— Кем он работает?
— Остин Флетчер министр финансов. Настоящий мастер своего дела, особенно в плане откатов. Ему пока удаётся выходить сухим из воды, но если всплывёт информация о нефтяной скважине, Остину крышка.
— Что же он делал с ней?
— Терпение, милая леди.
Виктория с лучезарной улыбкой обняла Остина, провела его в особняк и только спустя время заговорила:
— В одном из южных штатов государство владеет нефтяной скважиной, для добычи топлива. Топливо идёт на нужды военного флота Атлантики. Как вы понимаете, в настоящее время наш флот не очень сильно нуждается в пополнении своих запасов. Поэтому Остин передал скважину одному из своих доверенных лиц. Доверенное лицо вскоре наловчилось зарабатывать на скважине большие деньги, отстёгивая Остину круглую сумму.
— Почему вы ничего с этим не сделаете? — удивилась Саманта.
— Потому что на фоне остальных его качеств, это сущий пустяк, на который можно закрыть глаза. Но если Остин будет не сговорчив, придётся отдать его под суд. Хотя конечно он согласится. Как и все остальные.
Подъезжала следующая машина.
— Братья Харис, — опередила вопрос Саманты Виктория. — Глава и заместитель главы партии демократов. Оба изменяют своим жёнам. И как вы думаете с кем? Верно, с женой своего брата. Мальчики наивно думают, что я не в курсе их любовного квадрата. Ну что же, пускай так думают.
Саманте стало противно смотреть на подходящих близнецов и когда они вошли внутрь, почувствовала неимоверное облегчение.
— Кевин Мур, — продолжала Виктория. — Ах, Кевин…
— Ваш друг?
— Сволочь, которую ещё не знал мир. Так к тому же ещё и трус. Четыре года назад я вела с ним президентскую гонку и он был впереди. Но допустил оплошность, едва не стоящую ему карьеры. Поздно вечером он в ехал вместе с проституткой домой, но на одном из мостов не справился с управлением и машина улетела прямо в воду. Кевин успел выскочить, а девушка утонула. Но вместо того, чтобы вызвать полицию он просто ушёл домой.
— И никто не искал тело погибшей?
— Почему же? Тело нашли, машину идентифицировали. Но я решила замять дело в обмен на то, что Кевин снимет свою кандидатуру. Сейчас он глава Сената и я не думаю, что он захочет рисковать своей должностью.
Автомобили всё продолжали приезжать. Виктория едва успевала приветствовать прибывающих, а Саманте стоило больших усилий выдавливать из себя улыбку и слушать в свой адрес комплименты.
— Стив Льюис. Министр внутренних дел. Работа у него нервная, поэтому раз в месяц он в одной из тюрем освобождает молоденькую арестантку, обычно даже не достигшей совершеннолетия, и резвится с ней всю ночь, после чего даёт ей полную свободу.
— И что же девушки?
— Ни одна ещё не подала жалобу. По моему это главный фактор, почему Стив не перестал этим заниматься.
От Стива пахло стойким запахом женских духов. Похоже прошлая ночь прошла для министра бессонной.
— Скарлетт Робертсон. Министр культуры.
— Не удивлюсь, если она замешана в работорговли, — хмыкнула Саманта.
— С ней всё намного проще. Как чиновник она прекрасно справляется со своими обязанностями, но как человек слегка ленится. И поэтому уже шестой раз подряд полностью сплагиачивает речь. Мелочь, но если это предоставить общественности — сожрут.
— Похоже кто-то в школе часто пользовался интернетом.
— Без него действительно стало сложнее жить, — вздохнула Виктория. — И наконец Дуглас Парсон. Глава республиканской партии. Один журналист хотел обнародовать связанный с ним коррупционный скандал, но не успел. Дуглас попросил помощи у мафии и через неделю парнишку нашли обезглавленным и без языка.
Саманта не смогла выдавить из себя ни слова. Виктория продолжала:
— Если человек слишком много знает, он становится опасным и невыгодным.
— Но за эти пол часа я узнала действительно слишком много.
— Вам не о чем беспокоится. Пока вы под мои покровительством, вы в безопасности.
