Че был более конкретен, говоря о «переменах». В статье в «Революсьон», озаглавленной «Что такое партизан?», опубликованной через три дня после вступления Фиделя в должность, он утверждал, что у повстанческой армии есть право определять политическое будущее Кубы, и снова исподволь проводил мысль о необходимости радикальной аграрной реформы. Гевара воспевал образ партизана как «в первую очередь, борца за свободу». «Почему партизан дерется?… Партизан — реформатор общества. Партизан берет в руки оружие в яростном протесте против социальной системы». В статье Че впервые выступил с пропагандой партизанской войны в сельской местности, увязав ее с важнейшей миссией революции в будущем. Чтобы сражаться, писал он, партизану нужна определенная тактика, необходимы места, куда он может пробраться, спрятаться, ускользнуть и также где может рассчитывать на поддержку населения. Все это подразумевало сельскую местность, где, по совпадению, главным социальным вопросом было владение землей. «Партизан — это в основе своей и прежде всего революционер-аграрий. Через его посредство реализуется желание крестьянских масс быть собственниками земли, собственниками средств производства, скота — всего, за что они боролись годами, потому что оно составляет их жизнь от рождения до смерти».
Именно по этой причине, продолжал Че, боевым знаменем новой кубинской армии, рожденной в кубинской глуши, стала аграрная реформа, которая «неуверенно началась в Сьерра-Маэстре», затем была перенесена в Эскамбрай и теперь, после того как «о ней забыли в министерских кабинетах», двинется вперед благодаря «твердому решению Фиделя Кастро, который даст "Движению 26 июля" его историческое определение». «Это движение не является родоначальником аграрной реформы, но оно осуществит ее. Оно проведет реформу во всей полноте, пока не останется ни одного безземельного крестьянина, ни одного клочка невспаханной земли. И тогда возможно, у движения не будет больше необходимости продолжать существовать, так как оно исполнит свою историческую миссию».
Завершающий пассаж являл собой первый предупредительный сигнал «Движению 26 июля» о том, что с ним, возможно, будет покончено ради «единения» с другими политическими силами, а именно — с Коммунистической партией.
Тем не менее вольнодумный Че Гевара, не являвшийся членом партии, вызывал некоторое беспокойство у ортодоксальных партийцев. Его тезис о «передовой роли» повстанческой армии и видимое пренебрежение ролью рабочего класса и традиционной коммунистической партийной организации были просто кощунством, а настойчивая пропаганда партизанских методов ведения войны и аграрной реформы выдавали маоистское влияние. И все же, несмотря на вызывающие беспокойство симптомы впадения в ересь, Че очевидно являлся другом и союзником, и именно ему НСП была обязана политической возможностью стать рука об руку с Фиделем — возможностью, которой иначе могло бы и не представиться.
В то же время партия сохраняла политические амбиции и хотела избежать полного подчинения Фиделю. Уже в конце января 1959 г. появились первые признаки скрытой борьбы за власть между коммунистами и «Движением 26 июля». В выпуске от 8 февраля «Боэмия» опубликовала небольшую статью о «первом внутреннем кризисе со Дня Свободы»: неожиданном уходе в отставку Калисто Моралеса назначенного Че военным губернатором Лас-Вильяс.
Все дело было во вновь разгоревшейся вражде между лас-вильясским отделением «Движения 26 июля» и местной коммунистической организацией. Но, как сообщалось, свою роль сыграли и расистские настроения. Революционер-радикал Моралес был оскорблен существовавшей в Санта-Кларе расистской кастовой системой. Он сел в бульдозер и лично пробил ограждение вокруг центральной площади — зоны «только для белых», — а вскоре вступил в открытый конфликт с руководством местного и регионального отделений «Движения 26 июля». Воспользовавшись ситуацией, к нему на помощь прибыл Феликс Торрес, глава НСП в Лас-Вильяс, и, по словам Лолиты Россел, подруги Алейды, Калисто скоро подпал под влияние Торреса. От греха подальше, Фидель поспешил снять Калисто с должности.
Этот случай высветил один из аспектов конкурентной борьбы между «Движением 26 июля» и НСП, начавшейся по всей стране, но с увольнением Моралеса сложившаяся в Лас-Вильяс ситуация не была разрешена. Торрес вел очень агрессивную кампанию в поддержку компартии, что в итоге дало свои плоды: НСП одержала победу в этой провинции, чем оттолкнула множество жителей Вилья-Клары и разожгла антиправительственные настроения. Уже вскоре разгневанные члены «Движения 26 июля» в Эскамбрае возьмут в руки оружие и начнут контрреволюционный мятеж, а затем волнения перекинутся в другие регионы, получат поддержку ЦРУ, правительство Кастро начнет кампанию по подавлению беспорядков, официально назвав ее «Борьба с бандитами». Она будет продолжаться до 1966 г., когда войска Фиделя наконец истребят последних мятежников.
Тем временем в личной жизни Че происходило много событий и положение было непростым. Неизбежна была встреча с Ильдой, приехавшей в конце января из Перу вместе с трехлетней Ильдитой. В вопросах брака Че был не столь бесстрашен, как на поле боя. Он не поехал в аэропорт встречать жену и дочь, а послал вместо себя своего друга Оскара Фернандеса Мелла. Ильду, надеявшуюся на воссоединение с мужем, ждало горькое разочарование. Вот как она описывает разговор с Че в своих мемуарах:
«Со свойственной ему прямотой Эрнесто заявил мне, что у него есть другая женщина, с которой он сошелся во время событий в Санта-Кларе. Мне было очень больно, но, в соответствии с нашими принципами, мы решили развестись.
Я до сих пор не могу без волнения вспоминать, как, поняв, насколько сильно я страдаю, он сказал: "Уж лучше б я погиб в бою".
Мгновение я молча смотрела на мужа. И, хотя моя потеря была велика, я подумала о том, что есть очень много более важных дел, для которых Че крайне нужен сейчас: он просто должен был остаться жив. Он должен был строить новое общество, он должен был много работать, чтобы Куба избежала ошибок Гватемалы, он должен был все силы отдавать борьбе за освобождение Америки. Да, я была счастлива, что Эрнесто не погиб в бою, искренне счастлива, и так и попыталась ему это объяснить, закончив словами: "Поэтому я хочу, чтобы ты был жив всегда".
Растроганный, он сказал: "Если так, то все в порядке… мы друзья и товарищи?"
"Да", — ответила я».
Действительно ли Ильда так легко отпустила Че, можно только гадать, но, разойдясь, бывшие супруги и правда очень быстро стали общаться вполне по-дружески. Ильда осталась на Кубе и дальше, и впоследствии ей была доверена важная работа. Они оформят развод, а затем Че с Алейдой поженятся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});