О том, что в природно-климатических условиях лесостепного Подонья лошадь круглый год могла находиться на подножном корму, свидетельствует хорошо известный факт обитания здесь вплоть до середины XVIII в. диких лошадей-тарпанов. По сообщению академика Гмелина, тогда они встречались даже в окрестностях Воронежа. Здесь необходимо еще учесть то обстоятельство, что приведенное свидетельство относится ко времени максимального похолодания (так называемый малый ледниковый период XV – XVIII вв.). По мнению многих современных исследователей, на рубеже нашей эры климат юга России был несколько иной – более жаркий и менее влажный, с малоснежными зимами. Объективно это благоприятствовало распространению скотоводческого хозяйства на север в глубинные районы лесостепи.
Таким образом, экологические условия лесостепного Подонья начала I тыс. н. э. способствовали сложению у перекочевавших сюда сарматов коневодческой модели скотоводческого хозяйства. Это были сарматы-коневоды, основу благосостояния которых составляло разведение лошадей. Скорее всего, их хозяйство было полуоседлым с ограниченным радиусом кочевания. Длительные перекочевки на большие расстояния здесь были не нужны в силу того, что продуктивность зеленой массы лесостепи в несколько раз превышает таковую в злаковой зоне степи.
О большей степени оседлости лесостепных сарматов свидетельствуют и многочисленные следы их присутствия в поселениях и городищах, открытые в последние годы.
По наблюдениям этнографов, образование этнонимов по хозяйственным особенностям как раз характерно для этносов со специализированным хозяйственно-культурным типом. Заметим, что подобный способ образования этнонимов-иноназваний был очень широко распространен в античности, особенно у грекоязычных авторов («лотофаги», «ситофаги», «галактофаги», «ихтиофаги» и т. п.). В передаче Птолемея этноним «сарматы-гиппофаги», скорее всего, являлся греческой калькой с местного ираноязычного названия, полученного его информаторами от степных сарматов.
Вряд ли этот этноним служил для обозначения какого-то особого, сильно отличного от сарматов народа. Но все же он подчеркивал некоторые хозяйственные особенности лесостепных сарматов, проявившиеся на составе стада. Любопытно, что тот же Птолемей в описании народов Азиатской Скифии «по ту сторону Имава» упоминает гиппофагов-скифов. «Северные области этой Скифии населяют абии-скифы, области под ними – гиппофаги-скифы, за ними простирается область Авзакитида и под ней, еще у названного Горметериона, – область Касия, под ней хаты-скифы, затем область Ахаса и под ней у Эмодских гор – хауранеи-скифы». Видимо, не случайно александрийский ученый локализует и этих гиппофагов где-то на северной периферии Азиатской Скифии, где археологически также довольно отчетливо прослеживаются признаки развитого коневодческого хозяйства [26].
Здесь необходимо внести дополнение рассказом о том, что автор настоящего исследования в раннем детстве в начале 60-х гг. XX в., проживал в г. Канаш ЧАССР, в силу обстоятельств часто оставался под присмотром в татарской семье, строго соблюдавшей традиционные устои своего народа.
Одно из ярких впечатлений от этих контактов – рассказы Анай, старшей женщины в семье, о культуре разведения лошадей специально для употребления в пищу. Оказывается, лошадь на мясо должна быть кобылой, её растили стреноженной на специально выбранных лужайках почти с рождения и до забоя. Даже лёгкие нагрузки для такой лошади были очень дозированными. В общем, это целое искусство.
Чуваши – сословие сарматского мира
Вернёмся к рассмотрению – карты Птолемея (2 век н. э.).
Рис. 23. Клавдий Птолемей Герард Меркатор карта Европы VIII Кельн 1584 год.
Сразу необходимо обратить внимание на то, что река Дон (Tanais) делит евразийское пространство на Сарматию европейскую и азиатскую.
