— На много не рассчитывая.
— Понятное дело. Но попробовать можно. И стоит.
Фредди кивнул.
И снова тишина. И покой. Эндрю уже должен был получить открытку. Парень умён, сообразит. Со Стэном рассчитались. Недёшево, конечно, обошлось, но ведь не принесёшь вот так запросто даже не конверт, а чемоданчик, пришлось и остальных полицейских подкормить. Сто тысяч инвалидам-полицейским, оставшимся на службе обществу. А их всего пятеро. Двадцать тысяч от анонимного жертвователя — вполне понятно. Для знающего. Как и открытка «Привет из Алабамы». И с Колченогим всё уладилось…
…День только начинался, и в «Утренней звезде» — баре Колченогого — было тихо и пустынно. Он прошёл к столику в углу и сел, упираясь спиной в кирпичную кладку. Расторопный официант, ни о чём не спрашивая, подал кофе и ушёл к стойке. И почти сразу из тёмной двери в углу — больших денег стоило Колченогому это стекло, зеркально-чёрное с одной стороны и прозрачное с другой — вышел сам Колченогий и захромал к нему через зал.
— Рано встаёшь, Фредди.
— Ты тоже не залёживаешься, Рип.
— Хочешь делать дела, — усмехнулся Колченогий, — поменьше спи.
Главного вопроса; чего такой гость припёрся в такую рань — благоразумно не задавали, но от ответа он и не собирался уклоняться.
— Не проспи Луизиану, Рип.
Колченогий сглотнул.
— А что? Есть свободный пай?
— Сколько возьмёшь, всё твоё.
Колченогий снова сглотнул, взял из стаканчика на столе бумажную салфетку и промокнул выступивший на любу пот.
— Кто ещё?
— Ты первый.
Теперь надо дать собеседнику проглотить и переварить новость, а пока выпьем кофе. Хороший, кстати, и совсем не фуфло, а настоящий.
— И чего ты хочешь, Ковбой? — совсем тихо спросил Колченогий.
— Забудь о лагернике, Рип.
Колченогий молча смотрел на него, и он, добивая, сказал:
— Его не было, нет и не будет. И заказа не было.
Наконец, Колченогий всё понял и кивнул.
— Как скажешь, Ковбой…
…Нет, здесь проблем не будет. И две недели они могут спокойно отдыхать.
ТЕТРАДЬ СОТАЯ
К октябрю заметно похолодало. Деревья в жёлтой и красной листве, в палисадниках доцветают золотые шары, на огородах и в садах последние хлопоты, горькие осенние запахи, ворохи палой листвы.
Андрей шёл, подбивая носком ботинка листья. Что ж, всё он просчитал и подготовил. В цеху договорился, что в понедельник не выйдет и отработает в следующее воскресенье. Здесь чисто. Даже не спросили зачем ему понедельник, вернее, решили всё за него…
— В загул идёшь, Андрюха?
— А в понедельник головка бо-бо.
— Понедельник — день тяжёлый.
— Без опохмелки никак не обойдёшься.
…Он и не спорил. А теперь к Эркину. Предупредить и на вокзал. А сумку он ещё вчера собрал.
У «Беженского Корабля» к нему подбежала Алиса.
— Андрюха, привет! А я гуляю!
— Привет, племяшка, — Андрей слегка дёрнул её за торчащую из-под беретика косичку. — Двоек много огребла?
— А вот и фигушки тебе, я меня пятёрки одни, — вывернулась из-под его руки Алиса. — Я до обеда гуляю.
— Ну, гуляй, — милостиво разрешил Андрей.
И уже у подъезда с ходу в него врезался выскочивший из подъезда Дим.
— Аг-га! — сгрёб его в охапку Андрей. — Ну как, купил папка серебряную пулю?
К его удивлению, Дим не смутился и не покраснел. Бесстрашно и ясно глядя в глаза Андрею, Дим выпалил:
— Не, мы сестрёнку ещё одну купили, теперь денег ни на что не хватает!
И резво улепетнул от опешившего Андрея.
Поднимаясь по лестнице, Андрей восхищённо покрутил головой. Ну пацан, ну хват! Это что ж из него потом вырастет, если сейчас такой? А вот чего это Эркин в пивную не пошёл, сегодня же пятница. Случилось чего? Вчера, вроде, всё нормально было.
И в квартиру вошёл уже настороже.
— Эркин, это я. Ты где? — позвал он, ставя сумку у вешалки и расстёгивая куртку.
— На кухне, — откликнулся Эркин.
Андрей вытащил из нижнего ящика свои шлёпанцы и переобулся. Судя по тону, ничего страшного или срочного не случилось.
Эркин стоял у плиты, сосредоточенно, как всё, что делал, готовя обед.
— Привет, — вошёл в кухню Андрей. — А ты чего в пивную не пошёл?
— У Жени работа срочная, — ответил Эркин. — Раньше десяти не освободится, а, может, и на ночь придётся остаться.
— По-нят-но, — раздельно ответил Андрей. — Так что ты сегодня на хозяйстве, — и повторил: — Понятно.
