Дэн стоял в коридоре возле кабинета Клайва О'Нилла. Время шло бесконечно медленно. Звенящая тишина действовала на нервы, но он был не в силах сдвинуться с места. Не знал, куда пойти, будто перед ним вдруг выросла непроходимая стена. Возможно, если бы Роберт принял его "воскрешение" радостно, Дэн сейчас знал бы, что делать дальше. Да, он все предвидел, прекрасно понимал, что не все в Лос-Анджелесе примут его с распростертыми объятиями. Подсознательно Уайтхорн был готов к этому, но это была лишь теория. Когда дело дошло до практики, у него как-то сразу опустились руки. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, потерявшимся в толпе. Безумно захотелось, чтобы мама нашла его, крепко обняла и отвезла домой. Дома он смог бы успокоиться и привести в порядок свои лихорадочно метавшиеся мысли. Дома никогда не бывает безвыходных, тупиковых ситуаций, — таких, как сейчас. Дома ему всегда рады. Там его не оттолкнут, не будут ни в чем упрекать.
И вот Дэн уже бежит вниз по лестнице, радостно прыгая через две ступеньки. На сердце у него легко и спокойно, несмотря на то, что оно вот-вот выпрыгнет из груди. Он знает, что будет делать дальше. Он не поедет пока к Жаклин. Да она, наверное, и не ждет его так скоро. А если он и задержится чуть дольше, чем обещал, Жаклин поймет. Ведь Дэн поедет домой… К ОТЦУ!!!
Такси доставило Дэна домой на удивление быстро. Волшебное слово "Грин-стрит" снова сделало свое дело, как и в прежние времена. Водитель такси мгновенно стал подчеркнуто вежливым и внимательным, и Дэн, усмехнувшись про себя, подумал, что ничего не изменилось за эти пять лет. Особняку Джефферсона Уайтхорна в этом году было пятьдесят лет, но и он стоял на своем месте, будто время его совершенно не касалось. Дэн медленно поднялся по парадной лестнице и с замиранием сердца позвонил.
Дверь распахнулась, и на пороге Дэн увидел Питера Митчелла — их старого дворецкого. Сколько Дэн себя помнил, Питер всегда служил у них. Он и не представлял, как соскучился даже по нему. Возникла пауза минутного замешательства, пока Питер с удивлением и испугом всматривался в его лицо. Наконец, Дэн не выдержал и сам спросил:
— Питер, разве ты не узнаешь меня?! Это же я, Дэн!
— О, Господи! — Вырвалось у дворецкого. Он в испуге и изумлении прижал руку ко рту. — Вы же умерли, сэр!..
— Как видишь, нет, Питер! — Весело отозвался Дэн. — Я живее многих живых. К тому же, насколько я знаю, меня не похоронили, — шутливо добавил он.
— Да что вы такое говорите, мистер Дэн! — Пролепетал перепуганный дворецкий. — Никто вас не хоронил.
— Может, впустишь меня домой? — Сказал Дэн, которому уже надоело стоять в дверях.
Вместо ответа Питер отступил шаг назад, пропуская Дэна.
А он уже знал, что в старом доме, в котором жили три поколения семьи Уайтхорн, ничего не изменилось. Те же дорогие обюссонские ковры в гостиной на полу, которые были такими толстыми и теплыми, что на них, как ему казалось в детстве, можно было спать вместо постели. На стенах поклеены те же роскошные обои, выполненные в технике под шелк. Даже картины, приобретенные на аукционах "Сотбис" и "Кристи", висели на тех же местах. На камине в гостиной стояли те же статуэтки и безделушки, привезенные из разных стран мира. Все было по-прежнему. Разве что появилось несколько новых вещей. Но это уже не имело значения. Главное, что он дома!
В какое-то мгновение Дэн обернулся и увидел, что Питер плачет. Губы его дрогнули, и в глазах тоже защипало от мысли: как здорово быть дома! Он порывисто шагнул к Питеру и обнял его, а старик еще больше разрыдался от счастья.
