Надеюсь, что у Вас всё без изменений к худшему. Поклон и благодарность Екатерине Николаевне.
Храни Вас обеих Бог.
Ваш пр. А. Мень
11.04.85
Дорогая Юлия Николаевна! Спасибо за данные об о. Л., хотя бы такие неопределенные. Но если что‑нибудь можно будет уточнить, я буду рад. Попробуйте, пожалуйста, напишите Вашей знакомой. Вдруг получится. Я уже писал Вам, что получил книгу о. Л. и бесконечно Вам благодарен. Это очень, очень важно для меня, т. к. скоро буду писать о нем[273].
В отношении того лекарства (ундев[ит]). Это вопрос практики. Вообще‑то оно укрепляет. Но если Вы чувствуете (субъективно), что оно действует на Вас душевно–вредно, то, конечно, лучше избегать. Если же нет — то нет и противопоказаний.
Я рад, что Вы крепко стоите и не поддаетесь. Ведь сила духа это именно то, что уходит с нами в вечность.
Согласен с Вами, что нужно молиться за мир. И я молюсь, полный надежды. Здесь есть разница. Алкоголик, если он не хочет, противится, и молитва разбивается о стену его противления. А в данном случае по–настоящему большинство людей, в том числе и участники переговоров, войны не хотят. Многое идет лишь от желания демонстрировать силу и давить. А положение с оружием таково, что только маньяк может не понять, куда это ведет.
Я не помню, где я заменил слово «ужасаться» на «огорчаться», но события действительно ужасны. И не раз бывали такими. Нам остается только верить, что есть праведники, на которых стоит мир и которые не дадут ему погибнуть, как Содому. Их сейчас больше, чем когда‑либо. Одна мать Тереза из Индии чего стоит[274]… Когда знаешь, что такие люди появились, крепнет убеждение, что наш мир еще не прогнил окончательно и что ему будет дано прощение (см. вопросы Авраама к Страннику перед гибелью Содома).
Дай Бог Вам сил. Поклон Екатерине Николаевне. Всегда, ежедневно молюсь о Вас обеих.
Ваш пр. А. Мень
[Середина апреля 1985]
Дорогая Юлия Николаевна! Поздравляю Вас с праздником. Был рад вновь увидеть Ваш почерк, хотя Вы пишете, что с глазом неважно. Положимся на волю Божию во всём. А не попытаться ли Вам научиться читать руками, по специальным книгам? Если бы это вышло, можно было бы достать для Вас что‑то нужное. Ведь Вам нельзя напрягать зрение. Помните, что все Ваши друзья Вас любят и молятся за Вас.
С любовью.
Пр. А. Мень
28.05.85
Дорогая Юлия Николаевна!
Появилась надежда достать для Вас брайлеровский Новый Завет. Дай Бог, чтобы вышло.
Я, конечно, не думаю, что молитва может быть абсолютно бессильна. Она может делать чудеса. Но чудеса — это прорыв, это невероятное. Невероятное случается. И все же… Здесь исключительно важно участие самого человека. Это ведь не волшебство. Для того и дан человеку дух, чтобы он боролся и нес ответственность.
Об о. С. я не знал. Спасибо. Наследие его по–настоящему еще не понято и не разобрано. Оно требует серьезного подхода и анализа. Не всё сохранится для будущего, но многое — бесценно.
Относительно грядущего я думаю, что даже у естественного человека есть упование (пусть смутное), что добро восторжествует. А мы тем более верим в это. Ведь вся суть Евангелия в победе над смертью и страданием. Пасха была после Креста и гроба.
Храни Вас Бог. Поклон Екатерине Николаевне.
Пр. А. Мень
Постараюсь для Вас что‑нибудь передать через И., когда будет возможность.
[Лето 1985]
Дорогая Юлия Николаевна! С чувством облегчения я узнал, что Вы отказались от своего плана. Как бы ни были серьезны мотивы, но представить себе трудно — сколько бы Вам пришлось преодолеть препятствий. Да и изоляция была бы полной. А это не для Вашей души — еще полной сил, несмотря на ужасные болезни. Огромное спасибо хотя бы за дату смерти о. Льва. М. б., потом можно будет установить хотя бы дату рождения и основные вехи (а идеально — фотографию). М. б., Ваша знакомая смогла бы кому‑нибудь позвонить. А Вы ведь должны помнить названия его франц. книг? Если не трудно — сообщите названия и даты выхода. По–моему, кто‑то даже их переводил. Молюсь, чтобы у Вас с Брайлем что‑нибудь получилось. Это теперь Ваше «житие» началось, почти как столп или затвор. Жаль только что не добровольные. Только бы хватало у Вас сил принимать всё это.
