мэтресса, – проговорил вошедший Бэрри.
– Проводите в кабинет, – вздохнула я, взяла с тумбочки сигариллы, снова натянула штаны и рубаху и пошлепала босыми ногами посмотреть, кого там принесло.
В моем собственном кресле, откинувшись на спинку, сидел Морель. Его поза была расслаблена, а взгляд задумчив. Его глаза светились какой-то насмешкой. В небрежно расстегнутом вороте белой рубахи ярким пятном торчал шейный платок, контрастируя с лиловым бархатным камзолом. Тонкие пальцы сверкали перстнями в кружеве манжетов.
Я много раз представляла нашу следующую встречу.
Иногда со страхом, иногда с ненавистью. Но теперь я знала, что именно ему от меня нужно, и больше не боялась. Более того, если пораскинуть мозгами, Морель сделал для меня то, что не сделал бы и лучший друг. Он мог бы рассказать про геомантию генералу Кловеру, начальнику конторы и своему шефу. Серьезный мужик, пару раз как-то обедал у нас в Дайсаре, и вот от этого дядьки с бульдожьей хваткой я бы не отделалась. Все пошло бы официально. От меня потребовали бы клятву крови. Но нет, наглый парень захотел заполучить очень полезную ручную зверушку в свою собственность. Из-за его самоуверенности у меня не было времени передумать. По сути, из-за него я оказалась в Дай-Пивка. Ну, а дальше все пошло само собой. Записи о моих возможностях уничтожил помолодевший Наргин, и теперь мертвяка лысого кто меня отсюда выковыряет. Не к чему прицепиться. Вот так.
Я забралась во второе кресло с ногами.
– Привет, – я напустила на себя безразличную маску и закурила.
– Кристина! – он мерзко разулыбался. – Косметические процедуры выше всяких похвал.
Можно было бы обидеться, но он же представления не имел о безумном боге? Так что я пренебрегла.
– Ага. Чего хотел?
– О, – он тоже вытащил сигариллы и закурил, красиво пуская колечки ароматного дыма к потолку, вот не мог этот человек не выделываться, – Манн рассказал мне про гильдийцев. Я совершенно не желал втягивать тебя в столь опасное предприятие. Особенно, на первом же задании… Он потерял двоих и умоляет меня оставить тебя в покое, пока все не успокоится. Он в тебя не влюбился, а, Крис? Раз так беспокоится? – приподнял он одну бровь, вновь вызывая ассоциации с карточным Джокером.
– Ну, не знаю. Может, он просто оказался чуть порядочнее тебя? – предположила я, добавив в голос льда.
– Порядочнее? – теперь удивленно приподнятые брови придавали его лицу выражение какой-то брезгливой укоризны.
«Тебе бы в театр на сцену с такой мимикой!» – сварливо проговорил Лусус.
– Надо быть последним мерзавцем, – скривилась я, как от кислого яблока, – чтобы пугать беззащитную девушку. А тем более ввязывать ее в такую историю.
– Ну-ну. Что-то ты не выглядишь испуганной.
Внезапно в голову пришла мысль, что надо было, пожалуй, включить колокольчик, сразу, как только я вошла. Может, общими усилиями из него можно было вытянуть что-то полезное? Но это же не наши методы. Мы же сначала делаем, и только потом соизволяем подумать. А, ладно. Пренебречь, как говорит Эрик, вальсируем.
– А тебе что – мало? – возмутилась я. – Всего, что ты уже сделал?! Начнем вспоминать, может? Например, Медная улица?
Морель затушил окурок в бронзовой пепельнице, рассматривая меня как-то задумчиво. Будто приценивался к скаковой лошади или обдумывал следующий ход в шахматной партии.
– А тебе не приходило в голову, что я, ну, например, влюблен в тебя? И поэтому не оставляю в покое? – сделал он пробный ход.
Вот оно что. Попытка выяснить, знаю ли я о причине его поведения. Он, видимо, в курсе, что мои бумаги пропали из Архива, поэтому и явился. Проверить, моя это работа или кто-то еще влез в эту историю. И знаю ли я о собственных способностях. Ладно, пусть гадает дальше.
– Не думаю, – покачала я головой, – лично я считаю, что ты просто садист. И презираешь дворян, потому как сам – не имеешь привилегий благородного сословия.
– Ты даже не представляешь, о чем говоришь, – фыркнул он, – например, что значит, добиваться чего-то только собственным умом и силами. А не получать все готовое, потому что твой папочка носил фамильный перстень.
Я покачала головой.
– Ты вообще подумал, кому ты это говоришь? Ау! Оглянись вокруг, ты видишь столицу? Какое, к мертвякам, готовое? Я ношусь, как пчелой ужаленная, от одной стройки к другой, пытаясь хоть что-то сделать для этого городка. Упокаиваю кладбище. Ищу стражу. На мои руки посмотри – ни маникюра, ни колец на пальцах – синяки сплошные!
– Есть большая разница, это был твой выбор. Твоя блажь, если быть точнее. И как только тебе надоест играть в самостоятельность, ты вернешься под крылышко к отцу. Или жениху.
– О, кстати, о женихе, – я посмотрела на своего оппонента насмешливо, – а ты не подумал, что будет, когда он узнает о твоих выходках?
Он и глазом не моргнул.
– Ничего. Со своими проблемами ты могла пойти к нему в первый же вечер, но ты этого не сделала.
– Откуда ты знаешь?
– Иначе бы мы сейчас тут не разговаривали, – он внезапно как-то подобрался, оставил дурашливость и стал каким-то жестким и особенно неприятным, – но вот что интересно. Вместо этого ты уехала, мертвяки знают куда, с человеком, которого видела первый раз в жизни. Он, к тому же, не твой типаж. И знакомы вы были всего один вечер. Я уже давно ломаю голову, почему? Ты – легкомысленная особа, но с головой-то вполне дружишь.
«Оу. Он нам льстит!»
– Да я в шоке была, – проворчала я, – вот и сбежала. Ничего сверхъестественного.
– А по моему опыту, так ведут себя люди, попавшие под ментальные чары. Никаких странных чувств или ощущений за собой не замечала?
Я уставилась в потолок, примеряя на себя модель вселенной, в которой мое безумное увлечение мэтром Купером – результат чар. Он не разбирается в школе разума, один его самопальный щит чего стоит. А кроме нас самих при знакомстве был только мой куратор. Я представила себе, как мэтр Ольсин со зловещей улыбочкой лезет в мою голову, чтобы заставить меня влюбиться в незнакомого мне парня. А потом возвращается домой вечером, забирается в кровать, завернувшись в ночной халат, берет вазочку мороженого и вечер за вечером наблюдает через хрустальный шар, как я вьюсь вокруг Дэвлина кругами. Эдакая пьеса в реальности. Безумная картинка, согласитесь.
С другой стороны, есть ли разница, что именно вызвало любовь? Чары или, например, внешний вид? И хотела бы я перестать чувствовать эту нездоровую привязанность? Нет же! Когда ты чувствуешь, как сладко и больно, замирая и снова оживая, колотится бестолковое сердце, разве важна причина? Отказаться от этого равносильно тому,