ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ В КАЛЬКУТТЕ
© Перевод Р. Дубровкин
До рассвета еще далеко. Тиканье старых часов,половина третьего. Под потолкомстрекочут сверчки. Дверь на улицу заперта —сонные тела, усы, обнаженная плоть,но никакого желания. Вялые москитынапоминают о зудящих укусах,медленно вращается вентилятор,случайная автомашина с ревом проносится по асфальту,где-то фыркает бык: во всем тревожное ожидание.Время остановилось в этих четырех пожелтевших стенах,пустоту наполняют лишь гудки паровозови лай собак, подхваченный в соседнем квартале.На полке томики Пушкина, Шекспира, Блейка —непрочитанные. Муза Поэзии,что толку призывать тебя в безмолвие этих коек,под глянцевитый овал надтреснутого зеркала! —Великолепная ночь для тех, кто жаждет исчезнуть —на каких-нибудь восемь часов — в сумрачном провале снаи проснуться среди липких ладоней,с горьким вкусом во рту и тяжестью в груди,истосковавшейся по сигарете. —Что делать с этими руками, с большими пальцами ног,с глазными яблоками в этой полуголодной,разгоряченной конками Калькутте, в этой Вечности,у которой от старости давно сгнили все зубы? —Рильке мог по крайней мере мечтать о любви —о привычном холодке в груди, дрожащих коленях.Мечтать об этом? О бездонном звездном небе.Если мозг тупеет, жизнь отвечает намубийственным свинцовым дыханием, но сейчасгигантские обломки зданий и мировкрушат преграды Слова и навечно погребают меняпод тяжелыми водами священного Ганга.Бежать отсюда, но как? — только через гибельноемарево Бангкока или Нью-Йорка.С кожи хватит того, что она кожа, —разве этого мало? — но от визжащей боли в бокуей становится тошно от себя самой,и замысловатый мираж улетучивается,покончив с этим давно опостылевшим миром. —Оставь бессмертие и страдания кому-нибудь другому. —Только бы не застрять в этой дыре на краю вселенной,вкалывая в руку морфий и убивая плоть.
ЛОРЕНС ФЕРЛИНГЕТТИ
«Мир превосходное место…»
© Перевод В. Минушин
Мир превосходное место чтобы родиться в немесли вы не против чтобы счастье было безоблачным не всегдаесли вы не против чтобы он обернулся адом иногда именно когда все прекрасно ведь даже в раю не поют все время
Мир превосходное место чтобы родиться в немесли вы не против чтобы люди умирали все время или только голодали какое-то время ведь это не так ужасно раз это не вы
О мир превосходное место чтобы родиться в немесли вы не очень против пары пустых голов над вами или бомбы в лицо когда вы любуетесь небесамиили такого убожества как наше хваленое общество что корчится от своих людей знаменитыхи своих людей забытых и священников и прочих охранников и от всяческих сегрегаций и расследований конгресса и от запоров иных что мы бедные получаем в наследство
Да мир наилучшее место для многих вещей и чтобы смеяться и чтобы любитьи чтобы грустить и петь печальные песни и вдохновлятьсяи прогуливаться глядя вокруг и нюхать цветы и на статуи пялиться и даже думать и людей целовать и делать детей и мужем помыкать и шляпами махать и танцевать и плавать в реках на пикниках в разгаре лета и просто вообще «жить»Да но тогда в самом разгаре появляется улыбающийся гробовщик
«У Гойи на офортах гениальных род людской…»
© Перевод В. Минушин
У Гойи на офортах гениальных род людской мы видим как быв тот момент когда он был впервые назван «многострадальным человечеством»Люди на каждом листе корчатся в ярости отчаянья Стеная теснятся с младенцами окруженные копьями под цементным небомв абстрактном пейзаже среди расколотых бурей деревьевпадающих статуй перепончатых крыльев клювов торчащих виселиц трупов и хищных петухови всех возможных воющих чудовищ рожденных «трагическим сознаньем»Они до того реальны как если бы вправду существовалиИ они существуют
Изменился один пейзаж
Все так же тянутся они по дорогам затравленные легионерами коварными ветряками и сумасшедшими кочетами
Это те самые люди только еще дальше от дома на просторных автострадах бетонного континента окаймленных вкрадчивой рекламой иллюстрирующей идиотские иллюзии счастьяНа этой картине меньше двуколок но больше калек в ярких машинаху них странные номерные знаки и моторы что пожирают Америку
«Рискуя впасть в абсурд…»
© Перевод А. Сергеев
Рискуя впасть в абсурд или погибнуть во время представления над головами своей аудиторииПоэт словно акробат взбирается по рифме на канат собственного изобретения.И на лучах исходящих из глаз над морем лиц он балансируя идет переставляя закат и восход ловкость рук ловкость ногв своем искусстве он высок и не может ошибиться приняв одно за другое.Ибо он совершеннейший реалист и волей-неволей должен видетьтуго натянутую правду перед каждым шагом или строфойв своем предполагаемом движении к новым и новым высотамгде стоит Красота и ждет серьезная перед порывом отрицающим смерть.А он чарли-чаплинский маленький человек может поймать или не поймать ее бессмертное обаяние распластавшее крыльяв пустынном небе существования.
«По рощам где реки бегут…»