Упоминание о судоходстве и судостроении есть во всех древних культурах, оставивших после себя письменные и иные памятники. Достаточно вспомнить историю бегства аргонавтов с похищенным золотым руном, с дочерью царя Ээта Медеей от погони, организованной колхами под начальством сына Ээта Апсиртом в XIII в. до н. э., которые по морю опередили аргонавтов и преградили им путь от Истра в Адриатическое море, и на какие варварские ухищрения аргонавты вынуждены были пойти только для того, чтобы оторваться от преследователей, чьи суда были более быстроходными.
Здесь уместно заметить, что водный транспорт – очень специфичный транспорт. Моряки и речники должны знать географию, навигацию, как и из чего построить судно, как его оснастить, как его эксплуатировать, иметь человеческий ресурс, способный с оружием в руках обеспечить его безопасность и защиту. Естественно, что судоходство – род деятельности, предполагающий наличие у его адептов единого языка общения, единую морскую (речную) терминологию, стремящуюся сохраниться в веках и тысячелетиях. Терминология современных моряков – до сих пор один из самых консервативных сленгов. На перечисленных основаниях допустимо утверждение, что чуваши как достаточно замкнутое сословие имели все предпосылки для сохранения сарматского языка, культурных традиций и религиозных взглядов как своих сословных практически до XVII века.
Образ жизни семей речников и моряков также с древнейших времён имеет свою специфику: довольно значительная часть рода, преимущественно мужская, на своих судах вынуждена длительный период находиться вдали от базового дома, обеспечивая существование торговых и транспортных связей между торговыми центрами, другая, преимущественно молодёжь во главе с наставниками и женщины, занималась ремонтом, строительством судов, заготовкой строительного сырья, заготовкой провизии для длительных переходов. Это делало возможным в указанном сообществе длительное сохранение матрилинейных линиджных родов, выработку и сохранение столетиями секретов строительства судов, судовождения, традиций многолетнего планирования заготовок специализированного строительного леса и иных ресурсов; традиций длительной сохранности заготовок, неизменное сохранение специализированного профессионального сленга и родного сарматского языка.
Отголосками традиций многолетнего ресурсного планирования на территории Чувашии являются запасы на её территории специального строительного леса для судостроения – морёного дуба, дошедшего до наших дней как дерево, не поддающееся гниению при соприкосновении с водой. Первоначально прибрежные дубовые рощи при изменении русла реки подмывались и оказывались под водой, со временем стволы заносились песком и илом, оставались лежать на дне русел рек или береговых наносов несколько сотен и даже тысяч лет. Морёный дуб (название происходит от франц. «mara. is» – болото), обыкновенно называемый черным, представляет собой древесину дуба, минерализованную солями металла в естественных условиях в течение многих сотен лет. Древесина дуба, оказываясь под водой, под влиянием танина (галлодубильной кислоты) меняет свой химический состав и становится почти не восприимчивой к разрушительному воздействию воды и воздуха. В настоящее время Центральная Россия является практически единственным местом в мире, где добывается и разрабатывается мореный дуб. Надо отметить, что наряду с естественными залежами морёного дуба, в основном разрабатываются сделанные человеком на столетия вперёд закладки дуба, отличающиеся изначальной обрезанностью комельной части и упорядоченной закладкой стволов.
Во второй половине второго тысячелетия морёный дуб стал использоваться как материал для изготовления мебели, но ранее его заготавливали в основном речники и моряки. Морёный дуб, наряду с прочностью и стойкостью к воде, в свежедобытом виде легко колется (как и свежеспиленный дуб) на дольки, из которых затем вырубаются доски и брус, которые в свою очередь становятся надёжным корпусным судостроительным материалом.
Дуб закладывается на морение минимум на 300 лет, что свидетельствует о размеренном плановом ведении хозяйства древними речниками и моряками.
Словосочетание шыв/çын со временем трансформировалось в [шывашин], затем в чувашин. Поэтому нет ничего удивительного в том, что имеющиеся исторические сведения о чувашах создают впечатление, что этот народ заселял очень обширные территории от Дона, Волги, Камы до ряда самых восточных сибирских рек. Первая битва Ермака с Кучумом произошла под Чувашской горой – правобережным береговым обрывом реки Иртыш, в 3 верстах от устья реки Тобол. Под горой ныне находится предместье города Тобольска.
