люди ничему не учатся, – ответил Салли. – Передай Эсмеральде привет.
Эвакуатор уехал, и Салли заметил, что Руб помрачнел.
– Чего ты? – спросил Салли.
– Лучше бы ты взял, – ответил Руб.
– Что взял?
– Он давал тебе двадцать долларов.
– Кто? – спросил Салли.
– Банкир этот, – пояснил Руб. – Двадцать долларов мне пригодились бы.
– Ты хочешь сказать, десять.
– Там была двадцатка, – уперся Руб. – Я видел.
– Но ведь тебе причиталась лишь половина?
Руб пожал плечами.
– Или ты хотел забрать себе двадцатку, а меня оставить ни с чем?
– Мне не досталось и половины, – заметил Руб. – Мне вообще ничего не досталось.
– Как и мне, – ответил Салли.
Руб вздохнул. Разговор все больше смахивал на очередной спор, который ему, Рубу, не выиграть.
– А вот и Питер, – грустно произнес Руб, заметив приближающийся “эль камино”. – С ним-то ты наверняка поделился бы, а ведь его при этом даже не было.
* * *
– Как работа? – полюбопытствовал Уэрф, когда Салли тем вечером пришел в “Лошадь” и уселся на табурет рядом с ним. Салли по голосу друга догадался, что вопрос не праздный.
– Тяжелая, – ответил Салли. – Грязная. Неблагодарная. – Он кивнул на запотевшую бутылку пива, стоявшую перед Уэрфом. Последнее время Уэрф старался пить меньше, и, пока Салли не присоединялся к нему где-нибудь после обеда, Уэрф довольствовался газировкой. – Я смотрю, ты уже того-этого.
– Я думал, – пояснил Уэрф. – А пиво помогает мне думать. Хочешь знать, о чем я думал?
– Нет, – ответил Салли.
– О глупости, – сообщил Уэрф.
Салли взглянул на друга, пытаясь определить степень его опьянения, это всегда оказывалось нелегко.
– Я вижу, ты не в настроении.
Подошла Бёрди, поставила перед Салли пиво – она знала, что он наверняка заказал бы пиво.
– Он сегодня даже не делал ставку в “Народном суде”, – грустно сказала Бёрди.
– Принеси мне еще пива, – попросил Уэрф, – раз уж явился предмет моих раздумий.
Бёрди наклонилась достать из холодильника пиво, Салли демонстративно приподнялся на подножке табурета и заглянул ей в декольте.
– Это что за лифчик?
– Двухместный, – сообщила Бёрди, отнесла Уэрфу пиво и скроила гримасу: – Кстати, о глупости.
– В моем случае это не глупость, – пояснил Уэрф, – а всего-навсего самоубийство.
– Где Джефф? – громко поинтересовался Салли, осознав, что Бёрди давным-давно должна была уйти домой.
– Малыш его уволил, – ответила Бёрди.
– Почему?
– А не надо было воровать, когда дела идут неважно, – многозначительно сказала Бёрди и направилась к Джоко (он только что пришел), оставив Уэрфа и Салли одних в углу.
– Если помнишь, это одна из десяти заповедей, – сказал Уэрф. – “Не кради, когда дела идут неважно”. Она идет сразу за заповедью “Не бросай колледж”. А перед нею “Не попадись за работой, когда получаешь от государства пособие по нетрудоспособности”.
– Послушай, – покачал головой Салли, – я понятия не имею, какая муха тебя укусила, но у меня в кои-то веки хорошее настроение. Не знаю, насколько меня хватит и когда случится очередная фигня, но я не допущу, чтобы ты испортил мне настроение, если ты, конечно, не против.
Уэрф вдруг словно протрезвел и решительно произнес:
– Спорим, я все равно тебе его испорчу.
– Спорим, что нет. – Салли слез с табурета, взял свою бутылку и направился к Джоко.
