Читать интересную книгу Собрание стихотворений - Юрий Мандельштам

«Налетает беда, налетает…»

Налетает беда, налетаетЧерной тучей удушливых снов.В сердце хрупкое счастье растает —Я очнусь безотраден и вдов,

Без любви, без друзей, на чужбине,Не считая обид и утрат,Настоящим изгнанником ныне,Без надежды на близкий возврат.

Все проиграно в жизненном споре.Замолчали живые ручьи.Не хочу я удерживать гореИ холодные слезы мои.

«От неосознанной обиды…»

От неосознанной обидыПроснешься ночью, сам не свой,Как у подножья пирамиды —Один в пустыне мировой.

Стучат часы над головоюС бесстрастной точностью вины,Как будто не самим тобоюОни вчера заведены.

И больше ничего от века —Во времени заброшен ты:Ни радости, ни человека,Ни утешительной мечты.

Встаешь в тоске неисцелимой —Все та же пустота в ответ.А за окном струится мимоКосым лучом фонарный свет,

Без жалости, без снисхожденья,И кажется, что на стенеОтчетливое отраженьеТого, что в тайной глубине,

Средь одиночества и боли,Помимо воли, против воли,Но все же сам, по мере сил,Ты своенравно возрастил.

«Все это — обманчиво и зыбко…»

Все это — обманчиво и зыбко,Я не верю песне и мечте.Напоказ цветет твоя улыбкаВ лживой и притворной простоте.

Напоказ пронзительность и нежность,А за ними — нищета и труд,И, наверно, страх и безнадежностьВ тайной глубине твоей живут.

Ты давно привыкла лицемерить:Как тебя мне в этом упрекнуть?Но смотрю, и не могу не веритьВ этот царственный и вечный путь.

Что мне в том, что жизнь твоя убога,Что ведешь деньгам и ласкам счет,Если неподдельная тревогаМне сегодня вечером поет,

Если танцем, голосом и скрипкойСкорбный мир ты вдруг преобразишь,И на краткий миг своей улыбкойРадость и бессмертие даришь.

«Все тягостней, все непробудней…»

Все тягостней, все непробуднейИ все безотчетной скучнейМои неподкупные будни,Упорство медлительных дней.

И только в тревожном сияньиРаскосых и ласковых глаз,И только в неверном дыханьи,Еще разделяющем нас,

Я вдруг забываю о честномИ бедном сознаньи моем.Есть властная прелесть в безвестном,Неверном, раскосом, чужом.

Как будто цыганское пеньеИ горькая легкость ночейСожгли вековое терпеньеСияньем тревожных лучей.

«Зачем нужна эта легкость без края…»

Зачем нужна эта легкость без краяВ мире бесчувственном и тяжелом,И этот отблеск забытого рая,Когда мне больше не быть веселым?

Зачем нужна эта мерность и точность,Когда за нею — не счастье свиданья,А навсегда — неверность, непрочность,Молчанье, незнанье, расставанье?

Зачем эта грусть, и прелесть, и нежность,Раз нет у них судьбы и значенья,А только — жажда и неизбежность,Бессмысленность, пустота, мученье?

И все же сердце живет невозможным,Поет, исходит в сладкой истоме, —Пока не очнешься с дыханьем тревожным,Как нищий в своем углу на соломе.

«Эта легкость и эта отрада…»

Эта легкость и эта отрада,Этот сумрачный утренний свет,Милый друг, разве это наградаЗа утрату растраченных лет.

Да, мы, точно, когда-то встречались,Но ведь мы разошлись без труда,Мы как дети с тобой целовалисьИ в любви не клялись никогда.

Для чего же ты хочешь заставитьПолюбить нелюбимое мной?Для чего же ты хочешь исправитьТо, что не было нашей виной?

Милый друг, мы давно повзрослели:Память вечности, горечь минут —Безразлично. Сорвались качели,Нас без чувств на земле подберут.

«Все повторяется, как в сказке…»

Все повторяется, как в сказке:Пускай отчаяньем дыша,Навстречу радости и ласкеПо-детски тянется душа.

Она чудесно оживаетВ сиянии лучистых глаз,В которых тайный свет мерцает —Коричневый, на этот раз.

Увы, любовь — не этот шепот,Не ласка этих нежных рук,А страстный опыт, страшный опытТревог, страданий и разлук.

И вот уже опять над намиТот вихрь встает, тот смерч летит,Колеблет, разжигает пламяИ погубить навек грозит.

Но я других путей не знаюИ, с трепетом вступая в тьму,Мой грозный искус принимаю,Как другу кланяюсь ему.

«Говорили — все погибнет в мире…»

Говорили — все погибнет в мире,Если это повторится вновь.Но луна плывет в небесной пыли,Но волнуется живая кровь.

Нет, не все подвластно разрушенью!Даже в дни печали и войныСердце внемлет радостному пенью,Веянью зенитной тишины.

«Нет, не воем полночной сирены…»

Нет, не воем полночной сирены,Не огнем, не мечом, не свинцом,Не пальбой, сотрясающей стены,Не угрозой, не близким концом —

Ты меня побеждаешь иначе,Беспросветное бремя войны:Содроганьем в безропотном плачеОдинокой сутулой спины,

Отворотом солдатской шинели,Заколоченным наспех окном,Редким звуком шагов на панелиВ наступившем молчаньи ночном.

«Какая ночь! Какая тишина!..»

Какая ночь! Какая тишина!Над спящею столицею лунаТоржественною радостью сияет.Вдали звезда неясная мерцаетЗеленым, синим, розовым огнем.И мы у темного окна, вдвоем,В торжественном спокойствии молчанья —Как будто нет ни горя, ни войны —Внимаем вечной песне мирозданья,Блаженству без конца обручены.

«Война! Летят аэропланы…»

…Война! Летят аэропланы,Смертельной тяжестью нагружены.Кровавый груз выносят океаныНа гребне каждой гибельной волны.

Незыблемая попрана границаНесчетными подошвами сапог.В руках врага изнемогла столица…Но с нами Бог. Но с нами всюду Бог.

«Еще победу торжествует враг…»

Еще победу торжествует врагНа воздухе, на море и на суше.А твой незримый, твой любимый шаг,Поэзия, все тише и все глуше.По городам, разрушенным в ночи,Кощунственным огнем опустошенным,Едва-едва скользят твои лучи,Едва-едва заметные влюбленным,

Мечтателям, бродягам и больным,Пока густым, удушливым туманомИх не заслонит орудийный дым —Препятствие стальным аэропланам.

И вдоль болот они едва скользят,Где танки вязнут на дорогах грязных,И вдоль сухих лесов и нищих хат,И вдоль полей, заброшенных и праздных.

И в сердце человека в поздний часОни, как путник, жалобно стучатся:«Впусти и приюти бездомных нас!Нам недоело по миру скитаться,

Мы голодны, мы выбились из сил.А помнишь ли — как долгими ночамиО радости небесной ты просил?Вот мы пришли к тебе сегодня сами!»

Но человек бесчувственен и глух:Он злом живет и ненавистью дышит.Напрасно сердце напрягает слух,Оно шагов и слов твоих не слышит.

И все же только там, где ты прошла,Где ты прозрачною мелькнула тенью,Немного легче скорбь, и реже мгла,И безысходность верит утешенью.

«Мы с тобою — в трагическом мире…»