Теперь ему действительно хотелось бежать, потому что это была глупая идея.
— Это обычный подарок, ничего серьезного.
Он прочистил горло.
— Я купил их за десять баксов в магазине дальше по улице. Это даже не навредило моему кошельку. И я дарю всем подарки.
— Ложь, — прервала она Нокса, оторвав внимание от пары бело-желтых носков, которые были такими же, как у него. Ее лицо было до смешного пустым, а его живот скрутило.
— Видишь, — пробормотал он. — Я же сказал тебе, что это безделица. Счастливой жизни, Коннектикут.
— Ты когда-нибудь покупал девушке подарок? — Она спросила это так тихо, что ветер почти унес ее слова, прежде чем они достигли его. — Нокс! — сказала она громче. — Ты дарил подарки?
— Именно сейчас ты решила быть смелой. Я думал, у тебя социофобия!
— Да… знаю, но, похоже, когда я с тобой, ничего нет.
— Нуу… Почему нет?
— Потому что у тебя тоже есть проблемы! Ты не судишь меня, поэтому я чувствую, что могу… не знаю… говорить все, что захочу.
— Я совершенно нормальный.
— Ложь.
— У меня ноль проблем.
— Еще одна ложь.
— И, кроме того…
— Ложь, — крикнула она, прижимая к груди пару носков-чулок. — Я думаю, что ты часто убегаешь, когда чувствуешь себя некомфортно. Так ты можешь оттолкнуть людей.
Ух, она сводила его с ума. Он хотел, чтобы она перестала звать его.
— А что ты делаешь, когда тебе становится не по себе? Хм?
— Прячусь, — сказала она, и это слово прозвенело в маленьком дворике ясно, как колокольчик. — Я прячу лицо и веду себя очень тихо, стараюсь не привлекать внимания. Я стараюсь быть незаметной. Стать мышью.
Ему это не понравилось. Это было не то, чего он хотел. Невада выглядела расстроенной, ее губы были поджаты, глаза потемнели, и он был причиной всего этого. Проклятье.
— Ты не мышь.
— Я не настоящая лиса.
— Дерьмо собачье. Ты такая, какая и должна быть. Ты просто окружена людьми, которые не понимают твоего языка.
Невада вздрогнула, и ее тонкие темные брови удивленно приподнялись.
— Ага. Именно так я себя чувствую. Откуда ты знаешь?
— Мой язык тоже никто не понимает.
И чтобы она не жалела его, он напомнил ей.
— Мне без разницы, потому что я ненавижу всех и счастливее один.
Она хотела сказать, что это очередная ложь, и могла это сделать. Она стояла там в красивом черном платье, подол которого развевался на ветру, волосы колыхались на плечах, подарок в порнографической упаковке был прижат к груди, и казалось, что она вот-вот снова произнесет это слово. Ложь. Но она этого не сделала. Вместо этого она сказала ему:
— Я съедаю огромное количество маршмеллоу, я не люблю разговаривать с людьми, я не могу позволить себе даже щенка или это платье, — сказала она, вытягивая подол в сторону, свободной рукой.
— Его прислал совершенно незнакомый мне человек, и я надела его без лишних вопросов, потому что это было такое же платье, которое я приобрела три года назад на два размера меньше. И я носила то платье на все семейные обеды в течение трех лет, и я устала от того, что все над ним смеялись. Мне приходиться работать дома, чтобы не стеснять людей, и я ем всю еду стоя, потому что столы предназначены для семей, а я одинока. И я разговариваю сама с собой для того, чтобы услышать голос. Кроме того, я хорошо готовлю.
Нокс выгнул брови, совершенно не зная, что ответить.
Невада топнула ногой и тяжело вздохнула, словно расстроенная. Им? Собой? Девчачьи мозги бывают пугающими.
— Хочешь сесть со мной за стол и доесть ужин? — спросила она вдруг.
— Нет.
Невада вздрогнула и опустила взгляд, когда прошептала:
— Это была правда.
— Потому что я предпочел бы полакомиться твоей киской.
Он неплохо справлялся в ухаживании за девушками.
Глаза Невады стали очень большими.
— Ты хочешь…
— Ага.
Он указал на ее идеальное декольте.
— Буфера. Задница.
Он щелкнул пальцами по ее бедрам.