— Питер, — ласково бормотал Дэн, укачивая его в своих объятиях, как маленького ребенка, — пожалуйста, не надо плакать. А то я тоже сейчас расплачусь. И на что это тогда будет похоже?..
— Ох, мистер Дэн! — Вздыхал Митчелл. — Как же я счастлив, что вы живы! Я уже думал, что больше вас никогда не увижу. А вы вдруг возвращаетесь живой и здоровый… Что же с вами случилось, мистер Дэн? Почему вы не вернулись домой? Ведь ваш отец едва не сошел с ума от горя…
Слезы катились по щекам Питера. Дэн впервые видел его таким. Всю жизнь, сколько он себя помнил, Питер всегда в любой ситуации оставался невозмутимым и спокойным. А здесь вдруг расплакался, как ребенок. И Дэн наконец-то отчетливо понял, какую жестокую боль причинил он близким и родным своим упрямым и бессмысленным решением, не возвращаться домой.
— Давай присядем, Питер, — сказал Дэн, бережно подталкивая его к дивану. — Это долгая история…
Но едва они сели, в парадную дверь позвонили. Питер дернулся было, чтобы встать и открыть, но Дэн снова усадил его обратно со словами:
— Сегодня я буду открывать всем дверь. А ты лучше вытри-ка слезы и отдохни.
В это трудно было поверить, но на пороге стоял Роберт Монтгомери.
— Думаю, что тебе сейчас не помешает дружеская поддержка… — Произнес он неуверенно.
Дэн широко улыбнулся и раскрыл объятия. Дружба была восстановлена.
Когда Роберт вошел в гостиную, Питер вытирал платком покрасневшие от слез глаза. Увидев гостя, дворецкий тут же поднялся.
— Питер, я же просил тебя — сиди, — успокоил его Дэн.
— Но ведь пришел мистер Монтгомери, — запротестовал Митчелл.
— Здравствуй, Питер, — приветствовал его Боб. — Как поживаешь?
— Теперь, когда мистер Дэн вернулся, — замечательно!
— Твой отец уже знает, что ты жив? — Деловито осведомился Монтгомери у Дэна.
— Нет, — смущенно ответил тот. — Я только что приехал домой и еще не успел ему позвонить.
— Так чего же ты ждешь?! — Нетерпеливо прикрикнул на него мужчина. — Хочешь, чтобы ему рассказали о твоем возвращении?
— Я как-то еще не свыкся с мыслью, что я — дома…
— Ясно! — Резко произнес его друг и решительно шагнул к телефону, стоявшему на журнальном столике.
— Боб, подожди, не так быстро… — Запротестовал было Дэн.
— Знаешь, по-моему, если тебя не подталкивать, ты так и будешь трусить, пока о твоем возвращении не растрезвонит вся пресса Лос-Анджелеса.
Пожалуй, Монтгомери был чересчур груб с Дэном, но правда почти всегда груба и жестока. Дэн отлично понимал, что друг прав. Ведь если бы Жаклин не поговорила с ним тогда в Кинг-Риверз, он, возможно, до сих пор не решался бы даже думать о возвращении домой. И если бы сейчас не приехал Роберт, он, скорее всего, тянул бы время до приезда отца из офиса.
Пока Роберт звонил прямо в кабинет Джефферсона, в гостиной стояла напряженная, неуютная тишина. Питер по-прежнему сидел на самом краю дивана и то и дело поглядывал на Дэна, как бы испрашивая разрешения встать и уйти. Ему было неловко, но Дэн этого не замечал, поскольку у него самого нервы были напряжены до предела. Он в возбуждении мерил шагами гостиную, пока Роберт слушал гудки вызова в телефонной трубке. Наконец, ему ответили. И Дэн в ожидании устремил свой взор на него, словно мог видеть отца.