– Итак, вы поженились, когда у тебя уже был Антон? – задал он вопрос, всматриваясь в ее глаза.
Он будет разбираться со всей этой историей. И уж если эта сволочь теперь крутится возле Арины, а его дура-жена привечает бог весть кого рядом с собой и детьми, Ковалев раскопает всю правду.
– Да. Я влюбилась в него, признаюсь.
Нина бросилась к нему, вцепилась в его одежду и прижалась.
– Это до момента, пока я не встретила тебя, мне казалось, что чувства в сторону Игоря – любовь. Теперь я знаю, что это была просто больная зависимость.
Алексей ехал сюда с определенной целью – вытрясти из Нины правду, если потребуется. Но сейчас, когда она так трогательно к нему прижималась, он не мог оттолкнуть свою любимую.
– Что было дальше? – глухо спросил он, погладив Нину по спине.
– Дальше… сначала все было хорошо. Но очень скоро моя жизнь превратилась в ад. Игорь ревновал меня к каждому столбу. Запирал дома. Один раз даже в ванной, аж на два дня, ты представляешь?
Нина запрокинула к нему лицо, глаза на котором были словно два бесконечных пути к черным омутам вселенной.
– Избавилась я от него только когда ему пришлось уехать. Но перед тем, как это случилось, Игорь взял с меня обещание: я останусь его женой. Я никуда не сбегу, иначе он отыщет нас и достанется Антону.
Она снова заходила по комнате. Сжимала и разжимала кулаки, кусала губы и смотрела вокруг себя каким-то обезумевшим взглядом.
– Он уехал, не стал забирать нас. А я же поверила в то, что он исчез из наших жизней! Я же поверила! Какая я дура! Мне нельзя было даже думать в сторону свободы и счастья! Нельзя, нельзя…
Оставаться и дальше в стороне Алексей не мог, бросился к ней, развернул лицом к себе. Ему просто необходимо сейчас убедить ее в том, что она под защитой. Что теперь у нее есть верный рыцарь, который спасет, укроет от всех печалей. И даже если у рыцаря есть еще подопечные в виде жены и детей – его сил хватит на всех.
– Нина, я смогу решить все твои проблемы. Антон не пострадает, уверяю тебя. И ты – тоже!
Она замотала головой, зажмурилась, покачнулась.
– Когда ты узнал об этом всем? Когда, Леша? – посыпались вопросы из ее рта.
– Несколько часов назад. Игорь пришел к моей жене, а до этого прислал ей фотографии и видео, на которых мы были вместе.
Ему показалось, что она упадет в обморок. Свалится кулем прямо ему под ноги.
– Только не это… Он так давно о нас знает, – прохрипела Нина, метнувшись к окну.
Как же жаль ему было, что этот урод настолько успел ее напугать! И как же чесались кулаки стереть его с лица земли!
Ковалев уже собрался вновь начать заверять ее в том, что она не пострадает, когда Нина обернулась и заговорила:
– Уходи, Леша! Уходи и больше не возвращайся, прошу! Мы все в опасности… Но самое главное, что в опасности мой сын. Игорь ведь теперь придет ко мне, он уже своими действиями довел меня до ужаса… Так что уходи, мы больше не сможем видеться!
Второй раз за очень короткий промежуток времени ему говорили это слово. Уходи.
Убирайся. Вон. Ты не нужен. Да что же это такое!
– За кого ты меня держишь, Нина? – процедил он, двинувшись в сторону любовницы.
В ее глазах заплескалась паника. Облизнув пересохшие губы, Нина спросила:
– Что ты имеешь в виду?
– То и имею! Ты держишь меня за человека, который может вот так просто тебя покинуть, потому что я стану опасаться противостоять этому уроду Игорю? Да ты буквально только что мне сказала открытым текстом – ну и слабак же ты, Алексей.
Он остановился на расстоянии дыхания от Нины, взял ее за плечи и вдруг, неожиданно даже для самого себя, встряхнул. Она смотрела на него со страхом. Это отрезвило. Ковалев станет последним, кто повторит для этой женщины привычный образ поведения со стороны мужчины. Он не станет ее личным палачом.
– Я все решила, Алексей, – ответила она, отвернувшись.
Вся закаменела, застыла, превратилась в статую.
– Ни хрена ты не решила! Я это так не оставлю.