— Ты пахнешь так, будто хочешь меня, и это дает мне… — он сцепил руки на бедрах. Это был момент, когда он должен был быть вежливым и нормальным. — Ну ты поняла…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, я не поняла. Ты долго добирался сюда, чтобы внезапно остановиться. Только не сейчас.
Нокс громко откашлялся. На ней было платье, а волосы были завиты, так что он должен усердно постараться, чтобы уложить ее в постель. Мама учила, как он должен разговаривать с девушками.
— Ты вызываешь у меня эрекцию.
Он величественно указал на свои бедра.
— Мой член в боевой готовности.
Невада расплылась в улыбке и хихикнула. Смех, как у колокольчика. Ему нравились колокольчики.
Теперь она покраснела, и щеки у нее были такого красивого цвета. Ей нравилось, когда он говорил приятные вещи, это он запомнил, поэтому Нокс сказал:
— У тебя щеки цвета вагины.
— О, Мой Бог, — пробормотала она сквозь хихиканье, и теперь ее щеки побагровели, и он не мог перестать улыбаться. Он делает отличные комплименты Неваде.
— Твои комплименты ужасны, — пробормотала она.
Он улыбался шире, потому что ему нравилось, когда люди говорили ему грубые вещи. Она умела делать ему комплименты на его родном языке.
— Спасибо.
— Ты переодел короткие шорты, — сказала она энергично.
Нокс подошел к ней на несколько шагов и посмотрел на свои бедра.
— Да, мои яйца сморщились из-за холода. Признаюсь, я надел эти шорты, чтобы оттолкнуть тебя, но ты не убежала.
— Я подумала, что они забавные.
Она подняла носки-чулки.
— Эмм…
Сейчас она выглядела чертовски застенчивой. Боже, он хотел развратить ее.
— Мне очень нравится этот подарок, — сказала она.
— Нет! — выпалил он.
— Нет, что? — спросила она, ее темные брови снова нахмурились.
— Нет, я еще никому не дарил подарков. Или не так. Я имею в виду, я давал людям рыбу. Но в основном я прячу их непосредственно в трейлерах.
— О, — Невада кивнула головой, показывая, что поняла. — Почему ты прячешь рыбу в чужих трейлерах?
— Это первая шалость в целой войне проказ над людьми, которых я ненавижу меньше других.
— Ты имеешь в виду людей, которые тебе нравятся?
— Мне никто не нравится.
— Хорошо, кому ты дал рыбу?
— Торрену, шесть раз. В основном он злился, поэтому я перестал дарить ему подарки. А потом мы много дрались. Но это первый раз, когда я дарю что-то девушке.
Ответная улыбка Невады выглядела довольной, как удар, когда она коснулась края обложки Плейбоя. Там изображена голая девушка — слишком худая, на его вкус. Ему гораздо больше нравилось, как выглядит Невада.
— Даррен понял, кто ты. И что ты такое.
Нокс фыркнул.
— Меня не волнует, что этот огурчик думает, словно всё знает обо мне.
— Он сказал мне в машине, что ты зарегистрирован. Он нашел тебя на том правительственном сайте. Он сказал, что логово покинет меня, если узнают, что я провожу время с тобой.
— Почему?
— Ты с Гор Деймона, одиночка, а они боятся всего, что от них отличается.
Когда Нокс вновь приблизился, и теперь их разделяло всего три плитки тротуара.
— Ты отличаешься.
— Да, — прошептала она. — Я уже исключена из логова, до тех пор, пока не найду пару.
— Ты хотела сказать, если не скажешь «да» на дерьмовое деловое предложение Даррена. Я слышал, как он говорит о тебе. До того, как ты появилась, я наблюдал за твоими близкими, пытаясь понять тебя. Даррен говорил о тебе так, словно хотел взять тебя напрокат.
— Ему нужны наследники.
Ярость быстро закипела в его крови, а она была маленьким пугливым звкрьком, так что он сжал кулаки и проглотил рычание в горле.
— Невада, если ты скажешь «да» этому мудаку, ты будешь вечно несчастна.
— Я знаю.
Ее нижняя губа задрожала, а голос хриплым и дрожащим, слишком хриплым, будто она собралась сделать что-то ужасное, например, заплакать. О Боже. Ему надо бежать. Он предпочел бы, чтобы Торрен снова пристрелил его, чем смотреть, как девушка, для которой у него были теплые пушистики, скрытые в его ореховом мешочке, заплачет. Ему захотелось обрушить на её логово Кровавую Ярость Медведя Смерти.