кроме внешности. Впрочем, нет! Зачем я так? Раз уж речь о близнецах, значит речь и про общих родителей… Родственникам положено беспокоиться друг о друге, верно? Так что признаюсь, я и правда обеспокоен.
– Вы обеспокоены… – герцог даже чуть подался вперёд, – Что-то раньше это не бросалось в глаза…
– Раньше?! Ваша Светлость, согласитесь, у нашего с вами знакомства очень короткое “раньше”. Как же вы берётесь судить? Поверьте, ни вы, ни господин барон, ни тем более семейство Рельгро, всегда отличавшееся изрядной душевной слепотой, даже не представляете, с кем сейчас разговариваете, – Виктор говорил с нарастающим азартом, при этом всё свободнее двигаясь по залу, – Я до сих пор обременял себя вашим обществом только потому, что надеялся побольше узнать о ваших планах и возможностях. Свой интерес я удовлетворил. Благодарю. Время, проведённое с вами, прошло с большой пользой для меня. Вы многому меня научили! Воистину, Ваша Светлость, из вас мог бы получиться замечательный отец, потрудись вы завести собственного ребёнка и прояви вы к ему подобную заботу искренне, а не потехи ради. Ваша Милость барон, чего именно вы ожидали от племянницы, позволяя себе оставлять её связанной на несколько часов? Не вы ли сами вынудили её пуститься в эти столь рискованные бега!? Тогда, думаю вы правы, её брат был просто обязан восстать из могилы и воззвать к справедливости! Уверен, вы не напрасно его боитесь! Милые маркиза и маркиз, вы и на этот раз не поняли, что вам говорят ваши глаза. Да, перед вами урождённый сын графа де Лаган. Господа герцог и барон позже поведают вам историю о том, что у графа на самом деле было четыре сына-близнеца. Один из них перед вами, и он до некоторых пор носил имя Ровиньоль. Только, Ваша Светлость, я Эжен, а не Виктор. Да, я вам уже говорил, что после гибели брата имею обыкновение примерять на себя то одно, то другое имя, благо мы всегда были одним целым. Вот маркиза, возможно, в этом не сомневается.
– Как, Виктор погиб?! – эхом отозвалась Эмилия, чем сама себя удивила.
– Да, почти полгода назад, – черты лица Виктора тут же ожесточились, – Теперь нас трое, три близнеца! Но не волнуйтесь, сударыня, у вас больше не возникнет проблемы с опознанием меня. Ведь, только в моих глазах вы будете читать правду о событиях уже годовалой давности. Только через меня вам дано понять, кто вы такая на самом деле, – сказал, как отрезал Виктор.
Ещё никто не успел прийти в себя от такой его наглости, а он уже обратился прямо к герцогу:
– Что ж, Ваша Светлость, примите мои соболезнования. Не получается у вас игра с нами, близнецами. Антуан не оправдал ваших надежд. Жан открыто воюет с вами. Я перехожу на их сторону. Я, урожденный сын графа де Лаган, заявляют, что не пройдёт и года, как я буду признан в своих правах и окажусь рядом с графиней де Монсар, когда та пойдёт под венец. Маркиза, маркиз, вы умеете ценить красоту. Может быть, вас пригласят насладиться великолепием этого зрелища, а, может быть, и нет.
И барон не выдержал первым:
– Щенок!!! Ты перешёл все границы!!!
– Взять его!!! – зарычал герцог.
И в тот же миг все гвардейцы, словно цепные псы, рванулись к Виктору, но тот, ожидая такого поворота дел, занял очень выгодную позицию и сумел не только увернуться от первой атаки, но и, обезоружив врагов, одолжить у них две шпаги. Господа поспешили отойти к стенам, дабы не мешать сражающимся. Тем более, что почти сразу стало ясно, что численное превосходство гвардейцев удивительным образом обратилось против них же – те, кого Виктор успел опрокинуть, вызвали падение и своих товарищей. Остававшиеся на ногах нападали вразнобой и не представляли для молодого авантюриста серьёзной угрозы. Казалось, он просто играл. Карлос, ещё не пришедший в себя от шока, вызванного речью Виктора, предпочёл остаться подле барона. «Виктор и Эжен, два безумца, ввязаться в такое?!!!» – мысленно ужаснулся Карлос, – «Пусть эти негодники сами расхлёбывают заваренную ими кашу!»
– Да когда же это закончится?! – взревел герцог, – Не можете схватить одного мерзавца?!!
Его Светлость обратил гневный взгляд на своих праиэров, трое из которых до сих пор не вмешались. Да, пока только Рон попытал удачу, но оказался одним их тех, кто теперь никак не мог подняться на ноги, потому что об него то и дело кто-нибудь спотыкался. Ламороу, Фил и Пит не испытывали ни малейшего желания участвовать в этой унизительной драке. Пусть рядовые порезвятся. Всё равно этому нахалу отсюда не уйти, Фил и Пит надёжно перекрыли выходы из зала.
Но герцог был страшно зол. Он уже собрался собственноручно вытолкать в центр залы стоявшего рядом Ламороу, но в этот момент людской гвалт накрыл зычный голос нового слуги барона:
– Все прочь!!! Я возьму его сам!!!
– Смело, приятель, – рассмеялся уже взмокший Виктор.
Вызов странного испайронца был услышан всеми. Неудачливые гвардейцы, большей частью уже раненные, поспешили расступиться, и вот уже в центре зала образовалось свободное пространство. Ещё лишь миг, и Виктор с Эженом бросились в атаку друг на друга. Между ними завязался такой сумасшедший бой, что многие из невольных зрителей даже перестали дышать.
– Это ещё кто?! – изумился герцог.
– Мой слуга, – откликнулся отказавшийся рядом барон.
– Откуда он взялся? Почему я раньше его не видел?
– Он уже час мозолил вам глаза, милорд.
– Сеньор?!
– Вы хотите сказать, что теперь я должен спрашивать вашего разрешения при наборе слуг?! – огрызнулся Парадесс.
– Разрази вас гром, барон! – едва ли не замахнулся на него герцог.
– Этот парень сделает то, что оказалось не под силу всем вашим гвардейцам вместе взятым.
Герцог уже был готов возразить, но битва, разыгрывающаяся посреди залы, сковала его внимание. Виктор и Эжен кружились словно искры адского пламени. Казалось, Эжен превосходил брата в мастерстве, и тот уходил от ударов только благодаря ловкости. Их поединок затягивался, чем дальше, тем жёстче. Виктор заставил Эжена раскрыться во всей красе, вспомнить всё, чему их когда-то научила жизнь, сам же старался ограничиться малым, позволял Эжену теснить себя. Но Виктор отступал с достоинством. Все остальные, затаив дыхание, следили за поединком, не решаясь даже делиться впечатлениями.
Наконец, Виктор оказался прижат к распахнутому окну, и тут он решил, что пора уходить. Улучив момент, юноша вскочил на подоконник и театрально взмахнул рукой:
– Я не прощаюсь, господа!
И в тот же миг он ринулся вниз со второго этажа. Растерявшийся Эжен запротестовал:
– Он же сумасшедший!
Но снизу донесся задорный смех Виктора:
– Что, храбрец, слабо?!
Эжен зарычал и тоже прыгнул вниз. Это стало сигналом к тому, чтобы господа подлетели к окнам, ведь всем хотелось знать, что же будет дальше! Что ж, они увидели, что Эжен тоже