или реальным. Растения были вырваны, деревья поцарапаны ползающими по ним скелетами. Трава была совершенно изуродована, на её месте осталась кровавая грязь.
Здесь не было места для масок. Он не мог играть бесполезного, или ленивого, или кого-то в этом роде, потому что сегодня эта игра убила бы его.
Поэтому, когда нежить с отвисшей челюстью и рваным криком, дребезжащим в горле, бросилась на Каллиаса, Финн пригнулся и перекатился, начисто отсекая ноги твари. Нежить рухнула, но тут же начала пробираться сквозь грязь к Финну, её пальцы ломались и срастались заново при каждом движении. Он отполз, пятясь назад, пока спиной не столкнулся со спиной его брата, пока они не оказались окружены нежитью.
Это было не просто нападение. Это была засада.
Откуда взялась эта… эта армия, он понятия не имел, но они были… повсюду. Везде.
Он мог слышать их… видеть их. Не только глазами, но и разумом. Во дворе, в городе, за чертой города.
Финн схватил Каллиаса за рукав.
— Нам нужно разделиться.
Каллиас покачал головой, тяжело дыша и истекая кровью в нескольких местах.
— Я не оставлю тебя.
— Кэл, поверь мне, со мной всё будет в порядке, — прорычал Финн, отбрасывая все маски и уловки, позволяя брату увидеть хитрость, гнев, всё.
Он на мгновение положил руку на заросшую бородой щёку Кэла.
— Иди к маме и папе. Я найду Джерихо и Вона.
Каллиас растерянно уставился на него, его рука беспокойно сжимала клинок. Он тяжело сглотнул, что-то смягчилось в его глазах.
— Финн, я… я просто…
— Да, я тоже тебя люблю, тупица, — сказал он. — А теперь иди!
Каллиас прорычал проклятие, но сделал, как он сказал, описав мечом быструю дугу, прежде чем броситься к обычному маршруту их родителей.
— Не умирай! — крикнул он через плечо.
— Я сделаю всё возможное!
Как только Каллиас исчез, Солейл практически врезалась в него, её волосы хлестнули его по лицу, когда они развернулись от силы её скольжения. Её глаза были расширены от ужаса, зубы стиснуты, кровь стекала по виску.
— Где Вон?
— Что?
— Где Вон?
— Я не знаю! Вчера он был слишком болен, чтобы двигаться, я его не видел. Мы заглянули в его комнату, но его там не было, так что, думаю, наверное, он в храме? Обычно он ходит молиться утром, если чувствует себя достаточно хорошо.
Солейл опустила его голову вниз, обхватив его одной рукой. Солоноватая влага разлилась по его спине, холодная и скользкая, и голова приземлилась у его ног, глазницы были пусты.
— Прости. Он собирался перекусить твою шею. Как пройти к храму?
Храм, наполненный жизнью, пропитан смертью. Кровь пролилась на священные камни, лицо Солейл запятнано слезами, яростью и горем, которые поглотят её, поглотят их всех, сожгут мир дотла…
— Ты не можешь туда пойти.
Он понятия не имел, почему был так уверен, но он знал. Что-то ужасное ждало в тех стенах.
— Солейл…
Её глаза расширились на полсекунды позже, чем следовало, и на этот раз Оккассио не сочла нужным предупредить его о том, что произойдёт. Что-то жёсткое и липкое вцепилось в его лодыжку, холодная земля отдалась в суставах, когда что-то выдернуло его ногу из-под него, и когда он повернулся…
Его желудок скрутило всерьёз, когда его глаза встретились с пустыми глазницами, в них светилась тошнотворная магия, ухмыляющийся череп усилил хватку на его лодыжках. Окоченевшие остатки того, что когда-то было пальцами, скользнули по его ноге, вцепились в тунику, впиваясь заостренными костями в кожу и разрывая её.
На этот раз Элиас был тем, кто пришёл в действие, отбросив мёртвое существо с такой силой, что у того хрустнул позвоночник. Затем Элиас присел и отсёк шею от тела.
Финн упёрся руками в грязь и оттолкнулся, но пульсирующая боль пронзила мышцы его ноги — той самой ноги, на которую он приземлился ранее. Он ни за что не сможет перенести на неё весь свой вес.
Солейл взглянула на него, и следом быстро подняла глаза на Элиаса, выражение лица которого уже угасало, а его губы уже были готовы сказать «нет», но Солейл всё равно это сказала:
— Отведи его в безопасное место и жди меня потом здесь.
— Сорен…
— Элиас, пожалуйста.
Он долго смотрел ей в глаза.
— Прямо здесь?
— Точно в этом месте.
Финн бы поспорил. Но его зрение выбрало этот самый момент, чтобы снова погрузиться в тёмные сны, окрашенные мягким, почти дразнящим оттенком розового.
ГЛАВА 68
КАЛЛИАС
Когда город превратился в столпотворение, вихрь из костей, крови и криков, Каллиас спотыкался о разбитые булыжники, которые блестели, как выщербленные зубы на слабом утреннем солнце, отчаянно ища лица своих родителей в толпе. Краем глаза он заметил кого-то знакомого: Малеко, одного из близнецов Килгрейв, ревущего с яростью таллисианского горного кота и размахивающего молотом в сторону нежити с обвисшей кожей. Позади него лежал Макани без сознания, наполовину погребённый под обломками их металлургического стенда, его рука была согнута под странным углом.
Боги, Каллиас надеялся, что это был обморок.
Он преодолел расстояние так быстро, что подошвы его ног едва касались камней, его сердце колотилось так сильно, что глубоко в животе возникла тошнота, когда резкий запах ударил в ноздри.
Дым. Где-то что-то горело.
Нет. Нет, нет, нет, боги, нет, только не снова…
Даже когда его разум погрузился в слепую панику, он обнаружил себя рядом с безвольным телом Макани. Он начал отбрасывать обломки в сторону и вытаскивать его на свободу, в то время как Малеко прикончил нежить и, развернувшись, закричал с облегчением, когда понял, кто держал его брата.
— Принц Каллиас! Слава богам, когда мы услышали, что они во дворце…
— Нет времени!
Каллиас поднял Макани и толкнул его в объятия брата, поддерживая его до тех пор, пока Малеко не смог как следует ухватиться.
— Ты видел короля и королеву?
— Они прошли мимо стенда совсем недавно. Думаю, они направлялись к дому Сэнди, твоя мать говорила о том, чтобы посмотреть на диадемы…
Каллиас быстро хлопнул мужчину по плечу, его разум уже прокладывал курс к ювелирному магазину.
— Спасибо. Отведи Макани, да и себя куда-нибудь в безопасное место, ладно?
Глаза Малеко вспыхнули.
— Я не собираюсь прятаться в норе, пока никсианская мерзость разрывает на части мой город!
У него не было времени объяснить, что Элиас явил им во дворце — на самом деле, у него даже не было времени понять это самому, — поэтому он оставил этот комментарий без внимания. Но он сказал:
— Чем больше нас падёт, тем больше тел будет на их стороне.