– Оставишь! Оставишь, черт бы тебя побрал! – закричала она, доводя себя до исступления за считанные мгновения. – Я не позволю тебе ставить под угрозу моего сына! Иди разбирайся со своими детьми, Леша! Уезжай и не возвращайся!
Вид перекошенного лица любимой, который превратил его в уродливую маску, на мгновение отвратил. В голове мелькнула единственная здравая мысль: если он нужен там, где Даша и Люси, но при этом не может забрать туда Нину и Антошку, нужно поступить иначе. Попросту нанять для любимой присмотр, но так, чтобы она об этом не знала.
– Хорошо, – просто кивнул он, уцепившись за эту идею. – Раз ты настаиваешь…
Он отступил и направился к двери, Нина окликнула его, когда Ковалев почти покинул ее квартиру.
– Леша, ты должен пообещать мне, что не станешь разбираться в этой истории с Игорем! – потребовала она от него, вцепившись в одежду Алексея.
– Нет, я уже не могу не вмешаться, раз он добрался до моих жены и детей, – пожал плечами Ковалев.
Он очень сдерживал себя в том, чтобы снова не предпринять попытку хорошенько тряхнуть Нину, как будто это могло вернуть ему ту женщину, которую знал два года.
– Я что-нибудь сделаю, чтобы он отстал, – залепетала она. – А потом, когда ему снова надоест играть в семью и он исчезнет, мы с тобой опять сможем быть вместе!
Брови Алексея приподнялись. То есть, в ее фразе «не сможем видеться», на самом деле крылось обещание, что все когда-нибудь может исправиться? Раздражение, которое снова зародилось в нем от слов Нины и ее к нему недоверия, Ковалеву удалось погасить довольно быстро.
Отцепив от себя руки любовницы, он просто кивнул и вышел. Оставляя ее растерянной, а рядом с ней и свою попранную гордость. И немое обещание защитить даже на расстоянии.
***
– Мам… А если ребенок не хочет, чтобы у него был папа… его можно выписать из свидетельства о рождении? – задала мне шокирующий вопрос Дашка.
Я даже покачнулась, едва не рухнув с табуретки, на которой стояла, наряжая елку. Понимала, с чем был связан вопрос дочери, но не представляла, как на него ответить. Точнее, ответ у меня был один: несмотря на все, что сотворил Ковалев, настолько кардинальных мер принимать мы не станем. Он ведь ее отец, что бы ни случилось. И конечно, Даша имела все основания обижаться на Алексея, но мне нужно было донести до дочери, что выписывать кого бы то ни было из свидетельства – запрещенный прием. Даже если это возможно.
– Дашуль, ты очень категорична, – ответила я спокойно. – Ты знаешь, я с тобой. И совершенно не оправдываю твоего папу и того, как он с нами поступил, но все меняется. Время течет, обстоятельства становятся другими…
Я не договорила, когда дочь хмыкнула и, протянув мне звезду на макушку, спросила:
– Думаешь, что прошлое можно стереть?
Вот и дал же мне господь такую умную дочь…
– Нельзя, конечно, – пожала я плечами. – Но будущее может перекрыть его, если понимаешь, о чем я.
Спустившись с табуретки, я отряхнула руки и окинула взглядом результат наших трудов.
– Ну, как тебе? – спросила у Дашки.
Люси, словно чувствуя, что мы завершили работу, прибежала взглянуть на наряженную елку. Восхитилась, прижала ручки к груди.
– Касиво-о-о! – похвалила нас.
Дарья же вздохнула и согласилась.
– Красиво.
Я не знала, что еще сказать дочери. Учитывая, что мы часто обсуждали случившееся, и я раз за разом доносила до нее свою позицию, Дашка пока была упертой в этом вопросе. Однако, от необходимости отвечать меня отвлек звонок в дверь.
Нахмурившись, я взглянула на часы. Мы никого не ждали. Вечер собирались провести тихо, в семейном кругу. Вкусно поужинать, немного посмотреть телевизор. А тут кто-то явился без приглашения.
Когда взглянула в глазок, оказалось, что черти принесли Ковалева. Который наверняка видел, что в окнах квартиры горит свет, когда сюда поднимался.
Очень хотелось сделать вид, будто никого нет дома, но я опасалась, что Алексей начнет стучать и названивать еще активнее и этим напугает Дашу и Люси.