Тогда бери ведра и таскай воду. Я лохань нашёл.
— Она течёт.
— Пока ты воды наносишь, я её заделаю.
Когда ковбою что приспичит, то спорить не только бесполезно, но и опасно. В Аризоне это и лошади, и люди знают. Лошади с рождения, люди — если выживут. Джонатан выжил, поэтому взял вёдра и пошёл к колодцу.
К его возвращению в плите пылал огонь, а Фредди придирчиво осматривал на просвет большую лохань для рабской стирки. А когда бак был наполнен, в кухне стало настолько тепло, что они сняли куртки.
— Грейся, я холодной принесу.
— Ты мыться, что ли, вздумал?
— Можешь ходить грязным, — великодушно разрешил Фредди, надевая куртку. — Но упустишь кофе, вздрючу по-тогдашнему.
Джонатан подошёл к плите. От открытой — для света и тепла — топки и чугунных кругов конфорок шёл ровный сильный жар. На кофейнике задребезжала крышка. Он выдернул из джинсов рубашку и, обернув полой ладонь, отодвинул кофейник на кирпич. Не остынет и не выкипит. Вошёл Фредди с вёдрами.
— Тихо. Можем расслабиться.
Джонатан усмехнулся.
— Расслабляйся. Я послежу.
Время и места такие, что спать и расслабляться лучше по очереди и автомат держать под рукой.
— Грейся, — буркнул Фредди, щупая бак.
И он не смог уйти, оторваться от этого тепла.
Лохань была достаточно поместительной, чтобы мыться сразу двоим, но на такое безрассудство они не пошли. Он залез в парящую воду первым. И Фредди молча согласился с такой очерёдностью: после горячей ванны выходить с автоматом на холод — не для его спины такие фокусы.
Горячая вода, жёлтая едучая — он прямо чувствовал, как отслаивается от тела грязь — пена, красные отсветы от огня в топке на стенах. Джонатан сидел в лохани и мылся собственным бельём — стара ковбойская хитрость, как совместить мытьё и постирушку.
Фредди поставил перед топкой принесённый из Большого Дома стул и устроился, как у камина.
— Подошвы не подпали.
— Поучи меня. Пошарим завтра по соседям. Может, чего и валяется. Без присмотра.
— Здесь ты уже всё видел?
Фредди хмыкает.
— Думаешь, корову мы здесь в кустах найдём?
— Резонно.
Он ещё немного посидел в остывающей воде и вылез. Сток оказался не забит, и опорожнить лохань удалось без помех.
— Давай, твоя очередь.
— Угу, — Фредди, качнувшись, снял ноги с плиты и встал. — Низко вешаешь.
— Быстрее высохнет.
Джонатан расправил на натянутой над плитой верёвке свои вещии, вздохнув, стал одеваться. Фредди уже наполнил лохань и с мечтательно предвкушающим выражением расстёгивал рубашку. Стул он переставил к лохани, чтобы, не вставая. Дотянуться до оружия. Джонатан застегнул пояс с кобурой и взял свой автомат.
— Пойду пройдусь.
Фредди сбросил на пол к сапогам джинсы и полез в лохань. Шумно выдохнул сквозь зубы — вода оказалась несколько излишне горячей — и сел, почти исчезнув в клубах пара.
— Валяй.
Выходя из кухни, Джонатан плотно прихлопнул дверь. Было уже совсем темно, но отсвечивал иней, белёсой коркой затянувший землю и стены. В загоне фыркали и переступали лошади. Сена им задали вволю, так что не замёрзнут. Скрипят, сталкиваясь под ветром, ветви в саду. Интересно, хоть что-то там уцелело, или всё выжгло? А в остальном — тишина. Мёртвая тишина. Но Фредди прав насчёт коровы и всего остального. Хозяйство должно быть хозяйством. Иначе из прикрытия оно станет косвенной и от того более неприятной уликой.
Обойдя дом и службы, Джонатан вернулся в кухню. И первое, что увидел сквозь клубы пара — это торчащие из лохани голые ноги Фредди и над ними нацеленный точно ему в лоб глазок дула.
— Закрой дверь, сквозит, — сказал Фрудди, опуская и откладывая кольт на стул.
— Как это ты через дверь не выстрелил?
— Подозревал, что знаю входящего. Как там?
— Тихо, как в могиле.
— И в могиле неплохо, когда не ты в ней покойник, — философским тоном ответил Фредди, глубже опускаясь в воду.
— Джонатан пристроил автомат, чтоб не мешал и был в пределах досягаемости, снял и бросил на табурет куртку, взялся за кофейник.
— Налить?
— Сделай хаф-на-хаф. Бутылка в мешке.
Джонатан достал из мешка Фредди бутылку дрянного виски.
— Кофе пьют с коньяком, Фредди.
— Кофе, а не эту бурду. Наливай, Джонни.
Джонатан налил в две кружки до половины горячего кофе и долил из бутылки.