На самом деле это был не народ, несущий в себе этнические признаки, а ремесленно-социальная «каста», обеспечивающая судоходные и рыболовные потребности народов, заселявших азиатскую Сарматию.
Рассматривая карту Чувашской республики, обращаешь внимание на то, что очень много рек несут в своём названии созвучие су – Сура, Сугуты, Сунарка, Сунды, Сумка. Надо полагать, в сарматском обиходе Среднего Поволжья было гидронимное созвучие су, обозначающее текущую (речную) воду, и понятие шыв обозначающее всеобъемлющее понятие вода. Также в современном чувашском языке нет понятия «река», оно составное, пишется как юхан шыв, то есть буквально – текущая вода.
Габсбургский дворянин Сигизмунд барон фон Герберштейн (Herberstein), посол Священной Римской империи, в своих записках о путешествии к Московскому двору впервые в историографии вводит раздельные понятия черемисы и чуваши: «Казанское царство, город Казань и крепость того же имени лежат у Волги, на левом берегу реки, почти на 70 германских миль ниже Новгорода Нижнего; по Волге, на востоке и юге, оно примыкает к пустынной степи, а на юго-востоке граничит с татарами шейбанскими и кайсацкими. Царь этой страны может располагать 30 000 воинов, преимущественно пеших, между которыми черемисы и чуваши самые искусные стрелки. Чуваши же отличаются своим судоходством. Город Казань находится от княжеской крепости Вятки в 60 германских милях. Эти татары образованнее остальных, потому что они обрабатывают поля, живут в домах и занимаются различными промыслами. Василий, князь московский, принудил их покориться и принимать царей по его назначению, что им нетрудно было сделать, во-первых, вследствие удобства сообщений, которое представляют реки, текущие из Московии в Волгу, во-вторых, по причине взаимных торговых сношений, без которых им нельзя было обойтись» [29].
В свою очередь габсбургский дворянин и картограф. Сигизмунд барон фон Герберштейн (Herberstein), посол Священной Римской империи, прибыл к Московскому двору в 1526г. В 1527 г. появились его путевые заметки с картой европейской части России Аугустин Хиршфогел (Augustin Hirschvogel). В 1546 г. по материалам записок Герберштейна впервые на своей карте территорию современной Марийской республики обозначил как czeremissa popvl.
Рис. 24. Moscovia Sigismundi Liberi Baronis in Herberstein, Neiperg, et Gntenhag anno M. D. XLIX
В отличие от Птолемея, который на своих картах территорию европейской части бывшего СССР делил рекой Танаис на европейскую и азиатскую Сарматии, на картах XVI и последующих веков понятие сарматы в написании Птолемея (SARMATIA EVROPAE) (Sarmatia Aƒiatice pars) отсутствует. Допустимо предположить, что европейские картографы второй половины второго тысячелетия попытались написать слово «сарматы» в исконном его звучании, обозначая им более конкретное место, – излучину рек Волги и Камы. Исконное сарматское звучание çар/мат/сем, где çар (сщар) – войско, армия, рать; мат/ка – жена, замужняя женщина (простонародное – баба), сем – окончание множественного числа, сокращённое до çармас, трансформировалось из [cщарматсем] – в [сщармас].
На карте Russia cum Confinijs Герард Меркатор впервые в картографии делит черемисов на луговых и нагорных (Ceremiƒst logovi и Ceremiƒst Nagorni),
Рис. 25. Russia cum Confinijs, Gerard Mercator / Jodocus Hondius (1607) с водным путём через Сибирь.
В свою очередь английский посол Дженкинсон (карта Moscoviae Maximi Amplissimi Que Ducatus, Gerard De lode (1578г.) даже не пытается воспроизвести исконное звучание понятия сарматы и пишет seremise lovgovoi и Seremise gorni. В таком написании понятия сарматы англичанин Дженкинсон по крайней мере понимал перевод словосочетания. Видимо ему говорили при Московском дворе, что здесь живёт народ, у которого незамужние девушки являются очень хорошими (совершенными) воинами. В английском языке к представителю воинской элиты обращаются – ser, а к незамужней девушке – mis английский посол Дженкинсон был рад, что нашел перевод и «правильное написание» до этого не понятного ему слова [сарматсем] – serеmis.