– В таком случае отец должен был сам воспитать его в реформаторском духе.
Оливер смотрел, как с деревьев парка взлетают стайки ворон.
Ему нравился Кит. Простой, надежный как скала. Он всегда знал, что правильно, а что нет.
– Думаю, Спенсеру следовало прислушаться к твоему совету, – заметил Оливер, – но у матери Винтера было другое мнение, и она сделала все возможное, чтобы донести его до сына. Она была испанкой.
Одного этого слова оказалось достаточно.
– Служанка королевы?
–Да, одна из фрейлин Екатерины Арагонской. Умерла год назад, но успела отомстить Спенсеру через сына. Ее преданность королеве Екатерине сейчас проявляется в лояльности Винтера королеве Марии. Если он унаследует это поместье, то оно может вернуться в собственность церкви, а может быть, и прямо в руки епископа Боннера. Впрочем, Винтер может передать его и тем монахам, что жили здесь раньше и неизвестно чем занимались.
Кит пожал плечами:
– Боннер. Одна только мысль о нем может испортить хороший денек. Если лорд Спенсер не хочет, чтобы его собственность досталась сыну, то кому же он собирается ее передать? Ларк?
– Да. И он считает, что это простая юридическая процедура.
– Когда юридические процедуры станут простыми, людям больше не нужна будет моя помощь, – фыркнул Кит. – Но почему ты? Почему мы? В Лондоне тысячи юристов, он мог выбрать любого.
– Я спросил его об этом. Оказывается, Спенсер знаком с моим отцом и считает, что я унаследовал от него глубокое чувство порядочности. – Оливер отвесил Киту шутливый поклон.
– Если бы он только знал правду, – расхохотался Кит.
Слова друга вызвали какой-то неприятный осадок в душе Оливера, но он тут же отмахнулся от него.
– Он спас меня от смерти. Сейчас ему нужна наша помощь, и мы ему поможем.
– Мы?
– Ты и я, дорогой Кит.
– Я еще ни на что не соглашался. Оливер скрестил руки на груди. – Ты согласишься.
– Нет!
Зазвучал колокол.
– Пошли ужинать. – Оливер повернул к дому, не обращая внимания на пылкие протесты Кита.
Столовой служила скудно обставленная узкая комната со сводчатым потолком и картинами на стенах. Не слишком уютное местечко.
Но еще более неприветливыми, чем комната, были люди за столом. Особенно Ларк. Обрамленное уродливым чепцом лицо было холодно, как камень. Светло-серые глаза казались пустыми. Губы плотно сжаты.
Оливер быстро пересек комнату и схватил Ларк за руку. Опустившись на одно колено и целуя ее ледяные пальцы, он прошептал:
–Куда же делась та женщина, что силой тащила меня из Лондона?
Он начал бояться, что перед ним не Ларк, а какой-то холодный, похожий на нее двойник. И тут вдруг опять возникло то ощущение сопричастности, что он испытал, когда впервые прикоснулся к ней. Словно вспышка молнии.
Ее лицо дрогнуло, но лишь на мгновение, а потом ледяная маска вновь вернулась на место. Ему очень хотелось спросить, что случилось, почему она ведет себя так странно, но, увы, придется подождать, пока они останутся одни.
Оливер выпрямился, выпустил руку Ларк и поздоровался с Винтером.
– Милорд. – Он слегка поклонился. – Я вижу, вам удалось пробудить в госпоже Ларк все ее самые лучшие качества.
Винтер заговорщицки улыбнулся:
– В таком случае мне лучше быть как можно дальше, когда она решит проявить свои плохиекачества. Добро пожаловать к моему столу. – Он кивнул Оливеру, затем перевел взгляд на Кита.
– К столу вашего отца, – поправил его Оливер с самой приветливой улыбкой. – К слову сказать, лорд Спенсер – очаровательный и весьма достойный господин.
– Лорд Спенсер умирает, – равнодушно заметил Винтер. – Я думаю, он послал за вами, чтобы лишить меня наследства. Я не допущу этого. Давайте есть.
Он сел во главе стола. Оливер метнул многозначительный взгляд на Кита и подвинул стул для Ларк.
– Пожалуйста, садись, – пробормотал Оливер. Винтер усмехнулся:
–Прошу вас простить нашу Ларк. Хорошие манеры ей недоступны.
Ларк даже не моргнула, словно уже привыкла к его ядовитым замечаниям. Не проронив ни слова, она покорно села и сложила руки в молитве.
Оливер с удовольствием смотрел, как небольшая армия хорошо вымуштрованных слуг пришла в действие, снуя туда-сюда через маленькую боковую дверь, которая вела в кухню. На закуску были поданы свежий хлеб с маслом, салат из зелени с орехами и жареная форель.
–Спасибо, Эдгар, —пробормотала Ларк мальчику, который передал ей корзинку с хлебом.
– Мне потребовались месяцы, чтобы научить их послушанию, – заявил вдруг Винтер и, не глядя, протянул руку за хлебом. Он, очевидно, не сомневался, что корзинка будет на месте. Так оно и оказалось. – Думаю, наша милая Ларк делала все от нее зависящее, но этого недостаточно для грубых деревенских увальней.
Он не заметил гнева, который вспыхнул в глазах мальчика-слуги. Оливер улыбнулся.
– Похоже, вы завоевали их своим обаянием, милорд.
Винтер обладал редким даром придавать взгляду остроту кинжала.
– Моя судьба была нелегкой. Спенсер опозорил мою мать и сослал ее в Шотландию. Если мне присуще обаяние, то оно передалось мне не от отца.
Кит, который видел в жизни только черное и белое, поднял к губам бокал и презрительно фыркнул.
Оливеру хотелось бы также отмахнуться от этих слов, но он не мог, так как понимал, что в душе Винтера остались шрамы, нанесенные ему другими людьми. Винтер не выбирал себе мать, чья мораль оставляла желать лучшего, и отца, обладавшего слишком строгой моралью.
– У всех людей нелегкая судьба, – внезапно сказала Ларк и повернулась к Оливеру. – За исключением вас, милорд.
– Вы правы, – сухо сказал Оливер, салютуя ей бокалом вина.
Лакеи внесли поднос с жарким и поставили его на середину стола.
Винтер закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– О, каплун! Мое любимое блюдо.
– Лорд Оливер, – внезапно сказала Ларк. – Окажите нам честь и положите себе первому.
Оливер почувствовал себя очень неловко.
– Спасибо, я никогда не ем каплуна.
Ларк с недоумением посмотрела на Оливера.
– И почему же?
– Потому что это кастрированный петух.
Он ожидал, что она будет шокирована его прямотой, но вместо этого увидел в ее глазах смешинки.
–Полагаю, что в таком случае вы никогда не садитесь на мерина? – с невинным видом поинтересовалась Ларк.
– Я седлаю только кобыл.
Вот такая Ларк ему очень нравится. От такой Ларк он просто без ума.
– А вот я не возражаю против каплуна. – Кит отломил ножку птицы и впился в нее зубами. Винтер взял себе другую ножку. Оливер протянул слуге бокал, чтобы тот наполнил его вином.
– Как дела с гобеленом, Ларк? – вполне дружелюбно спросил Винтер.