ребята уже пришли и прогуливались по набережной в ожидании команды от руководства — Мишу с Толиком я сразу распознал, а вот ещё двух я представлял довольно смутно.
— Здорово, пацаны, — поздоровался я сразу со всеми. — Как живёте, как можете?
— Живём хорошо, — откликнулся Миша, — можем похуже.
— А чего ждём? Работу надо сработать, да и дело с концом.
— Колин с Володиным должны приехать, фронт работ обозначить и инструменты выдать, — пояснил Толик, — а пока сидим и курим.
Сели все рядом на парапет, закурили (по такому случаю я тоже сигарету в рот взял, хотя не курил вообще никогда), поговорили… между делом выяснилось, что двоих оставшихся ребят зовут Серёга и Витёк.
— А чего нашего старшего-то нет? — спросил я.
— Ванечкина что ли? Так он никогда на такие мероприятия не ходит — он же руководитель, вот и водит руками, — пояснил Миша.
Делать было нечего, поэтому Сергей с Витей занялись довольно странным занятием — я прислушался, они с жаром спорили, сколько кирпичей уйдёт на наш дом и когда мы их столько сделаем на своём заводе. Чертили прутиками на земле схематичные разрезы, считали длину и высоту стен и умножали на толщину, получалось что-то в районе миллиона штук. Я не выдержал и вмешался.
— Неправильно вы толщину считаете, ребята.
— Это почему? — спросил Витёк.
— Потому что внешние стены не в два кирпича будут вести, а в два с половиной, такой строительный стандарт для керамблоков.
— А ты-то откуда это знаешь?
— Сосед строитель, он и рассказал, — соврал я.
Они начали пересчёт, но не успели, прибыл один из Коль-Володь на грузовом ЗИЛе.
— Так, ребятишки, — немедленно начал руководить он, — разбираем лопаты, пилы и топоры и вычищаем этот вот участочек до состояния голой поляны.
И он показал на это пустое место, которое нам отводилось — там росла чахлая рощица, в основном из сорного американского клёна. Но и пара берёзок имела место.
— Я дальше поехал, — продолжил он, — через час вернусь, чтобы всё готово было. Я на этом же ЗИЛе вас и на завод могу подбросить потом.
И он быстро испарился вместе с ЗИЛом, как будто никого здесь и не стояло.
Я тут же взял одноручную пилу типа «ножовка» и смело вошёл в эту рощицу. Остальные за мной двинулись.
— Эх, раззудись рука, размахнись плечо, — вспомнил я забытое школьное стихотворение.
— Наоборот, — поправил меня Миша, — раззуживаться плечо должно, а размахиваться рука.
— Ну неважно, — ответил я, — главное всё это добро вырубить нахрен.
Клёны были не особенно взрослыми, самый толстый ствол в пять-шесть сантиметров, а так и вообще в два-три, поэтому напилил я их целую кучу буквально за десять минут.
— А куда их оттаскивать, начальник не сказал?
— Не сказал… — отозвался Толик, — поэтому оставляем всё здесь… наверно на том же ЗИЛе и увезём.
Дошло дело и до берёз — им тоже было максимум по десять-пятнадцать лет, я, было, приготовил для них своё орудие производства, но рука как-то не поднялась.
— Может, пересадим? — предложил я.
— Давай попробуем, — отозвался Миша, и мы в четыре руки выкопали яму вокруг первой берёзы.
А потом осторожно теми же лопатами подрубили корни, отходящие в горизонтальной плоскости. Дерево удалось оторвать от земли довольно быстро.
— И куда его? Думаешь, приживётся? — задали сразу два вопроса Серега с Витькой.
— Вон туда, через дорогу, — указал я на голое место возле реки, — а не приживётся, значит, судьба у него такая.
Когда тащили дерево к месту высадки, нам навстречу попалась старушка во всём чёрном… если бы Благовещенский монастырь работал, я бы решил, что она оттуда идёт, но закрыт и заколочен был этот монастырь уже много лет.
— Ироды! — провозгласила она, потрясся в воздухе своей клюкой, — пошто деревья сгубили?
— Так ведь дом же будем тут строить, бабушка, — ответил я.
— Не будем вам тут никакого дома, охальники, — уже пониженным тоном сказала она, — так и помрёте в своих конурах коммунальных.
И поплелась дальше к виднеющемуся вдали Казанскому вокзалу… бывшему вокзалу, сейчас там одни развалины от него. А мы выкопали яму и воткнули в неё берёзу.
— Мочевины бы, конечно, сюда не помешало, — сказал Миша, — или нитрофоски. И полить бы…
— Мочевину мы вряд ли найдём, — возразил я, — а воды в реке целое море, тару только найти надо.
Витёк вызвался найти тару, а мы повторить весь процесс со второй берёзой. Всего-то минут сорок прошло, а дело было сделано.
— Как говорят умные люди, — сказал Миша, доставая пачку Стюардессы, — глаза боятся, а руки делают.
— Хуже, если наоборот, — ответил я, принимая от него сигарету.
Коля (или Володя, путаюсь я в них) прикатил на своём грузовике ровно в обозначенное время.
— Молодцы, — сказал он нам, оглядев рабочее пространство, — выношу вам благодарность.
— Благодарность на хлеб не намажешь, — буркнул я, глядя в сторону.
— Ты что-то сказал? — осведомился тот.
— Я говорю,