Читать интересную книгу Хождение по квадрату - Рид Коулмен

— До чего? Послушайте, Мария, — сказал я, показав ей свой жетон. — Я не пресс-атташе этого парня. Я хочу его найти, а не номинировать на звание святого. Если он подонок, то подонок. Не мне судить. Если у вас есть на него что-нибудь гадкое, выкладывайте.

— Не мне судить… — Она подошла к столу и что-то написала на розовом листочке. — Вот, — сказала она, пойдите поговорите с ней.

Я взял бумажку.

— Извините, Мария, я не хотел вас расстроить. Но вы тоже вывели меня из равновесия. Никто прежде не говорил, что я похож на итальянца.

Она едва заметно улыбнулась. Идя назад по коридору, я надеялся услышать голос Джонни Митчелла, но все было тихо.

Адрес, который дала Мария, находился за пределами университетского городка, довольно далеко от него. Я подумал, не поискать ли мне студенческую поликлинику, но теперь сомнений было еще больше, чем после визита к Дуби. Даже если бы я нашел кого-нибудь из чиновников, способных ответить на мои вопросы, я не знал, о чем именно спрашивать. Несомненно, Патрик Малоуни не был обычным человеком, он являл собой сложную фигуру. Хорошо нашим фотоизображениям — ни тебе причуд, ни странностей, ни врагов.

Расположенный южнее Глен-Коув, Бруквилл оставался частью «Золотого берега» Лонг-Айленда. Он перестал быть прибежищем неприлично богатых людей, хотя нельзя сказать, что мэрия планирует выстроить здесь стоянку для домиков на колесах Вы вряд ли назвали бы любой из домов, разбросанных вдоль шоссе № 107, поместьями в полном смысле этого слова. Да, они были больше бруклинских, но годились разве что для хранения «боинга-737».

Дом Нэнси Ластиг — ее имя и этот адрес дала мне Мария — поражал воображение. Он был построен в колониальном стиле из красного кирпича и стоял в конце замощенной булыжником въездной дороги. На фоне заснеженного пейзажа он казался сошедшим из рекламного клипа рождественского пива. Я припарковал машину рядом с красным «порше», видимо, автомобилем садовника.

Ковыляя по ступеням крыльца, я увидел пару глаз за стеклянной входной дверью. Кто-то наблюдал за моими усилиями, которые напоминали выход клоуна на арену цирка.

Потом дверь резко отворилась, и на площадку выскочила маленькая коренастая девушка, одетая во все лучшее, что предлагает каталог Л.-Л. Бина, и подхватила меня под локоть, помогая подняться.

— Спасибо, — поблагодарил я, когда она впускала меня в дом.

— Вы полицейский? — спросила она.

— Вам позвонила Мария? — предположил я. — Вы Нэнси Ластиг?

— Совершенно верно. А вы?..

Мы пожали друг другу руки, и я представился. Она взяла мой плащ, указала, куда поставить мокрые ботинки, провела в смежную комнату, извинилась и ушла на кухню, сказав, что кипит чайник.

Неожиданно для меня комната оказалась мало похожей на музей и уютной: несколько кожаных диванов, покрытых вязаными накидками, огонь в камине, на стене семейные фотографии, а на грубо обтесанной каминной полке — снимки самой Нэнси от рождения до бар-мицвы, притом даже на самой лучшей девушка выглядела невзрачной. Нэнси не была пупсиком и в грудничковом возрасте.

— С лимоном или с молоком? — крикнула она из кухни.

— Просто с сахаром! — крикнул я в ответ.

— Как вас называть: офицер или детектив Прейгер?

— Сойдет просто Мо. Вы знаете, я не полицейский, больше не служу. Я в отставке. Я…

— Вы ищете Патрика. — Нэнси Ластиг появилась с серебряным чайным сервизом на прозрачном пластмассовом подносе. — Надеюсь, вы его найдете.

— Вы надеетесь? Судя по реакции Марии, я подумал..

— Мария меня опекает. — Нэнси налила мне чаю. — Берите сахар. Мы с ней жили в одной комнате три года, поэтому она назначила себя моей старшей сестрой, которой у меня никогда не было. Она вроде как Джордж, а я — Ленни.[16]

Она меня проверяла. Может, я просто глупый коп? Если она расскажет мне свою историю, какова бы она ни была, дойдет ли это до меня? Смогу ли я понять ее горе? Я решил принять вызов. Мне казалось, она замкнется, услышав первую же фальшивую ноту.

— Нэнси… я могу вас называть Нэнси?

Она кивнула.

— Многие полицейские, возможно большинство из них, не смогли бы назвать ни одного произведения Джона Стейнбека, но не путайте недостаток образования с глупостью. Большинство полицейских, с которыми я работал, были по-своему весьма сообразительны. К тому же вы слишком маленькая и слишком умная для Ленни.

— Мария очень красивая, правда?

