не знали, как себя с ним вести?.. Он же едва обратил на них внимание.
Глава 37.
Сколько бы он так просуществовал, неизвестно. Видимо, на небесах сжалились над ним и отправили ангела.
Когда Анне сделали уже третью операцию, и врач в который раз сказал, что он просто хирург, а не Господь Бог, на Диму накатила волна отчаяния. От хронического недосыпа, от постоянного страха, от нервного напряжения его трясло. И тут на плечо легла теплая, мягкая ладошка. Парень кое-как повернул голову. Рядом стояла пожилая женщина и улыбалась ему. Бледно-голубой брючный костюм, облако пепельных волос и глаза ангела, от которых к вискам лучились солнечные морщинки.
— Всё сидишь? — спросила она ласково, словно по голове погладила.
Дима обреченно кивнул.
— А что говорит врач?
— Что он не Господь Бог, — почему-то ответил парень.
Женщина понимающе закивала. Она подсела к нему и заглянула в глаза. Таких удивительных глаз Дмитрий ни до этого, ни после не видел: голубые, с синим ободком по краю. А в них — вся мудрость мира.
— Значит, остается только молиться, — не то наставляла, не то спрашивала она.
Парень это понял по-своему.
— Я не молился никогда и в церкви был лет десять назад.
— Уверяю тебя, для Бога не имеет значения, как часто ты ходишь в церковь, — произнесла женщина, — главное то, как ты живешь и праведность в твоих поступках.
Услышав о праведности, Милославский вдруг затряс головой.
— Праведность — это не обо мне, — прошептал он.
Его собеседнице даже пришлось наклониться к нему, чтоб расслышать.
— Почему это?
Дима не всё рассказывал матери. Да и близких людей у него уже не было, чтоб поделиться переживаниями, а вот незнакомой женщине выложил всё, ничего не тая и не приукрашивая. Нужно отдать ей должное, она всё спокойно выслушала и ни разу не перебила. И только когда рассказ парня дошел до этого самого коридора, она его остановила.
— Конечно, то, что ты желал им смерти — плохо, но ты это сказал в сердцах, и даже не подумав. Ты еще очень молод, чтоб знать силу слова, — разъясняла она.
— Так вы думаете, они из-за меня… — кое-как выдавил из себя парень, совсем упав духом.
— Нет. То, что они оказались здесь, это вина пьяного водителя, который врезался в их машину, — сказала она так категорично, что Дима поверил ей на слово. — Но ты можешь помочь своей Анне и другу.
— Она не моя, да и он… бывший друг…
— Если бы ты ее не любил, то, думаю, не просиживал бы здесь штаны. А по поводу друзей могу сказать так: бывших друзей не бывает. Это ведь не их вина, что пришла любовь. Хотя я и не отрицаю, что коль уж дело до этого дошло, нужно было признаться изначально, а не допускать такого. Пойдем, — позвала она парня и встала.
Тот поднял на нее уставшие глаза.
— Вы меня хотите в церковь отвести? — почему-то спросил он.
Она усмехнулась.
— Ты что — дитё малое, водить тебя куда-то? Нет, в церковь, если захочешь, сходишь сам. Пошли, Дима.
— Откуда вы знаете, как…
— Теперь я знаю о тебе всё, мальчик. Пошли. Хватит глаза людям мозолить.
Конечно, Милославский никуда уходить не собирался. Но она, эта миловидная женщина, поставила его на ноги и, подталкивая перед собой, всё что-то ласково и тихо говоря, увела парня из больницы.
— Тебе не нужна церковь, чтоб поговорить с Богом, — сказала Софья Михайловна. — Достаточно, чтоб ты верил в Него и искренне просил о помощи. Он услышит тебя и обязательно поможет. Тем более в твоем деле, тут и помогать-то особо не требуется.
Женщина привела его в свою квартиру, которая располагалась неподалеку от больницы. Дима не отдавал себе отчета. Он просто следовал за ласковым голосом, потому как тот казался ему спасительным. И женщина казалась ангелом. В тот день он впервые молился. Он просто говорил о том, что ему больше ничего не нужно, и всё равно, добьется ли он чего-нибудь в жизни. Самое главное, чтоб Аня выжила. Он больше никогда не станет искать с ней встречи. И даже имени ее не произнесет. С того самого вечера Аня превратится в безымянную, безответную любовь его жизни. К тому времени прошло уже четыре дня после аварии, а она всё еще не приходила в себя. Дима будет просить, чтоб она открыла глаза и узнала родных, и не важно, если его имя забудет навеки. Лишь бы осталась жива…
Вечером он всё-таки вернулся в больницу. Софья Михайловна пошла с ним. Была рядом, когда он в очередной раз ждал врача. Хирург вышел и сразу узнал парня. Он кивнул женщине, как старой знакомой.
— Значит, взяли его на попечение? А я еще подумал, куда это ты запропал? — усмехнулся уставшими глазами доктор.
Дима вскинул на него измученный взгляд, уж неизвестно, что именно хирург там прочел, но он подошел ближе и сказал, глядя прямо в глаза:
— Очнулась твоя ненаглядная, очнулась.
И вот тогда Дмитрий впервые в своей жизни упал в обморок.
Что было дальше, парень не помнил, да это его и не особо интересовало. Самое главное, ее жизни ничего не угрожало, и она пришла в себя.
Он же проспал двое суток, просыпаясь раза три за всё это время. Его нисколько не смущала незнакомая обстановка, да и вообще то, что его приютила у себя неизвестная бабушка. На тот момент он отнесся к этому, как к само собой разумеющемуся. Первый раз он проснулся для того, чтобы позвонить домой. Во второй раз, чтобы сделать звонок в больницу и спросить, как там та. С того самого времени он стал думать о ней именно как о безымянной девушке.
Аня поправлялась, хоть и с великом трудом. Через пару дней, когда организм парня добрал свою норму сна, Дима сходил в больницу и отнес все свои оставшиеся деньги, зная, сколько требуется на лекарства. Он не стал слушать причитания матери своей бывшей невесты и не собирался принимать отказ.
— Это не вам, а ей, — заявил он холодно.
Правда, взял с