Обнимаю Вас издалека. Шлю Божие благословение.
Поклон Е. Н.
Ваш всегда
пр. А. Мень
[Август 1985]
Дорогая Юлия Николаевна! Простите, что писал не туда. Листок с адресом запропастился, но сейчас нашел. Ежедневно молитвенно помню Вас, иногда размышляя о необычности Вашего подвига, который Бог возложил на Вас. Большому кораблю большое (и трудное) плаванье. Только бы оставалось внутреннее «приятие». О Б. я подумаю[275]. Главное, чтобы у Вас прогрессировало уменье читать. За Л. Ж. очень благодарен. Надеюсь получить книгу, а данные о нем я уже нашел (и фото). Мне он важен как один из немногих православных авторов, которые не боятся историко–критических методов в применении к Св. Писанию. Обнимаю Вас и шлю Божие благословение.
Ваш пр. А. М.
Поклон Е. Н. Поздравьте И. с днем ангела, я опоздал.
Август 1985
Дорогая Юлия Николаевна! Хотя Вы сейчас не дома, но я все же пишу. Окончил статью об о. Льве Жилле. Спасибо даже за те скупые сведения, что сообщили. Ведь многое теряется безвозвратно. С проблемой о. Сергия дело для меня обстоит сложнее. Я впервые прочел его книги еще школьником. Он очень на меня повлиял (особенно дореволюционный). Осуждение его софиологии я воспринял как чисто внешний акт, продиктованный не богословием, а политическими] и церковно–полит[итическими] соображениями (нужно было дискредитировать «раскольника», идеолога «евлогианцев»[276] и сам институт[277]. За это ухватились консерваторы, которые видели в о. С. «интеллигента», «философа», чужого им человека. Всего этого не заметил покойный В. Лосский, который написал очень плохую книгу о нем (сам он потом ее стыдился). Я же отнюдь не отрицаю софиологии. Просто это выходит за пределы моего мышления, за рамки моего скудного опыта. И вообще у о. Сергия была великая любовь к догматическому богословию, а у меня к нему нет вкуса. Одна из причин — вполне элементарная. Я привык знать и помнить, как много тайн в мире природы. Естественнонаучная закваска приучила меня к метафизической «скромности». Когда меня допрашивают, например, о Филиокве или о Непорочном зачатии[278], я спрашиваю: а знаем ли мы как из белковых молекул образовалась жизнь или как происходит размножение летучих мышей? Нет. Так как же мы дерзаем «анализировать» подобные тайны? Где у нас инструмент для этого? Разум и логика? Но они здесь не применимы до конца. Откровение? Но оно не говорит ясно об этих тайнах. Таким образом, догматические построения являются чем‑то глубоко проблематичным. Я не знаю, на что опереться, когда попадаю в эту область. Более того, считаю свои знания в этой сфере недостаточными, чтобы судить кого‑либо, тем более о. С. В сущности я вообще богословием занимаюсь для других. Я просто верю, что истина у Бога и она превосходит мое понимание, и она прекрасна. Мне лично этого достаточно (это касается, например, загадки зла). Меня нередко обвиняют в рационализме, между тем я от него весьма далек.
И на первое место ставлю веру, веру, которая является для нас единоспасающей.
Уверен я, что можно и должно молиться о мире. Ведь такая молитва идет в унисон с желанием и волей большинства людей. К войне же влечет их мертвый механизм слепых сил. Здесь воля человека порабощена обстоятельствами. И все же я верю, что Господь не напрасно создал нас и в конечном счете всё обратит к добру, развеяв нашу тьму и грязь и глупость.
Большой поклон Екатерине Николаевне. Храни Вас Господь.
Всегда Вас помнящий и молящийся за Вас
пр. А. Мень
[Вторая половина 1985]
Дорогая Юлия Николаевна! Все письма — и Ваше, и Е. Н., и X. — получил. Долго не отвечал из‑за того, что мало бывал дома. Еще и еще раз мысленно представляю сейчас Ваше положение и состояние. Многое отрезано. Отрублено. Это как бы преддверие вечности, где мы лишены всего привычного. Вы, несмотря ни на что, — человек земной. И вот Вам дается время для привыкания к неземному, которое нужно употребить, как только возможно. К Брайлю привыкнете, не отчаивайтесь. В конце концов все главные события должны происходить во внутреннем невидимом мире. Всё остальное как декорация, убирают, и остается сцена, сцена жизни, на которой нам отведена роль. Вы сделали и делаете, что могли, теперь, видимо, еще не всё сделано. Будем надеяться на помощь Божию.