Поскольку Салли подошел к нему в тот самый миг, когда Джоко принесли пиво, и поскольку последний флакончик таинственных таблеток оказался не в пример лучше тех, от которых Салли спал на ходу, а добермана Карла Робака хватил удар, Салли заплатил за пиво Джоко.
– Только не говори мне, что твоя тройка сегодня выиграла. – Джоко поглядел на Салли поверх очков с толстыми стеклами. – Я знаю, что это не так.
– Я всего лишь хотел сказать спасибо, – негромко ответил Салли. – Эти синенькие пока лучшие.
Джоко кивнул:
– Я так и думал, что тебе понравится. Это новые. Но я не стал бы смешивать их с алкоголем.
– Я бы тоже. – Салли отхлебнул пива. – Я принял их утром, со сливовым соком.
– От последствий сливового сока у меня тоже кое-что есть, – сказал Джоко.
Рядом возникла Бёрди, на этот раз с запиской от Уэрфа. Тот нацарапал на барной салфетке: “И еще одна заповедь – не дай заснять себя на видеокамеру, когда грузишь бетонные блоки в кузов пикапа, если при этом хлопочешь о признании тебя нетрудоспособным”. Уэрф улыбался. Салли видел это с противоположного конца стойки.
– Вряд ли это таблетки, – заметил Джоко. – Говорят, при артрите помогают физические нагрузки. Но это не значит, что с таким коленом я и дальше рекомендовал бы тебе работать.
– Оно почему-то стало меньше болеть. – Салли скомкал записку и запустил ею в Уэрфа.
Тип на темном седане, подумал Салли. Тот самый, кого он принял за детектива, которого наняли собрать доказательства бесчисленных супружеских измен Карла Робака.
Уэрф что-то писал на другой салфетке.
– Наш друг-юрист сочиняет инструкцию, как прикрыть тебе задницу? – полюбопытствовал Джоко.
– Вряд ли. Он свою-то не прикрывает, я не удивлюсь, если он сегодня забыл надеть трусы, – ответил Салли.
Бёрди принесла очередную записку.
“Ибо истинно говорю тебе. Если попадешься за работой, получая пособие по нетрудоспособности, тебе ныне, присно и во веки веков кранты пред очами государства”.
Салли скомкал и эту салфетку, подошел к Уэрфу:
– Засняли на камеру?
– Истинно.
– Гм. – Салли запустил руку в волосы. – Так вот что за тип там был. Я-то думал, это чей-то муж, который планирует убить Карла Робака. Я думал, у него бинокль.
– Видеокамера.
– Врешь.
– Истинно говорю тебе.
– И что они сделают?
– Не знаю, – признался Уэрф. – Зависит от того, насколько они разозлятся. Могут подать встречный иск об уплате полученных пособий по нетрудоспособности. И возмещении платы за обучение.
– А подадут?
– Вряд ли. Тогда им придется приобщить эту пленку к делу, а я так полагаю, видеозапись того, как ты работаешь, столько же на руку нам, сколько им. Они наживут себе кучу неприятностей на пустом месте. Видишь, хотя бы одна из десяти заповедей за нас.
– Только одна?
– За голым гнать – нечего взять.
Салли пожал плечами:
– Тогда о чем нам беспокоиться?
Уэрф ухмыльнулся, Салли сел на табурет рядом с ним.
– Салли, Салли, Салли, – сказал Уэрф.
Остаток вечера они провели приятно.
Среда
Снегопад.
Такого снегопада мисс Берил не помнила и, точно завороженная, смотрела сквозь жалюзи гостиной, как падает снег. Она проснулась с дурной головой, та кружилась, как если бы мисс Берил слишком быстро встала с постели, хотя на деле поднялась она медленно и долго стояла возле кровати, гадая, не сесть ли обратно. Грипп, решила мисс Берил, черт бы его побрал. Гриппом она не болела давно, лет десять, и смутно помнила, как себя чувствуют в