В один из таких дней Ника и сблизилась с Романом Митренко.
Он стал ей новым одноклассником, когда остатки её класса (тех, кто не посваливал в колледжи) объединили с "параллелью". И даже несмотря на то, что Рома сидел перед ней, он совершенно не обращал внимание на очередную серую "заучку", коей Нике пришлось стать в погоне за хорошим аттестатом.
Всё изменилось в день, когда по расписанию было семь уроков и последним из них оказалась физкультура. Вероника отчаянно решилась сбежать. Проблемой стало лишь невозможность прокрасться мимо сварливой физручки, прекрасно знавшей, что найдутся желающие прогулять её урок. Ника пряталась за колонной и прикусив нижнюю губу, наблюдала за охраняющей главный выход учительницей, пока вдруг ей на плечо не опустилась ладонь.
"Ты ведь хочешь сбежать? — дёрганно оглянувшись, девушка увидела Рому. — Сейчас я отвлеку её, а ты беги". И он, не дожидаясь ответа от обомлевшей одноклассницы, бесстрашно вышел из-за укрытия и направился к физручке, а вскоре увёл её прочь.
После этого момента парень всё чаще стал оказываться рядом, поражая внезапным заступничеством и ненавязчивой заботой. Не прошло и полгода, как Ника стала открываться ему, невольно считая своим другом. Однако так же быстро эта дружба переростала в нечто бóльшее: поход вдвоём в кино или кафе, частые переписки даже знакомство с родителями. Тогда девушка и не думала, что это лёгкое и приятное общение спустя год превратится в настоящее преследование и строгий контроль со стороны парня, из-за которого Нике пришлось многое изменить в своей жизни (начиная от соцсетей и заканчивая номером телефона).
— О чём задумалась, малышка? — раздался совсем рядом вибрирующий мужской голос.
Вероника быстро выпрямилась, качнула головой, пробормотав: "Да ни о чём таком…", и ухватилась за стакан апельсинового сока, который так во время принёс один из Дашкиных друзей. Она уже приготовилась к тому, что распросов от Романа не избежать, но вдруг парень, сидящий напротив, громко спросил:
— Эй, Ром, а как там на личном? В армии, наверное, наскучило с рукой расслабляться, — тут же резко замолкли несколько других разговоров, и все с интересом повернулись в сторону военного. — Ждёт тебя кто-нибудь на гражданке?
Ника напряглась, утыкаясь взглядом в содержимое стакана, сожалея о том, что не может полностью раствориться в прохладном ярко-оранжевом соке.
Что он с ней сделает, если узнает о Даниле?
— Ну, естественно, — басисто хохотнул Рома. — Моя единственная. Моя неповторимая, — в его тоне скользила какая-то надменная издевательская ухмылка. — Она все эти годы хранила мне свою верность. Ждала.
На коленки, едва прикрытые юбкой, напористо проскольнула и легла его ладонь. Вероника силой воли заставила их не задрожать, предприняв попытки спихнуть наглую руку, и невольно прошлась взглядом по сидящим напротив: заметил ли кто-нибудь? Тут она наткнулась на красноречивую улыбочку Даши, которая, кажется, была единственной, кто понял, про кого так откровеничает Роман.
— Тогда выпьем за нас! — Дарья подняла стопку, встав из-за стола. — За самых преданных и прекрасных! За женщин!
— Пьём! — недружно отозвались некоторые, так же поднимая рюмки. Рома пил вместе со всеми. И только Ника молилась о том, чтобы скорее принесли пиццу — единственную отраду этого вечера.
— А опиши её ещё, — всё тот же парень настойчиво стукнул тарой об стол, осушив рюмку до дна. — Это было так… поэтично.
Он взбрызнул в порыве усмешки, явно уже не находясь в себе.
— Смотри не кончи, Петрюк, — хмыкнул громила, оставив колено Ники в покое. — М-м-м… моя девочка. Она такая нежная, невинная, покорная… Она только моя. Рождена моей. Ей от меня никуда не деться…
— Мне надо выйти, — отозвалась Вероника, процедив сквозь зубы, сжимая от злости и омерзения челюсти. — В туалет.