— А что? — Эркин оторвался от кастрюли и внимательно посмотрел на него. — Случилось что? Андрей?
— Ничего, — мотнул головой Андрей. — Я в Царьград еду.
Эркин с заметным усилием отвёл глаза, зачем-то покрутил кастрюлю с супом и наконец вытолкнул:
— Надолго?
— В понедельник вернусь, — очень спокойно ответил Андрей. — На понедельник я в цеху отпросился, ну, отгул взял, в следующее воскресенье отработаю. Завтра, правда, школу пропущу, но я тогда твои тетради посмотрю.
— Хорошо, — глухо ответил Эркин.
— Брат, — тихо сказал Андрей, и повернулся к нему. — Я вернусь. Что бы ни было, мой дом здесь. Моя семья здесь. Ты, Алиска, Женя… Я вернусь. Веришь мне?
— Верю, — кивнул Эркин.
Они обнялись, Андрей ткнулся лбом в его плечо, и оба тут же разжали объятия.
— Ну вот, — повеселел Андрей. — Ты вот что ещё. Если спрашивать кто будет, скажи, что загулял, и всё. Ну, чтоб лишнего шухера не было.
— Ладно, — кивнул Эркин.
Андрей смущённо замялся.
— Ну, чего ещё? — улыбнулся Эркин.
— Ты… ты Жене скажешь?
— А как же, — Эркин с лёгкой насмешкой смотрел на него. — Она же беспокоиться будет.
— Слушай, скажи ей… ну, что я загулял, ладно? — попросил Андрей. — А вернусь, всё сам расскажу. Честно.
— Ладно, — с гораздо меньшим, чем раньше, энтузиазмом согласился Эркин. — Да, слушай, у тебя же и вторник вылетает. «Зяблик» по вторникам.
— Нет, я в понедельник на автобусе приеду.
— А есть такой рейс? — засомневался Эркин.
— Ну, так такси возьму. Не боись, братик, всё будет нормально.
Андрей посмотрел на часы.
— Всё, я пошёл.
— Обедать не будешь?
— Переживу. Да и перехватил я уже. Ну… — Андрей перевёл дыхание. — Присядем на дорожку.
Эркин кивнул.
Они сели к столу, прошло несколько секунд, и Андрей вскочил на ноги.
— Всё. Счастливо, брат!
— Удачи, — встал и Эркин. — И… возвращайся.
— Всенепременно!
Андрей крепко хлопнул его по плечу и пошёл в прихожую. Эркин выключил газ под кастрюлей с супом и вышел следом.
Андрей быстро переобулся, снял с вешалки и надел куртку, взял сумку. И, уже стоя в открытых дверях, обернулся.
— Я вернусь. Слышишь, брат? Обязательно вернусь.
— Мы будем ждать, — твёрдо ответил Эркин.
И дверь за Андреем захлопнулась.
Эркин перевёл дыхание и побрёл обратно на кухню.
Спускаясь по лестнице, Андрей подумал, что как же это точно сказано: долгие проводы — лишние слёзы.
На улице к нему подбежала Алиса.
— Андрюха, ты куда?
— На кудыкину гору, племяшка. Там берёзовой каши навалом, — засмеялся Андрей. — Кто дойдёт, тому сразу двойную пайку отвалят. Айда со мной.
— Фигушки! — увернулась она от его руки, так и норовившей дёрнуть за косичку. — Сам иди.
— А я и иду. До встречи, племяшка. Вернусь, добычей поделюсь, — смеялся Андрей, уходя от дома.
— До встречи! — крикнула ему в спину Алиса, возвращаясь к игре.
И мысль о том, куда это так намылился Андрюха, что даже обедать не остался, тревожила её недолго.
Широко шагая, Андрей шёл прямо к вокзалу. Сейчас на поезд и до Ижорска. Маршрут он просчитал, срывов быть не должно. В Царьграде он будет завтра без десяти восемь вечера, а в Комитет приём до девяти. Он успеет. Как раз, в первую субботу месяца принимает председатель. Приём по личным вопросам. То, что и нужно, вопрос-то, ну, уж очень личный.
До отправления ещё пятнадцать минут, но поезд уже стоял у перрона, а народ плотно набивался в вагоны. Завтра суббота, базарный день, а выгоду грех упускать. Андрей забежал в кассу, ругая себя, что лопухнулся и не побеспокоился заранее, отстоял очередь и бегом обратно на перрон. Все ехали не в первый раз и знали, на какой станции какой вагон удобнее. Самым полупустым оказался предпоследний, где Андрей и приткнулся, закинув сумку на полку над окном. И только сел, как паровоз зафыркал, загудел и, раскачивая, задёргал вагоны. Продолжалось это несколько минут. Потом прозвучал второй гудок, и толчки стали сильнее. И наконец, свисток, слившийся с ударом станционного колокола, и перрон за окном медленно сдвинулся и поплыл назад.
— Ну, в добрый час, — перекрестилась сидевшая напротив Андрея женщина.