— Одного я не понимаю, — недоумевала Саманта. — Зачем я вам нужна? Все ключевые люди у вас на крючке и выполнили бы любой ваш приказ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Они бы утащили меня за собой. Чего-нибудь да нарыли. Если бы не смогли нарыть, придумали. Но сейчас, когда у меня есть вы, они не станут это делать. Они не пойдут наперекор общественного мнения.
— Меня сейчас стошнит, — хмуро ответила Саманта.
— Здоровая реакция здорового человека. Но нам нужно идти к ним. Клянусь, это займёт не больше часа.
— Это будет долгий час, — вздохнула Саманта и пропустила Викторию за собой.
***
Дело сдвинулось с мёртвой точки. Виктория смогла пролоббировать в парламент поправки к закону о невмешательстве, а также начать создание закона о Ленд-лизе. Оставалось только ждать и надеяться, что всё сделано не слишком поздно.
— Отлично, — оскалился фотограф, — зафиксируйте взгляд.
Сделав несколько снимков, фотограф оценивал результат через дисплей. Виктория почти не пропускала к Саманте репортёров, но в этот раз сделала исключение, объяснив, что это важное издание. Саманта поняла, что её фотографируют на что-то по аналогии журналу «Time».
«Никогда не думала, что попаду на обложку журнала».
— Нет, — разочарованно покачал головой фотограф. — Это никуда не годится. Я же вижу в ваших глазах скорбь. Скорбь по павшим боевым друзьям. Так почему же она пропадает в тот момент, когда я нажимаю на кнопку?
— Должно быть меня отвлекает звук идущий от фотоаппарата, — предположила Саманта, разводя руками.
— Так мы никогда не закончим, — вздохнул фотограф. — Хорошо, я дам вам пару минут отдыха. Соберитесь с мыслями и мы продолжим.
Фотограф удалился в угол террасы, а Саманта развернулась и наблюдала за раскинувшимся видом. Девушка не заметила, как на террасу зашёл Лоуренс.
— Мастер сержант, — буркнул капитан. Обычно подтянутый офицер выглядел поникшим.
— Вы так незаметно вошли, Лоуренс, — улыбнулась ему Саманта. — Что случилось? На вас просто лица нет.
— У меня известия про вашего друга. Алексея.
— Что с ним?! — Саманта резко вскочила со стула, глядя Лоуренсу прямо в лицо.
— Он погиб.
Ноги отказало, она рухнула на стул. Живот сковало спазмом, голову будто ударили чем-то тяжёлым, губы задрожали, а с двух сапфиров вот-вот должны были потечь слёзы.
— Ну вот же, — довольно протянул фотограф. — Можете когда захотите, — сказал он и сделал ещё несколько снимков.
Краковские крысы
« …Нет, дорогая, здесь наш славный консул покинул нас. Его власть монолитна в величественных зданиях, могущественной армии и покорных гражданах. Но здесь, в Кракове, власти консула нет.
К своему ужасу я понимаю, что конфедераты потихоньку учатся нас побеждать. И скоро нам придётся несладко. Мы три дня безрезультатно штурмовали дом, а когда наконец-то вошли туда, увидели трупы ополченцев. Неудержимую хартийскую армию три дня сдерживали ополченцы!
Ты испугаешься, но сейчас мне безразлично, выживу ли я. Здесь ты не знаешь будешь ли живым через час. Много кто из моих друзей уже в Вальхалле. Наверное скоро настанет и мой черёд.
Я часто вспоминаю нашу первую встречу восемь лет назад. Тогда мы были среди восторженной толпы и как один кричали: «Ave konsyl! Ave Hartia!». Сейчас я бы уже не кричал «Ave konsyl».
***
Небо прогнало все пушистые облака и пестрило светло голубыми красками, оставаясь полностью чистым. Создавалось ложное ощущение безопасности и спокойствия. Но вот чёрный столб дыма перечеркнул светлый холст, будто случайно пролитые чернила.
Помутившееся сознание возвращалось к реальности, слух и зрение прояснились, а по всему телу прошла волна тупой боли, уходя в область спины.
Узкую полоску городской набережной заполонили трупы. Сражённые пулемётными очередями, разорванные среди дымящихся воронок, скованные предсмертными судорогами. Стекающий по мостовой алый поток подхватывала речная вода и уносила ещё горячую кровь цвета нации прочь из горящего города.