Читать интересную книгу Аналогичный мир - 4 (СИ) - Татьяна Зубачева

— Но этому можно научиться? — спросил Алексей.

Нас же научили, — усмехнулся Майкл и помрачнел. — Кто выжил, те все умеют.

— И как учили?

— Как всему. Ошибся — получи, сильно ошибся — вылетел на сортировке. И всё. Жить хочешь, так всему научишься.

Наступило молчание. Алексей не ждал такого поворота и растерялся, а Жариков знал, что надо промолчать и дать парню самому справиться. Майкл — сильный, он сможет.

Наконец Майкл встряхнул головой и улыбнулся.

— Я понимаю, вы об этом по-другому думаете. И я — джи, ну, для мужчин, вам лучше с Кри… Кириллом, Эдом, ну, с элами поговорить, они с женщинами работали, вам интересно будет. А я не по вашей… специальности, я, — он усмехнулся, — патология, так?

— Нет, — твёрдо, даже жёстко ответил Жариков. — Никакой патологии у тебя нет.

— Но я же…

— Определяющий момент не с кем спишь, а кого любишь, — по-прежнему твёрдо сказал Жариков.

Алексей удивлённо посмотрел на него. Майкл несколько секунд молча переводил взгляд с одного на другого м всё-таки переспросил:

— Да?

— Да, — кивнул Жариков и добавил: — И ещё. Любовь патологией не бывает.

— Любая? — с вызовом спросил Алексей.

— Любая, — Жариков усмехнулся. — В том числе к мороженому и к Родине.

Алексей густо покраснел. Майкл почувствовал, что здесь отголосок какого-то не то спора, не то… но у него своя проблема.

— И как у хозяина к Андрею? — спросил он максимально ехидно.

— Патология в том, что он был хозяином, рабовладельцем. И тогда, кстати, он о любви не думал, и даже наверняка не чувствовал. Любить может только свободный.

— И свободного? — сглотнув, спросил Майкл.

— Да, — убеждённо ответил Жариков. — А пол… неважен.

Майкл задумчиво кивнул и встал.

— Я пойду, не буду вам мешать, спасибо большое. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — улыбнулся Жариков.

— Спокойной ночи, — кивнул Алексей.

Когда Майкл ушёл и даже шаги его затихли, Алексей спросил:

— Зачем вы назвали гомосексуализм нормой?

— Во-первых, коллега, чтобы парень сохранил самоуважение. Во-вторых, большинство мужчин — бисексуалы, и думаю, что у женщин процент тот же. А в-третьих… отношение к гомосексуализму и гомосексуалистам сугубо социально и конкретно исторично. Это правительственная политика, власти нужно население, значит, женщины должны рожать, — Жариков говорил, расхаживая по кабинету. — Однополая любовь рассматривается как помеха деторождению. Вот и всё. Остальное уже дело пропаганды. А на самом деле…

— Думаете, нет?

— Убеждён.

— А Империя не была заинтересована в населении?

— Была, — кивнул Жариков. — Вплоть до нарушения «Пакта Запрета». Но сексуальное насилие как часть, неотъемлемая часть рабовладения, не только допускалось, но и предписывалось. И как растление того же населения безнаказанностью… Так что оставим пропаганду специалистам в этой области, коллега. Наше дело — объективная реальность, то, что на самом деле.

— Но патология существует!

— Разумеется. Но что считать патологией? Отклонение от нормы, не так ли. Пятилетний ребёнок регулярно и интенсивно участвует в сексуальных контактах. Это норма? И вот до пяти лет их просто насиловали надзиратели, а после… до четырнадцати учёба, до двадцати пяти работа. И смерть. Такая жизнь — норма или патология? Если они, спальники, патология, то кем являются надзиратели, владельцы Паласов, клиенты и хозяева наконец? Они — норма?!

— Но… я согласен, здесь нет однозначного решения, но есть же какие-то общие нормы.

— Общепринятые, коллега, — Жариков заставил себя успокоиться и заговорить с максимально возможной, но не обидной академичностью. — Да, вот здесь и кроют те детали, в которых сразу и Бог, и Дьявол. Вот, например. Скотоложство, зоофилия всегда и везде считалась извращением. Так?

— Да. Нормой нигде и никогда не признавалась и не признаётся.

— Ну вот. А эти… расисты имперские, объясняя и оправдывая рабство, торги, питомники и те же Паласы, главным аргументом выдвигают, что цветные — не люди. Так с кем же, чёрт возьми, они тогда трахались?! И как совместить законы об осквернении расы с Паласами?!

Алексей смущённо покраснел.

— Я… не очень знаком…с этим.

Жариков, успокаиваясь, улыбнулся.

— С законами или Паласами? Ничего, коллега, это естественно. Законы возьмёте в Библиотеке, вряд ли есть в переводе, но разберётесь. А по Паласам… есть материалы у меня, у доктора Аристова. И у парней информации много. Если сумеете уговорить их поделиться. Но сначала проработайте законы, договорились?