— Держи. Говорят, для прогрева хороша русская водка.
— А мне говорили, что её пьют холодной, — Фредди отхлебнул из кружки. — А ничего, главное, что горячее.
Джонатан кивнул и сел у плиты. Что ж, могло быть и хуже. От мелкой банды они отобьются, а крупной здесь уже делать нечего. Есть крыша над головой, кой-какая утварь… для начала вполне достаточно. Жар от выпитого разливался по телу, смешиваясь с печным.
— Подлить горячего?
— И туда, и туда.
Джонатан поставил кружку на край плиты и встал. Зачерпнул из бака ковш кипятка.
— Вставай, а то ошпарю.
Фредди, кряхтя, втянул в лохань ноги и встал во весь рост. Джонатан аккуратно влил с краю горячую воду.
— И хватит с тебя, а то сваришься.
— Угу, — Фредди, стоя, допил свою кружку, сел обратно и отдал кружку Джонатану. — Только горячего теперь сделай, — и блаженно вздохнул: — Это я к загробной жизни готовлюсь.
— Понял, — кивнул Джонатан. — В следующий раз я тебе лохань на плитуц поставлю. Для полноты ощущений.
— Она деревянная, не нагреется.
— Зато загорится.
— Спасибо, Джонни, — задушевно поблагодарил Фредди, принимая кружку с дымящимся, как и лохань, кофе.
И потянулись минуты тишины, наполненной треском огня в топке, бульканьем воды в баке и шумом деревьев за стенами.
Наконец Фредди отставил кружку, встал и собрал своё плавающее в воде бельё, вздохнул ещё раз и вылез из лохани. Джонатан снял ноги с плиты и встал. Фредди кивком поблагодарил его, развешивая бельё. Лохань опорожнили в сток, Фредди оделся, и они снова сели у плиты допивать кофе.
— Завтра в город смотайся. Возьми крупы, муки. Ну, обычный набор. Кастрюли, вроде, целы.
— Резонно. Но по одиночке пока лучше не ездить и не оставаться. А припасы попробуем и здесь поискать.
— Думаешь, не всё выжрали?
— Посмотрим…
…Так началась их жизнь в имении. На следующий день припёрлась какая-то плохо сбитая банда. Пятерых они уложили, а одному — раненому — дали ускакать, чтобы навёл шороху. А тех закопали рядом с двумя из Большого дома. А потом появился Сэмми. И пошло, и поехало…
…Джонатан глубоко вздохнул, расслабленно оседая в кресле.
— Ну да, так оно и было — кивнул Фредди. — Помню. На выставку поедем?
— А чего нет?
Приглашение на осеннюю выставку собак ждало их в имении, когда они вернулись, уладив все дела в Колумбии и других штатах. Прочитав короткий, но весьма вразумительный текст, Фредди сразу пошёл на конюшню к Роланду.
— Знаешь?
— Да, масса, — Роланд, сидя на полу, перебирал шерсть Лохматки, выпутывая набившиеся туда колючки.
Фредди сел на ларь с овсом, с интересом разглядывая Роланда. На языке вертелось: не был ли Роланд рабом у хозяйки питомника, но спросил Фредди о другом.
— И что ты знаешь об этой выставке?
— Она каждую осень, масса, когда собаки к зиме обрастут. Ну, как лошадиные, только вместо скачек — травля. Сто крыс запустят в ящик, к ним собаку и смотрят, за когда она их всех передушит, — Рол вздохнул. — Большие деньги можно выиграть, масса.
— Ну, где выигрывают, там и проигрывают, — хмыкнул Фредди. — А как готовят собак к выставке, знаешь?
Роланд снова вздохнул.
— Немного, масса. Так-то они маленькие ещё, на сотню рано пускать. И это… тримминговать их надо, масса.
— Тренировать? — Фредди решил, что Рол переврал именно это слово.
— И это, масса, но вот то… мисси Бетси сама это делала, а к большой выставке нанимала ещё. Я-то держал только, ну, подавал, что велели, и купал. А, — и снова: — тримминговала она сама.
— Понятно, — кивнул Фредди. — И когда их… обрабатывают? — опасаясь споткнуться на новом слове, Фредди удачно его избежал.
— Ну-у, масса, — замялся Рол. — Ну… недели за две.
— А выставка в ноябре, успеем — встал Фредди. — А Вьюна ты уже ьлже? — он кивком показал на лежавшую животом кверху Лохматку.
— А как же, масса, — гордо ответил Роланд. — Ежели не запускать, то это не трудно, масса.
Странно всё-таки, что Вьюн и Лохматка не ушли с Роландом. Хотя конуру, правда, Рол соорудил — загляденье.
— Ну, так как, Джонни?
— А отчего ж нет, — повторил уже не вопросом, а утверждением Джонатан. — Когда само плывёт, грех отказываться. Свяжемся с этой… председательшей, подготовим собак и поедем.
— На много не рассчитывая.