На карте часть территории Среднего Поволжья обозначена как Suardini – тут же вспоминается Сардиìния (итал. Sardegna [sar’deɲɲa], сард. Sardigna [sar’dinja]) – остров в Средиземном море, расположенный к западу от Аппенинского полуострова между Сицилией и Корсикой, является вторым по величине островом Средиземного моря. Некоторые египтологи (В. Б. де Руже, Ф. Ж. Шаба и др.) Сардов ассоциируют с одним из «народов моря» – шардана, совершившего попытку вторжения в Египет во время правления Мернептаха и Рамзеса III (XIII – XII вв. до н. э.) [35]. Если прочитать это слово с помощью чувашского словаря, то получим су/ар/тинěс, где су – гидроним, ар – арии (водные арии), уточняющее тинěс – море. су/ар/тинěс моряки, исповедующие архаичные верования, ар/хĕр/шан где ар – арии, хĕр – дева, шан — вера, вера арийских дев. Также допустимо предположить, что понятие суар уточняющее понятие çар – орда, войско, армия.
Возможно Клавдий Птолемей – греческий географ и картограф, не имея в своём распоряжении языково-письменных средств, способных точно передать исконную транскрипцию слова суартинěс, вынужден был обозначить место как suardini, где dini – его попытка воспроизвести понятие тинěс. Последующие учёные с подачи Н. И. Ашмарина превратили suar в сувар, савир, сабир ćуаć, ćуаз, ćы̆ваć —, а за частью словосочетания dini не увидели тинěс – море.
Стереотип, согласно которому прогресс в социально-политической, экономической и культурной сферах с какого-то весьма отдаленного от нас этапа развития человечества мог происходить только в земледельческом обществе, представляется достаточно упрощенным. Интенсивное развитие земледелия невозможно без соответствующего уровня развития скотоводства и развитых торговых традиций. Для раннеклассового скотоводческого общества дальнейшее развитие производительных сил и культуры невозможно на базе экстенсивного скотоводства. Охотничьи и кочевые племена неизбежно приходили к полукочевому способу хозяйствования, с заменой традиций охоты и собирательства на традиции сезонно-перегонного скотоводства с восприятием в том или ином виде традиций земледелия. Социальная группа аллаан в значении земледелец не вытеснила скотовода (кĕтӳç – пастух), а встраивалась в его уклад жизни, тем самым формируя единый хозяйственно-экономический организм смешанного типа с большим или меньшим представительством того или иного вида хозяйствования. При этом социально-культурный, экономический прогресс хозяйственно-экономических организмов был возможен только при наличии развитых средств торговли. Развитие производительных сил неизбежно порождало специализированную социальную прослойку общества – довольно крупную и очень значимую, обеспечивающую движение товаров между различными хозяйственно-экономическими центрами. Эта прослойка людей начиналась с одиночных пеших торговцев – купцов (купец – куп/çын, где куп – общее название сложенных или набросанных предметов – перевод зависит от того, о каком предмете идёт речь: куча, груда, кипа, стопка, бурт и т. д., çын – человек). Несколько купцов образовывали караван (кăр/аван где кăр – передвигающиеся стройно, быстро [2], ǎван – устремлено [2].
Первые перевозчики товаров на собственных плечах, затем на различных вьючных животных перемещали излишки продукта собственного труда и своих соплеменников в соседние и отдалённые хозяйственно-экономические центры. В дальних переходах им необходимо было умение ориентироваться в пространстве, знать географию торговых маршрутов, уметь обеспечить жизнеспособность каравана на всём его пути. Не требует особых доказательств факт, что с древнейших времён одним из самых успешных способов перемещения товаров на большие расстояния было их перемещение по воде. Такими перевозчиками грузов были чуваши (шыв/çын где шыв – вода, водный, çын – [сщин] – человек, «водные люди» в современном понимании речники или народы моря, çар/тинěс – çар – рать, войско, тинěс – море (моряки) [2], что косвенно подтверждает Александра Фукс в своих записках о чувашах и черемисах Казанской губернии (Казань, 1840): «Главная торговля Чуваш хлебом, кожами, овчинами, салом и яйцами, которые они в большом количестве привозят на лодках в Казань» [36].
Упоминание о судоходстве и судостроении есть во всех древних культурах, оставивших после себя письменные и иные памятники. Достаточно вспомнить историю бегства аргонавтов с похищенным золотым руном, с дочерью царя Ээта Медеей от погони, организованной колхами под начальством сына Ээта Апсиртом в XIII в. до н. э., которые по морю опередили аргонавтов и преградили им путь от Истра в Адриатическое море, и на какие варварские ухищрения аргонавты вынуждены были пойти только для того, чтобы оторваться от преследователей, чьи суда были более быстроходными.