— Хорошо, коллега, — встал Алексей. — Спасибо. Уже поздно.

— Я всё равно на дежурстве, — засмеялся Жариков.

Когда Алексей попрощался и ушёл, Жариков достал свои тетради. Спешить некуда, так что запишем всё тщательно, подробно и продуманно.

В раздевалке Майкл убрал в свой шкафчик халат с шапочкой и посмотрел на часы. За полночь уже, и сильно. Домой, что ли? Так больше ж некуда. Дом… комната в меблирашках. Дом на время. Так им говорили, когда они только устраивались, и да, так оно и есть. А если они с Марией решат… жить вместе, то придётся искать новое жильё, квартиру. У Марии хозяйка неплохая, но вдвоём им там будет тесно. И разрешит ли хозяйка. Одно дело — приходящий, как говорят, ухажёр, и другое — постоянный… жилец. Так-то им вдвоём с Марией хорошо. Без всех этих… Мария такая же, как и он, и перегорела тоже, и ей этого не нужно. Им потому и хорошо, что не надо ни притворяться, ни врать…

Майкл тряхнул головой и захлопнул шкафчик. Всё, с утра в школу, надо выспаться, да нет, хотя бы поспать. А все эти штуки с сексологией — да на хрена ему это никак не нужно — побоку. Им с Марией и так хорошо.

* * *

Уютно потрескивает огонь в камине, за окном ветер перебирает ветви деревьев, тишина и покой.

— Хорошо-то как!

— Рад, что сбагрил их в посёлок? — хмыкает Фредди.

— А что, тебе одиноко? — отвечает вопросом Джонатан.

Фредди одобрительно отсалютовал ему стаканом.

К их возвращению стройка в посёлке практически закончилась, и ждали их разрешения переселяться. Из барака потихоньку перетаскивали ту мебель, что решили взять с собой. Сэмми без устали мастерил кровати, столы, стулья и табуретки. Стеф проверял немудрёную, но для многих незнакомую технику, заодно объясняя и инструктируя. Весь сушняк в окрестностях и совсем не нужные щепки и обломки из Большого дома стаскивались в сарайчики — у каждого дома свой! — на зиму. И наконец приехал священник из «цветной» церкви Краунвилля и торжественно благословил каждый домик и семью, живущую в нём, чтоб жили в достатке и согласии. Опустевшие выгородки вымыли и…

— И что же здесь теперь будет, масса?

Мамми вытерла руки о фартук и посмотрела на Джонатана.

— Комнаты для приезжих, — сразу ответил Джонатан.

— Это как Чак, что ли, масса? — изобразила мыслительное усилие Мамми.

— Да, Мамми, — улыбнулся Джонатан. — Ну и для сезонников, если понадобятся. Вот и сделаем как у Чака. Кровать, стол, два стула или табуретки, и для вещей.

— Ага, ага, масса, — закивала Мамми. — А у Ларри выгородку тоже не трогать?

— Пусть, как есть- кивнул Джонатан. — И Чака тоже.

— Ну да, масса Джонатан. Слышал, Сэмми?

— Это не к спеху, — остановил её рвение Джонатан.

К удивлению Фредди, Вьюн и Лохматка не переселились в посёлок, а остались жить в конуре у конюшни. И кошка на кухне осталась.

Теперь после обеда имение затихало, и они с Джонатаном оставались вдвоём. Как той зимой, когда они только-только приехали и начали обживать руины…

…- Жить здесь будем.

Фредди не спрашивал, но Джонатан хмуро кивнул.

— Больше негде.

Они стояли в рабской кухне — единственном неразорённом месте.

— А в чём проблема, Джонни? У плиты хуже, чем у костра?

Джонатан вздохнул.

— Нет, конечно.

В самом деле, рабство отменено, они здесь вдвоём, и спать на дворе только потому, что кухня эта рабская, просто глупо. Здесь в окне даже стёкла сохранились, рама, правда, очень щелястая.

— Давай, Джонни, — подтолкнул его Фредди. — Надоело под снегом спать.

Заделать щели, хотя бы самые заметные, проверить дымоход и пустить обломки рабских нар на растопку. Целы бак для воды, котлы для каши и кофе, листы противней. Они распахнули для света дверь и разбирали завалы. Здесь не били и не ломали, просто разбросали как попало и куда попало.

— Джонни, проверь колодец, а я затоплю.

— Мы же его уже смотрели.

Тогда бери ведра и таскай воду. Я лохань нашёл.

— Она течёт.

— Пока ты воды наносишь, я её заделаю.

Когда ковбою что приспичит, то спорить не только бесполезно, но и опасно. В Аризоне это и лошади, и люди знают. Лошади с рождения, люди — если выживут. Джонатан выжил, поэтому взял вёдра и пошёл к колодцу.