— Мне не понравилось, что она на меня спустила всех собак.

Неверный ответ.

— Это не значит, что…

— Она очень сексуальная.

— А я — нет. — Еще одна проверка.

— Ну-у… — протянул я

— Если бы вы пришли на пивную вечеринку с танцами и увидели, как мы с Марией шатаемся по краю танцплощадки, кого бы вы пригласили?

— Имей я два здоровых колена?

Это ей понравилось.

— Конечно, а еще — обольстительные манеры и шикарный прикид.

— Думаю, что пригласил бы Марию.

— А вот Патрик, — сказала Нэнси, невольно улыбаясь, — пригласил меня. И совершенно сознательно. Не на спор, не «на слабо». Не под кайфом, не пьяный. Хотя мне не было важно, будь это так. Он действительно хотел танцевать со мной. Со мной! Я всю жизнь ждала, чтобы такой парень, как Патрик, пригласил меня танцевать. Я знаю, это глупо, но… вы можете понять?

— Думаю, да.

— А Мария… Боже, видели бы вы выражение ее лица! — Теперь, когда Нэнси оживила в памяти эту сцену, ее лицо просто расцвело улыбкой. — Бедная Мария, она не знала, что делать. Знаете, мистер Прейгер, случалось, что люди завидовали богатству моего отца, машине, моему IQ, но зависть, которая промелькнула на лице Марии… Мне плевать, что потом случилось с Патриком, — я никогда не забуду ту минуту.

— Полагаю, у всех бывают такие минуты. — Я подробно описал ей, как впервые обыграл брата в баскетбол один на один, и сказал, что никогда не забуду выражения лица Арона. — Он мной гордился, но был и раздражен.

— Точно.

Я выдержал проверку. Она подробно описала мне, как Патрик попросил у нее номер телефона, как хорошо он был одет, когда пришел на первое свидание: Адонис в джинсах. Они пошли в кино и на дискотеку на шоссе Санрайз. Он был настоящий джентльмен, сказала она, и в голосе почему-то прозвучало разочарование.

— Знаете, я должна была бы запомнить о том вечере очень многое, но не запомнила. У меня кружилась голова. Я наблюдала за девушками, которые смотрели на нас.

Но то, что началось так возвышенно-романтично, вскоре превратилось в странный ритуал: кино — очень часто, танцы — всегда танцы, а иногда и обед. Никаких свиданий вчетвером. Прощальный поцелуй перед дверью общежития. И никогда — приглашение провести ночь.

— О, мы иногда делали вид… — Нэнси словно оправдывалась. — Он гладил меня по… Ох, он…

Я сказал, что понимаю. Патрик не казался слишком опытным. Добропорядочный юноша из католической семьи. По мне, так он вовсе не был похож на добропорядочных молодых католиков, которых я встречал в жизни.

Когда они куда-нибудь выходили вдвоем, говорила в основном Нэнси, рассказывая обо всем — о семье, о жизни. А Патрик никогда не рассказывал о своей семье, говорил все больше о школе. Так могло бы продолжаться годами, предположила Нэнси, и она не узнала бы его лучше, чем в день первой встречи на пивной вечеринке.

— Значит, он умел слушать, — высказал я осторожное предположение, — был как губка?

— Нет, — возразила она, — как стенка. Казалось, он вообще не слушает. Не знаю, как вам объяснить. Нельзя сказать, что он не обращал на меня внимания, когда я говорила. У меня было ощущение, что ему интересно.

Нэнси сказала, что ходит на сеансы к психотерапевту в Хофстре, она могла бы позволить себе любого самого дорогого специалиста в трех соседних штатах, но не хотела, чтобы родители узнали и стали контролировать ее расходы. Во всяком случае, отношения Нэнси и Патрика были основной темой во время этих сеансов.

— Мне ведь и правда не нравилось, как развиваются наши отношения, поэтому мы вырабатывали стратегию, как поговорить с ним. Делать это нужно было очень спокойно. Мы даже репетировали. Я решила, что в следующий раз, когда мы куда-нибудь пойдем, я заведу разговор. Но я все еще очень, очень волновалась.

— Могу понять.

— Правда? Послушайте, я хочу, чтобы все было ясно. Меня волновал не секс. Я не девственница. Проблема не в том, чтобы меня трахнули. На женское тело всегда найдется спрос. Даже на такое, как у меня. Хотя мне знаком утренний взгляд.

— Взгляд? — удивился я.

— Парень поворачивается, видит меня и удивляется, сколько должен был выпить накануне вечером, чтобы оказаться в моей койке. — От осознания солидарной мужской вины я не нашелся, что ответить.

— Ну, и что же произошло?

— Я не знаю, — ответила Нэнси с нервным смешком, — я хочу сказать, не знаю, что нашло на Патрика. В тот вечер, придя за мной к общежитию, он спросил, дома ли Мария. Когда я сказала, что она уже смылась, он… ну, он…