Рома откинулся на спинку дивана, явно не собираясь вставать, и с умешкой повернул голову к девушке. Она поднялась, повернувшись к нему недовольным лицом, но заметив, что Роман и бровью не повёл, стала буквально перелазить через его длинные накачанные ноги. Эта вынужденная близость только сильнее разозлила девушку, и, наконец-то выбравшись и прихватив сумку с телефоном, Ника повернулась в сторону туалета, который заприметила ещё входя в зал. Но её окликнул его рычащий бас:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Зачем тебе рюкзак? — жёсткие пальцы болезненно впились в левое предплечье.
— Я хочу матери позвонить, — буркнула девушка, отдёргивая руку, поскорее вырываясь из хватки амбала.
Уже в туалете Ромина жертва смогла выдохнуть. "Угораздило же меня согласиться на это, — Вероника впилась глазами в своё отражение в зеркале, висящем над раковинами. — Ненавижу его. Обращается так, словно я его вещь! "Нежная" и "покорная"?! Путь ещё только сунется!".
Ника набрала номер матери и коротко объяснила ей, что решила встретиться с Дашей в баре, и закончив разговор "я позвоню, когда буду собираться домой", быстро сбросила вызов. Снова выдохнула, собираясь с силами, и приподняв подбородок, направилась обратно в зал. "Отхватить кусок-другой пиццы — это всегда за здравие."
На подходе к их столику девушка обнаружила ещё одно зеркало, только в полный рост. И тут ей бросился в глаза рукав её рубашки, который чуть вздёрнулся после Роминой хватки, обнажая свежеперевязанные бинты. Ника быстро поправила одежду и ещё раз огляделась.
Вдруг она почувствовала на себе пронизывающий взгляд и, хорошенько осмотрев зеркальную гладь, вздрогнула от неожиданности: у барной стойки она обнаружила того, кого уж точно не ожидала здесь увидеть.
Белоснежные волосы, цепкие холодные глаза. Её сосед по улице свободно устроился на высоком стуле и сейчас не спускал с Ники напряжённого взгляда.
— Ты как-то задержалась, малышка, — засмотревшись на беловолосого, она не заметила, как Роман подошёл к ней сбоку. — За кем следишь?
Он наколнился к её уху, окатив девушку обжигающим перегаром своего дыхания.
— Отстань, Рома! — Вероника дёрнулась, разворачиваясь к нему, готовая дать отпор.
Кустистые брови парня медленно поползли наверх, но уже через пару мгновений вернулись на место, а губы растянулись в коварной ухмылке.
— Решила поиграть со мной, птичка? — он надвинулся на девушку, угрожающе нависнув.
Ника упёрлась ладонями в каменную грудь Ромы, не давая ему подойти ближе: девушка не собиралась отступать, показывая свою беззщитность, но этим только сильнее взбудоражила парня. Его руки жадно овладели её талией, дыхание участилось. Он весь словно пылал под её пальцами от опьянения и жажды. Наконец, опустившись к её лицу Роман прошептал: "От тебя пахнет кофе и ванилью. Этот запах сносит мне крышу".
— Отвали! — прошипела Ника в ответ. — Я ненавижу тебя.
Высовободив одну руку, девушка что есть силы звонко ударила парня по щеке, оставив на ней размашистое красное пятно. Глаза Романа расширились, и парень в ступоре застыл. Этого Веронике хватило, чтобы поскорее вырваться из ненавистных объятий и броситься ко входу.
На улице похолодало, вспыхнули высокие фонари, намекая на то, что уже далеко за десять, а прохожих почти не было, хоть эта дорога и вела к главному проспекту города. Ночной ветерок ударил по лицу отрезвляющей свежестью, а сердце в груди так и металось, заставляя гулко стучать кровь в ушах.
Едва Ника сделала парочку судорожных шагов на ватных ногах, как услышала скрип входной двери за спиной и быстрые тяжёлые шаги. Сорвавшись на бег, девушка успела преодолеть несколько метров, прежде чем была схвачена и прибита спиной к какому-то железному забору.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Игры кончились! — на Веронику люто смотрел настоящий разъярённый зверь, вдавливая обжигающим телом в скрипящее ограждение. — Набегалась, малышка?
— П-пусти, — сдавленно прошептала Вероника.
— Я сломаю тебе руки и ноги, чтобы больше не сопротивлялась и не бегала от меня, — Рома резкими отточенными движениями зафиксировал кисти над её головой, вжимая их в холодную сталь одной рукой, другой же впился в шею. — Ты только моя! Ты только для меня!