самом деле? А что подумает твой… отец, не увидев меня завтра? Я не один в курсе дела, Генри. Ты не выпутаешься из этого так просто.
Надежда была как прилив: она приближалась и отступала.
— Ты хочешь быть сыном или нет? — внезапно спросил Джей.
В его правой руке появился какой-то предмет — маленький, черный, похожий на револьвер мелкого калибра. Но на этом расстоянии достаточно большой, чтобы поджарить Генри мозги. Джей наставил свое оружие на подростка. С самого начала пистолет был привязан к его лодыжке.
— Твой не заряжен, — добавил он.
Волны колотили в корпус лодки, дождь поливал пассажиров.
— Вы лжете!
— Нажми на спусковой крючок и увидишь.
Два черных дула смотрели друг на друга. Джей увидел, как Генри нажимает на спуск. Щелчок. Ничего не произошло.
— Вот видишь. Ну, так что? Хочешь быть сыном или нет?
— А?..
— Сыном Гранта Огастина. Ты так близок к цели…
Несмотря на то что света было маловато, Джей увидел недоумение в глазах Генри.
— С чего бы вам мне помогать?
— А почему ты думаешь, что я это делаю?
Джей все так же сидел на дне лодки, прислонившись спиной к одному из вращающихся сидений кабины управления, от которых отскакивали капли дождя; его маленький револьвер был направлен на Генри. В его глазах промелькнуло что-то похожее на пылкость, преданность… и любовь.
— Верность, братство — слова, которые тебе чужды, верно, Генри? — Джей заговорил до странности нежным и взволнованным голосом. — С этим человеком я вырос, как ты вырос с Чарли. Когда нам было по десять лет, мы были самыми лучшими друзьями на свете… Мы расстались только тогда, когда я поступил в морскую пехоту, а твой отец — в университет. Я утверждаю, что это мой самый лучший друг — и в такой же мере мой босс. Твой отец из того разряда людей, которыми невозможно не восхищаться… или завидовать, в зависимости от темперамента. Я им не восхищаюсь, — уточнил Джей, — но я ему предан. Я знаю, что твой отец меня никогда не оставит, так же как я никогда его не предам. Потому что жизнь нас так свела, понимаешь?
Очевидно, Генри не понимал. Должно быть, он спрашивал себя, почему Джей без конца повторяет слово «отец», не новая ли это ловушка — как та, когда он сделал вид, будто обезоружен, чтобы побудить Генри раскрыть свою игру.
— Я прожил всю жизнь, служа этому человеку, — объяснил Джей. — Каждый раз, когда он нуждается во мне, я был здесь. Должно быть, кому-то вроде тебя это кажется бессмысленным, но подумай: кто из нас в действительности является хозяином другого? Для него я пожертвовал всем, для него делал наихудшие вещи. Если я открою ему правду, это станет для него ударом, от которого он не оправится. У него было подозрение, надежда, хоть и крохотная, — однако он мог жить с этим… Но открыть такое: что у него никогда не было сына, что его дурачили с самого начала, что его дочь стала жертвой убийства… Через несколько дней состоятся выборы, очень важные для нас. Даже и речи не может быть о том, чтобы он оказался замешан в случившемся здесь. Итак, ты поедешь с нами, будешь играть свою роль, и когда выборы пройдут, ты будешь официально представлен как найденный сын Гранта Огастина. Не беспокойся, я тебе помогу. У тебя такие возможности…
— Так это вы дергаете за ниточки, — проговорил Генри.
Джей улыбнулся.
— А разве я не делал это всегда? — Он внимательно вглядывался в туман. — Но есть одно условие…
Лицо Генри снова приняло недоверчивое выражение.
— Ты должен сказать мне, где она. Я хочу сам удостовериться, что тело Мередит не всплывет.
Джей увидел, что Генри размышляет.
— Поторопись. У нас не вся ночь впереди.
— Она недалеко отсюда, сейчас покажу вам.
Мужчина сделал Генри знак сесть за руль. Тот толкнул рычаг до упора, нос лодки поднялся из воды. Суденышко сделало разворот. Взмыло на волнах, вибрации мотора отдавались в корпусе. Далеко плыть не пришлось.
— Здесь, — сказал Генри, глядя на скалы в десятке метров от них.
Он указал на небольшой мыс, который заканчивался полосой больших поблескивающих скал, вдающихся далеко в море, куда трудно добраться, кроме как по воде. Остановились они в десяти метрах от места. Из-за пелены дождя появились деревья, застывшие в скорбных позах, и несколько елей и сосен над валунами.
— Она там… на глубине… Я положил ей в карманы груз…
Джей обвел кабину стволом пистолета.
— Там есть гидрокостюм. Готовься. Сейчас ты поднимешь ее.
* * *
Генри растерял всю самонадеянность. Ему было страшно. Он погрузился в темноту, держа в руке водонепроницаемый фонарик. Единственный звук, который раздавался, — это звук дыхания на вдохе и бульканье пузырьков, когда он выдыхал.
Генри спускался медленными гребками и старался регулярно сглатывать слюну, как посоветовал Джей. Наверху прожектор не менее тридцати сантиметров диаметром был сначала направлен в глубину, и Генри видел в пятне света водоросли и мелких рыбешек. Затем там, на поверхности, Джей выключил свет — иначе их было бы легко обнаружить, — и Генри продвигался вперед в узком коридоре света. Он начал ощущать давление толщи воды на барабанные перепонки. Он был превосходным пловцом, но погружался с аквалангом не больше трех раз в жизни; самый недавний — когда он сопровождал Мередит в ее последнее путешествие. И тело матери Наоми находится на глубине двадцати метров. Надо будет поднимать его осторожно, не поддаваясь панике, угрожающее присутствие которой уже чувствовалось.
Подросток не осмеливался думать о существах, которые наверняка смотрели на него из темноты, за пределами его поля зрения. Его поразила еще одна мысль: что, если Джей собирается убить его, как только заполучит труп? И его обещание — всего лишь блеф? На мгновение Генри захотелось удрать. И сдаться полиции… Но вдруг Джей и